- высоким, крепким мужчиной, который мог справиться с ним шутя. Но он решил рискнуть и вызвать лорда Д. на дуэль в надежде, что генерал посадит того под арест. Но он ошибся в своих расчетах. Лорд Стэр узнал о его намерении и, желая его наказать, решил смотреть сквозь пальцы на дуэль. Мой муж, убедившись в своей ошибке, поднялся рано утром и удрал в почтовой карете в Вену. Тогда лорд Стэр поручил одному джентльмену посетить меня и сообщить о поведении мужа.
Лишившись покровительства и денег, которые мой великодушный муж перестал мне выплачивать, я очутилась в очень затруднительном положении. Графиня д'Аремберг, лорд Д. и много других высоких особ ходатайствовали обо мне перед его величеством, находившимся в то время за границей, но он отказался вмешиваться в отношения между супругами. Графиня Калемберг послала моему отцу письмо, в коем описывала мое затруднительное положение и брала на себя ответственность за мое поведение в том случае, если он будет высылать мне ежегодно маленькую сумму денег, каковая позволила бы мне не зависеть от моего мужа, который, по общему мнению, является негодяем и не доставит мне ни счастья, ни покоя; в противном случае она первая посоветовала бы мне прийти к соглашению. Она дала ему понять, что пользуется незапятнанной репутацией и, не будь мое поведение безупречным, не взяла бы меня под свое покровительство; так как я предполагаю поселиться в монастыре, мне было бы достаточно небольшой суммы, но если в ней будет отказано, я должна буду наняться служанкой или решиться на какой-нибудь отчаянный шаг, чтобы не жить с человеком который мне столь мерзок и отвратителен.
В ответ на это милое предстательство отец ответил, что его средства не позволяют ему прийти мне на помощь; у него подрастают дети, и я во всяком случае должна вернуться к мужу. В ту пору столь безнадежным было мое положение, что я заложила свои платья и безделушки и унизилась даже до просьбы к мистеру С. ссудить мне пятьдесят фунтов, в чем он отказал.
Когда меня постигло несчастье, двое людей, для которых во дни моего благополучия мой кошелек был всегда открыт, покинули меня. Ничто так не укрощает духа, непривычного к мольбам, как нужда. Получив отказ, я обратилась за помощью к лорду Б., который также, по-видимому, не имел возможности облегчить мою участь. Это оскорбление я от него заслужила; но было время, когда он предоставлял мне возможность занять положение, избавляющее от необходимости прибегать к унизительным просьбам. Я не была бы вынуждена беспокоить моих друзей, если бы не отказалась от того, что он раньше мне предлагал. Касательно же другого джентльмена, к которому я обратилась, мне кажется, он мог бы более внимательно отнестись к моему положению не только по причинам, упомянутым выше, но и потому, что он знал меня слишком хорошо, чтобы не понимать, как я страдаю, снисходя до таких просьб.
Несколько офицеров, догадывавшихся о моей беде, великодушно предлагали мне деньги. Но я не могла злоупотреблять их дружескими чувствами или поведать о моем несчастье кому бы то ни было, кроме одного человека, у которого взяла в долг небольшую сумму. В довершение всех моих напастей я серьезно занемогла в то самое время, когда не было иного способа избежать когтей моего преследователя, кроме быстрых переездов с места на место. Находясь в такой крайности, я обратилась к одному достойному брюссельскому джентльмену, моему большому другу, но не любовнику. Я говорю "не любовнику", ибо каждый, кто оказывает поддержку молодой женщине, находящейся в затруднительном положении, почитается ее любовником.
Этот великодушный фламандец выехал со мной из Брюсселя и сопровождал меня до французской границы. Будучи больной в ту пору, когда мне пришлось предпринять это путешествие, я, по всей вероятности, не вынесла бы утомления, вызванного поездкой, если бы мою бодрость не поддерживала беседамоего спутника; это был влиятельный деловой человек, который взялся вести мои дела таким образом, чтобы я имела возможность вновь вернуться в город, мною оставляемый. Он был молод, расторопен, относился ко мне очень заботливо и делал все возможное, чтобы мне было удобно и спокойно. Думаю, что к его дружбе со мной примешивалось и другое чувство; но он был женат и жил в ладу с женой, с которой я была дружна; поэтому он знал, что я никогда не согласилась бы вступить с ним в любовную связь.
Мы прибыли в Валансьен; он снабдил меня небольшой суммой денег - только такую сумму я согласилась взять - и вернулся в свой родной город, после чего мы поддерживали наши отношения перепиской. Дня на два я остановилась в Валансьене вследствие болезни, а затем продолжала путь в Париж, чтобы исхлопотать покровительство французского короля, который великодушно дал на это согласие через три дня после моей просьбы; его министр разослал приказ губернаторам и интендантам провинциальных городов о защите меня от всех посягательств моего мужа, где бы я ни жила.
Посетив Версаль для засвидетельствования благодарности за оказанную мне милость, я задержалась на несколько дней в Париже, где не могла поселиться вследствие крайней скудости моих средств, а затем направилась в Лилль, где решила обосноваться. Там моя болезнь вспыхнула с такой силой, что мне пришлось пригласить врача, который, по-видимому, был учеником Санградо, так как не оставил в моем теле почти ни единой капли крови, хотя это не принесло мне ни малейшего облегчения. Наоборот, я столь ослабела от разнообразных очистительных средств, а мое состояние настолько ухудшилось от утомления и душевных волнений, что у меня осталась только одна надежда на выздоровление - возвратиться в Англию и поручить свое лечение врачу, на искусство которого я могла бы положиться.
Питаясь этой зыбкой надеждой, я решила сделать попытку вернуться на родину; я выехала из Лилля в таком тяжелом состоянии, что почти потеряла сознание, когда меня усадили в карету. Еще до отъезда средства мои были истощены в такой мере, что едва ли их хватило бы на покупку провизии на дорогу, если бы я могла есть, и у меня не было бы, чем оплатить дорожные издержки, не приди мне на помощь лорд Р. М., который, я убеждена, готов был сделать все для моего благополучия, хотя и считался почему-то человеком очень скупым и я не ожидала от него такого одолжения.
В плачевном состоянии я была доставлена в Кале, всю дорогу находясь между жизнью и смертью, и не проглотила за все время ни куска. От усталости и болезни я упала в обморок, когда меня переносили в гостиницу, и чуть не умерла в ожидании помощи. Я почувствовала себя немного лучше, после того как отведала хлеба и вина, на чем настоял французский врач, случайно проходивший мимо дома и приглашенный ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271