– Верно, граф Рошфор приказывал следить за всеми, – проворчал Майоль, которому не слишком хотелось тащиться неведомо куда по темным улицам вслед за мрачным горбуном. Однако приказ следовало выполнять. Единственное, что позволил себе сделать злополучный Майоль, это заметить:
– Его недолго и потерять в этакой темени. Разрешите взять с собой напарника, сударь.
– Возьми, – разрешил командир. – Действительно чертовская темень. Ни звезды на небе, все тучами затянуло.
Таким образом, вслед за горбуном, неторопливо ехавшим на своей лошадке, было отправлено двое.
* * *
Гонец на взмыленной лошади примчался в кардинальский дворец. Полторы минуты спустя Ришелье узнал, что в состав лекарства, полученного его высокопреосвященством от своего врача, входит быстродействующий яд.
– Арестовать Перье немедленно, – коротко приказал кардинал, содрогнувшись.
Тремя минутами позже обнаружилось, что лекарь спать не ложился и его комнаты пусты. Еще через пять минут несколько всадников во весь опор неслись по парижским мостовым к дому на улице Шап, заставляя шарахаться редких прохожих в стороны и прижиматься к стенам домов кареты вельмож, которые, завидев красные кардинальские мундиры, испуганно приказывали кучерам придержать или поворотить лошадей.
– Где он?! – закричал Рошфор, первым прискакавший на улицу Шап, осадив тяжело дышащего коня.
– В доме. Вернулся около часа тому назад.
– Взломайте двери и арестуйте всех, кто окажется в доме, – приказал Рошфор.
– Где третий?! – раздался крик графа Рошфора, спустя еще некоторое время, которое потребовалось для того, чтобы исполнить его приказание и убедиться в том, что в доме находятся только двое спящих мертвецким сном людей – врач Ришелье и его горбатый слуга-сообщник. – Где третий?
– Но именно этот горбун недавно покинул дом, – озадаченно проговорил один из людей. – И я готов поклясться, что он не возвращался обратно.
– Если вы упустили его, болваны, – страшным голосом произнес Рошфор, – вы пожалеете, что появились на свет.
– За ним последовали Майоль и Юмбер, ваша светлость! – вскричал начальник.
– Это ваш единственный шанс! – процедил Рошфор сквозь зубы. – Куда он поскакал?
– Трудно сказать наверное, сударь, но, возможно, к воротам Сен-Дени.
– За мной! – крикнул Рошфор прискакавшим с ним всадникам, давая шпоры коню. – Разошлите людей ко всем ближайшим заставам с приказом кардинала запереть ворота.
* * *
Бежар успел миновать заставу и не сходил с лошади, пока усталость окончательно не одолела его. Он заночевал в Виль-д'Эвек, в единственной приличной придорожной гостинице. Отсюда Майоль, озадаченный таким странным поведением горбуна, послал в Париж Юмбера за подкреплением, сам же, убедившись, что порученный ему объект наблюдения действительно заночевал, остался стеречь его, расположившись в общем зале того же заведения. Часом позже в Виль-д'Эвек Бежар был арестован.
Глава пятьдесят пятая
Что видно в телескоп
Друзья осторожно вывели ослабевшего великана, удрученного научным диспутом до глубины души.
– Я уже предлагал Портосу подняться наверх, – сказал Атос. – И повторяю свое предложение. Оттуда, должно быть, открывается великолепный вид на город.
Правда, Арамис?
– Вы не ошиблись, любезный Атос. Портос, там всегда царит свежий ветер, и вам сразу же станет лучше, – живо откликнулся Арамис.
– Мне уже полегчало. С той поры как мы выбрались оттуда, я слышу только ваши голоса, друзья мои.
– Тогда идем?
– Ведите нас, Арамис. Только вы способны разобраться в этих винтовых лестницах!
Атос с Портосом отважно доверились Арамису и вскоре были вознаграждены за это. Они оказались на колокольне монастырской церкви, небольшой, остроконечной готической колокольне, опиравшейся на точку пересечения свода и возносившейся так высоко, что человеку, стоявшему тут, открывался Париж как на ладони. Привычный к этой великолепной перспективе, угрюмый звонарь, поднимавшийся сюда каждый день, не мог оценить ее и насладиться возможностью ощутить себя парящим над Парижем, но трое друзей не могли не любоваться прекрасным видом. Густая сеть причудливо извивающихся улиц, прорезаемая двумя длинными параллелями главных сухопутных артерий Парижа – улицами Сен-Мартен и Сен-Дени, которые пересекали город с юга на север, раскинулась под ними. Крыши, печные трубы, фасады дворцов и особняков, озерца площадей, расплескавшиеся посреди столпотворения домов, домиков и домишек, остроконечные кровли, церковные шпили…
– Осторожнее, Портос! Не упадите вниз, – рассмеялся Арамис, уже не раз имевший возможность полюбоваться видом Парижа с монастырской колокольни и потому реагировавшим более сдержанно.
– Правда! Черт побери, было бы обидно, избегнув опасности посерьезнее, сломать себе шею в такой безобидной ситуации. Вдохнув полной грудью этот свежий воздух, я окончательно пришел к выводу, что науки губительны для здоровья, – посетовал Портос, ухватившись для прочности за какой-то шест или стержень.
– Эй, что это вы делаете, друг мой?! – вскричал Арамис, всплеснув руками.
– Разве вы не видите, держусь за эту штуку. Так легче сохранить равновесие, перегнувшись вниз.
– Заклинаю вас, Портос, отпустите ее скорее!
– Да что случилось?! Вы только что просили меня соблюдать осторожность, вот я и ухватился. Да успокойтесь же, Арамис, вы видите – я ее отпустил. Могу даже отойти в сторону от этой трубы на палке. Что это за штука? Насест для голубей?
– Это подзорная труба, которую прислал из Пизы в подарок отцу Мерсенну астроном Галилей.
Портос бросил на Арамиса умоляющий взгляд:
– Прошу вас, Арамис, не продолжайте, а то мне опять сделается худо.
Атос же, напротив, проявил интерес к теме и, подойдя к зрительной трубе, укрепленной на штативе, спросил:
– Если я правильно понял – это устройство позволяет патеру наблюдать в ясную ночь звездное небо?
– Совершенно верно.
– Значит, она увеличивает силу зрения? Приближает предметы?
– Да. Хотите взглянуть? Отец Мерсенн показывал мне Луну, это очень интересно. Сейчас, к сожалению, день, но если дождаться наступления темноты…
– Вы говорите – «к сожалению», Арамис! – воскликнул Атос, подойдя к телескопу и приникнув к окуляру. – А я скажу – «к счастью». Поистине великое изобретение!
Вот передо мной каменные химеры Собора Богоматери, так близко, что их, кажется, можно потрогать рукой!
– Преподобный Мерсенн объяснил мне, что труба увеличивает изображение почти в тридцать раз и за один экземпляр ее, посланный в подарок дожам, венецианский сенат тут же удвоил мессиру Галилею жалованье, – заметил Арамис.
Последние слова аббата, как и неподдельный интерес, проявленный к диковинному оптическому приспособлению Атосом, возымели действие и на Портоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121