). этой страны. Есть еще телячий филей с укропом и семенами тмина и суп из рассола, масла, меда и муки и любопытная смесь из легких, печени и крови зайца, а также блюдо жареных голубей. Мсье барон, разрешите предложить вам тарелку этого супа?
Немец, одобрив составные части, принял предложение и, казалось, остался доволен похлебкой, тогда как маркиз, на вопрос живописца, какую из салякакабий он выбирает, получил по желанию своему порцию soupe maigre; а граф, вместо жидкой пищи, любителем которой он, по его словам, отнюдь не был, положил себе на тарелку голубя, сообразуясь, таким образом, с выбором нашего молодого джентльмена, примеру коего он решил следовать на протяжении всего пиршества.
Француз, проглотив первую ложку супа, сделал длинную паузу, шея его раздулась, словно яйцо застряло у него в глотке, глаза выкатились, а рот помимо его воли судорожно сокращался и растягивался. Пелит, пристально смотревший на сего знатока, с целью узнать его мнение, прежде чем самому отведать супу, начал выражать тревогу по поводу этих явлений и с беспокойством заметил, что с бедным джентльменом как будто начинается припадок; тогда Перигрин заявил ему, что то были симптомы восторга, и, дабы получить подтверждение, спросил маркиза, как он находит суп. С бесконечным трудом учтивость маркиза одержала верх над отвращением, дав ему возможность ответить:
- Превосходен, клянусь честью!
И живописец, убедившись в его одобрении, не колеблясь поднес ложку ко рту; но когда сия драгоценная смесь коснулась его неба, он, отнюдь не присоединяясь к похвальному отзыву своего дегустатора, казалось, лишился чувств и способности двигаться и сидел подобно свинцовой статуе какого-то речного божества, причем жидкость вытекала из обоих уголков его рта.
Доктор, обеспокоенный сим непристойным феноменом, заботливо осведомился о причине его, а когда Пелит пришел в себя и поклялся, что охотнее проглотит похлебку из горящей серы, чем это адское месиво, им отведанное, врач, оправдываясь, объяснил гостям, что, за исключением обычных ингредиентов, он не подмешивал в суп ничего, кроме нашатыря, вместо селитры древних, каковую ныне нельзя достать, и обратился к маркизу с вопросом, не способствовала ли успеху такая замена. Злополучный petit-mattre Щеголь (франц.)., вынужденный проявить крайнюю снисходительность, признал эту замену верхом утонченности и, почитая долгом чести доказать свои чувства на деле, влил себе в горло еще несколько ложек отвратительного снадобья, покуда желудок его не возмутился в такой мере, что он должен был внезапно вскочить и в стремительном бегстве опрокинул свою тарелку на грудь барону. Крайняя нужда не позволила ему остаться и принести извинение за свою неосторожность; итак, он выбежал в другую комнату, где Пикль застал его блюющим и с большою набожностью осеняющим себя крестным знамением; и когда, по его желанию, у двери был поставлен стул, он опустился на него ни жив ни мертв, заклинал своего друга Пикля примирить его с гостями и в особенности оправдать перед бароном, сославшись на жестокий приступ дурноты, приключившийся с ним. Не без основания прибег он к посреднику, ибо, когда наш герой вернулся в столовую, немец вскочил и отдался в руки своего лакея, стиравшего жир с богато расшитого кафтана, тогда как он, вне себя от такой неудачи, топал ногами и по-немецки проклинал злополучный банкет и наглого хозяина, который все время с большою рассудительностью утешал его в несчастье, уверяя, что можно помочь беде скипидаром и горячим утюгом. Перигрин, едва удержавшись, чтобы не расхохотаться ему в лицо, успокоил его негодование, сказав, сколь сильно огорчены этим происшествием все присутствующие и в особенности маркиз; а когда злополучная салякакабия была унесена, ее место заняли два паштета - один из сонь, облитый сиропом из белых маков, которыми доктор заменил поджаренные семена мака, подававшиеся в древности с медом, как десерт, а другой - из свиной ноги, печенной в меду.
Услыхав описание первого из этих блюд, Пелит воздел руки и возвел глаза к небу и с явным отвращением и изумлением изрек:
- Паштет из сонь и сироп из маков! Царь небесный! Какими скотами были эти римляне!
Друг наказал его за это непочтительное замечание суровым взглядом и порекомендовал гостям телятину, которую сам ел с удовольствием, присовокупив такие похвалы, что барон решил последовать его примеру, но потребовал сначала стакан бургундского, по поводу коего врач из внимания к нему высказал пожелание, чтобы это было настоящее фалернское вино. Живописец, видя, что на столе ничего больше нет, к чему бы он рискнул притронуться, примирился с неизбежным и также прибег к телятине, хотя не мог не сознаться, что не согласился бы уступить кусок ростбифа Старой Англии за все деликатесы, появлявшиеся на столе римского императора. Но, несмотря на уговоры и уверения доктора, гости его отказались удостоить вниманием рагу и гуся, и эти блюда были заменены другими, среди коих, сказал он, были различные кушанья, которые у древних именовались politeles, то есть превосходными.
- Вот здесь, посредине, - сообщил он, - дымится желудок свиньи с начинкой из рубленой свинины, мозгов борова, яиц, перца, гвоздики, чеснока, аниса, руты, инбиря, масла, вина и рассола. Справа находятся сосцы и брюхо только что опоросившейся свиньи, зажаренные в сладком вине, масле, муке, любистоке и перце. Слева - фрикасе из улиток, откормленных или, вернее, промытых молоком. В том конце, возле мистера Пелита, - оладьи из тыквы, душицы и масла, а вот две молодые курицы, зажаренные и нафаршированные по способу Апиция.
Живописец, выразивший гримасами свое омерзение к желудку свиньи, каковой он сравнил с волынкой, и к улиткам, которых подвергли промыванию, едва услыхав о жареных курах, тотчас попросил себе крылышко, после чего доктор предложил ему потрудиться и разрезать кур, после чего передал их ему, в то время как мистер Пелит, засунув под подбородок край скатерти, потрясал ножом и вилкой с удивительной ловкостью. Но едва куры были перед ним поставлены, как слезы заструились у него по щекам, и он возопил с явным смущением:
- Клянусь божьими ногтями! Да это ароматы с целой грядки чесноку!
Не желая, однако, огорчать и позорить хозяина, он вонзил свои инструменты в одну из птиц; а когда он вскрыл полость, оттуда вырвались столь невыносимые запахи, что, забыв освободиться от скатерти, он вскочил, восклицая: "Господи Иисусе!" - и произвел на столе опустошение, разрушение и хаос.
Пикль не успел вскочить, как уже был залит сиропом от паштета из сонь, который при этой катастрофе рассыпался на куски. А что касается до итальянского графа, то на него обрушился желудок свиньи, который, лопнув при падении, вывалил свое содержимое ему на ногу и обварил его столь жестоко, что он взвизгнул от боли и скривил рот весьма зловеще и устрашающе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271
Немец, одобрив составные части, принял предложение и, казалось, остался доволен похлебкой, тогда как маркиз, на вопрос живописца, какую из салякакабий он выбирает, получил по желанию своему порцию soupe maigre; а граф, вместо жидкой пищи, любителем которой он, по его словам, отнюдь не был, положил себе на тарелку голубя, сообразуясь, таким образом, с выбором нашего молодого джентльмена, примеру коего он решил следовать на протяжении всего пиршества.
Француз, проглотив первую ложку супа, сделал длинную паузу, шея его раздулась, словно яйцо застряло у него в глотке, глаза выкатились, а рот помимо его воли судорожно сокращался и растягивался. Пелит, пристально смотревший на сего знатока, с целью узнать его мнение, прежде чем самому отведать супу, начал выражать тревогу по поводу этих явлений и с беспокойством заметил, что с бедным джентльменом как будто начинается припадок; тогда Перигрин заявил ему, что то были симптомы восторга, и, дабы получить подтверждение, спросил маркиза, как он находит суп. С бесконечным трудом учтивость маркиза одержала верх над отвращением, дав ему возможность ответить:
- Превосходен, клянусь честью!
И живописец, убедившись в его одобрении, не колеблясь поднес ложку ко рту; но когда сия драгоценная смесь коснулась его неба, он, отнюдь не присоединяясь к похвальному отзыву своего дегустатора, казалось, лишился чувств и способности двигаться и сидел подобно свинцовой статуе какого-то речного божества, причем жидкость вытекала из обоих уголков его рта.
Доктор, обеспокоенный сим непристойным феноменом, заботливо осведомился о причине его, а когда Пелит пришел в себя и поклялся, что охотнее проглотит похлебку из горящей серы, чем это адское месиво, им отведанное, врач, оправдываясь, объяснил гостям, что, за исключением обычных ингредиентов, он не подмешивал в суп ничего, кроме нашатыря, вместо селитры древних, каковую ныне нельзя достать, и обратился к маркизу с вопросом, не способствовала ли успеху такая замена. Злополучный petit-mattre Щеголь (франц.)., вынужденный проявить крайнюю снисходительность, признал эту замену верхом утонченности и, почитая долгом чести доказать свои чувства на деле, влил себе в горло еще несколько ложек отвратительного снадобья, покуда желудок его не возмутился в такой мере, что он должен был внезапно вскочить и в стремительном бегстве опрокинул свою тарелку на грудь барону. Крайняя нужда не позволила ему остаться и принести извинение за свою неосторожность; итак, он выбежал в другую комнату, где Пикль застал его блюющим и с большою набожностью осеняющим себя крестным знамением; и когда, по его желанию, у двери был поставлен стул, он опустился на него ни жив ни мертв, заклинал своего друга Пикля примирить его с гостями и в особенности оправдать перед бароном, сославшись на жестокий приступ дурноты, приключившийся с ним. Не без основания прибег он к посреднику, ибо, когда наш герой вернулся в столовую, немец вскочил и отдался в руки своего лакея, стиравшего жир с богато расшитого кафтана, тогда как он, вне себя от такой неудачи, топал ногами и по-немецки проклинал злополучный банкет и наглого хозяина, который все время с большою рассудительностью утешал его в несчастье, уверяя, что можно помочь беде скипидаром и горячим утюгом. Перигрин, едва удержавшись, чтобы не расхохотаться ему в лицо, успокоил его негодование, сказав, сколь сильно огорчены этим происшествием все присутствующие и в особенности маркиз; а когда злополучная салякакабия была унесена, ее место заняли два паштета - один из сонь, облитый сиропом из белых маков, которыми доктор заменил поджаренные семена мака, подававшиеся в древности с медом, как десерт, а другой - из свиной ноги, печенной в меду.
Услыхав описание первого из этих блюд, Пелит воздел руки и возвел глаза к небу и с явным отвращением и изумлением изрек:
- Паштет из сонь и сироп из маков! Царь небесный! Какими скотами были эти римляне!
Друг наказал его за это непочтительное замечание суровым взглядом и порекомендовал гостям телятину, которую сам ел с удовольствием, присовокупив такие похвалы, что барон решил последовать его примеру, но потребовал сначала стакан бургундского, по поводу коего врач из внимания к нему высказал пожелание, чтобы это было настоящее фалернское вино. Живописец, видя, что на столе ничего больше нет, к чему бы он рискнул притронуться, примирился с неизбежным и также прибег к телятине, хотя не мог не сознаться, что не согласился бы уступить кусок ростбифа Старой Англии за все деликатесы, появлявшиеся на столе римского императора. Но, несмотря на уговоры и уверения доктора, гости его отказались удостоить вниманием рагу и гуся, и эти блюда были заменены другими, среди коих, сказал он, были различные кушанья, которые у древних именовались politeles, то есть превосходными.
- Вот здесь, посредине, - сообщил он, - дымится желудок свиньи с начинкой из рубленой свинины, мозгов борова, яиц, перца, гвоздики, чеснока, аниса, руты, инбиря, масла, вина и рассола. Справа находятся сосцы и брюхо только что опоросившейся свиньи, зажаренные в сладком вине, масле, муке, любистоке и перце. Слева - фрикасе из улиток, откормленных или, вернее, промытых молоком. В том конце, возле мистера Пелита, - оладьи из тыквы, душицы и масла, а вот две молодые курицы, зажаренные и нафаршированные по способу Апиция.
Живописец, выразивший гримасами свое омерзение к желудку свиньи, каковой он сравнил с волынкой, и к улиткам, которых подвергли промыванию, едва услыхав о жареных курах, тотчас попросил себе крылышко, после чего доктор предложил ему потрудиться и разрезать кур, после чего передал их ему, в то время как мистер Пелит, засунув под подбородок край скатерти, потрясал ножом и вилкой с удивительной ловкостью. Но едва куры были перед ним поставлены, как слезы заструились у него по щекам, и он возопил с явным смущением:
- Клянусь божьими ногтями! Да это ароматы с целой грядки чесноку!
Не желая, однако, огорчать и позорить хозяина, он вонзил свои инструменты в одну из птиц; а когда он вскрыл полость, оттуда вырвались столь невыносимые запахи, что, забыв освободиться от скатерти, он вскочил, восклицая: "Господи Иисусе!" - и произвел на столе опустошение, разрушение и хаос.
Пикль не успел вскочить, как уже был залит сиропом от паштета из сонь, который при этой катастрофе рассыпался на куски. А что касается до итальянского графа, то на него обрушился желудок свиньи, который, лопнув при падении, вывалил свое содержимое ему на ногу и обварил его столь жестоко, что он взвизгнул от боли и скривил рот весьма зловеще и устрашающе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271