Кроме того, конюший его высокопреосвященства отмечал снова и снова, что его патрон любит кошек куда больше, чем людей.
– Странно, не правда ли? – продолжал кардинал, следуя своим мыслям. – Я в последнее время только и думаю об атом лекаре, который пользует не одну Марию Медичи, а кажется, половину Парижа, но он совершенно неуловим.
А я между тем нуждаюсь в толковом враче. Вы точно знаете, что он поселился за пределами Люксембургского дворца, Рошфор?
– Совершенно точно, ваше высокопреосвященство.
– Прикажите проследить за ним, когда он выйдет от королевы-матери и отправится к себе домой. Неплохо было бы узнать о нем побольше, прежде чем я возьму его к себе на службу.
– Ваше высокопреосвященство собирается взять этого врача к себе на службу?
– Поменьше вопросов, Рошфор, побольше дела. Пусть ваши люди проследят за медиком. Надо узнать, где он живет. Да выберите кого потолковее, а не тех болванов, которых вы пустили по следу д'Эрбле. Слышите?
– Так точно. Будет исполнено, ваше высокопреосвященство.
– Что же касается самого д'Эрбле, то его надо побыстрее разыскать и арестовать. Он мне нужен живым и здоровым. У меня к нему накопилось много вопросов.
– Все будет исполнено, ваше высокопреосвященство.
– В таком случае можете идти, не хочу более вас задерживать, у вас достанет работы, – язвительно заключил кардинал. – Погодите! Коробочку оставьте мне, я хочу кое в чем удостовериться.
Когда Рошфор ушел, Ришелье повертел в руках коробочку с зеленоватой мазью и вызвал секретаря, который обязан был неотлучно дежурить в соседнем помещении. Иногда у министра возникала надобность в секретарях и писцах даже посреди ночи. Бессонница – спутница великих людей – часто заглядывала в кардинальскую опочивальню.
Секретарь вошел беззвучно и замер, ожидая распоряжений.
– Шарпантье, – обратился к нему кардинал. – Принесите мне, пожалуйста, то письмо, что получено мной от шведского короля на прошлой неделе.
Секретарь вернулся быстро. В руках он держал нужное письмо.
«Приятный молодой человек, – подумал кардинал. – Не то что этот копуша Дефранш».
– Поищите в письме место, где Густав-Адольф пишет мне о покушении.
– О покушении, ваше высокопреосвященство?
– Да. На свою особу. Что-то о подосланном иезуитами лейб-медике…
Секретарь пошелестел бумагами.
– Нашел, ваше высокопреосвященство. Вот это место.
– Дайте сюда. – Кардинал принял из рук секретаря Шарпантье письмо шведского монарха-воителя, которому в последнее время часто писал, обещая оказать и материальную поддержку в его войне с Габсбургами, помимо моральной.
Его высокопреосвященство углубился в чтение.
– Любопытно, – бормотал он, пробегая глазами строки письма. – Очень похоже… лейб-медик… снадобье… боли в суставах… Проклятие!
Интуиция, верная помощница кардинала, подсказывала ему, что между коробочкой из дома на улице Медников, таинственным врачом Марии Медичи и покушением на шведского короля несомненно должна быть какая-то связь. Ришелье был человеком государственного ума, политиком и знал, что случайные совпадения в жизни вещь крайне редкая. Кроме того, он хорошо знал отцов-иезуитов.
Его высокопреосвященство криво усмехнулся:
– Разумеется, кому как не личному врачу легче всего спровадить на тот свет! Но со мной отцы-иезуиты промахнутся. Надо будет написать в Рим кое-что об их шалостях, благо мне известно о многих! Папа Урбан Восьмой чересчур опекает их.
Окончив чтение, кардинал понял, что извлек из послания Густава-Адольфа все, что хотел. Решив проследить за медиком из Люксембургского дворца и пролить свет на события, относящиеся к дому на улице Медников, он перешел к другим неотложным делам.
Кардинал посвятил несколько часов обсуждению предстоящего похода против герцога Орлеанского с маршалом де Ла Форсом. Убедившись, что королевские войска готовы к выступлению, боевой дух их высок, а самому маршалу не терпится стяжать себе лавры на поле брани, его высокопреосвященство повеселел. Чтобы окончательно прийти в хорошее расположение духа, он отправился к королю, нашел его в меланхолии и постарался довести последнего до полного упадка духа.
Кардинал поговорил о походе против мятежников, напомнил королю о подозрительном поведении испанского посланника графа Мирабеля и его оживленных беседах с Анной Австрийской, которые участились в последнее время – после известия об открытом выступлении принца Гастона. – и имеют место всякий раз, когда его величество на соколиной или псовой охоте в Сен-Жермене или Фонтенбло, иными словами, отсутствует в Лувре. Поговорив на эту щекотливую тему, кардинал плавно перенес разговор на другого испанца – дона Алонсо, который несколько дней тому назад томился в Бастилии, а теперь намеревается, судя по донесениям агентов из стана противника, въехать в Париж как победитель. Распалив гнев короля, его высокопреосвященство нанес заключительный удар, напомнив королю о той роли, какую сыграли мушкетеры де Тревиля в побеге дона Алонсо.
– Да, – раздраженным тоном произнес король. – Помнится, вы уже что-то говорили мне, герцог. А я сказал вам, что со своими мушкетерами разберусь сам. Ну, так вот.
Я пригласил господина де Тревиля, и мы вместе с ним произвели тщательное расследование всей этой истории. Я пришел к выводу, что вас ввели в заблуждение, господин кардинал. Мушкетеры никого не увозили из Бастилии. Напротив, они доставили туда Бассомпьера, ареста которого вы с таким усердием добивались. Припомните, вы сами решили прибегнуть к помощи де Тревиля, не желая доверять такое щекотливое дело швейцарцам. Не так ли, герцог?
– Вы, как обычно, совершенно правы, государь, – отвечал кардинал, прикладывая руку к сердцу, чтобы подчеркнуть искренность своих слов.
– Вот видите!
– Да, правда. Правда… – И кардинал со смущенным видом потер подбородок. – Одно мне неясно…
– Что вас смущает, господин кардинал?! – резко спросил Людовик XIII.
Кардинал ответил не сразу, желая дать королю время и возможность заглотнуть наживку. Выждав ровно столько, сколько было возможно, чтобы его молчание не выглядело бы дерзостью, он произнес:
– Показания гарнизонного офицера, дежурившего в Бастилии в ночь побега.
– Что же говорит этот офицер? – с брезгливой миной осведомился король.
– Он говорит, что его связали двое или трое мушкетеров роты господина де Тревиля из числа тех, что конвоировали Бассомпьера.
– Связали?! Мушкетеры?!!
– Да, ваше величество. Так говорит офицер. После чего они втолкнули его в одну из камер, разумеется, предварительно отперев ее, выпустили оттуда заключенного испанца, закрыли камеру снова и затерялись среди своих товарищей-однополчан. Разумеется, последнего он видеть не мог, но остается предполагать, что это было так, поскольку конвою вместе с беглецами удалось благополучно покинуть тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Странно, не правда ли? – продолжал кардинал, следуя своим мыслям. – Я в последнее время только и думаю об атом лекаре, который пользует не одну Марию Медичи, а кажется, половину Парижа, но он совершенно неуловим.
А я между тем нуждаюсь в толковом враче. Вы точно знаете, что он поселился за пределами Люксембургского дворца, Рошфор?
– Совершенно точно, ваше высокопреосвященство.
– Прикажите проследить за ним, когда он выйдет от королевы-матери и отправится к себе домой. Неплохо было бы узнать о нем побольше, прежде чем я возьму его к себе на службу.
– Ваше высокопреосвященство собирается взять этого врача к себе на службу?
– Поменьше вопросов, Рошфор, побольше дела. Пусть ваши люди проследят за медиком. Надо узнать, где он живет. Да выберите кого потолковее, а не тех болванов, которых вы пустили по следу д'Эрбле. Слышите?
– Так точно. Будет исполнено, ваше высокопреосвященство.
– Что же касается самого д'Эрбле, то его надо побыстрее разыскать и арестовать. Он мне нужен живым и здоровым. У меня к нему накопилось много вопросов.
– Все будет исполнено, ваше высокопреосвященство.
– В таком случае можете идти, не хочу более вас задерживать, у вас достанет работы, – язвительно заключил кардинал. – Погодите! Коробочку оставьте мне, я хочу кое в чем удостовериться.
Когда Рошфор ушел, Ришелье повертел в руках коробочку с зеленоватой мазью и вызвал секретаря, который обязан был неотлучно дежурить в соседнем помещении. Иногда у министра возникала надобность в секретарях и писцах даже посреди ночи. Бессонница – спутница великих людей – часто заглядывала в кардинальскую опочивальню.
Секретарь вошел беззвучно и замер, ожидая распоряжений.
– Шарпантье, – обратился к нему кардинал. – Принесите мне, пожалуйста, то письмо, что получено мной от шведского короля на прошлой неделе.
Секретарь вернулся быстро. В руках он держал нужное письмо.
«Приятный молодой человек, – подумал кардинал. – Не то что этот копуша Дефранш».
– Поищите в письме место, где Густав-Адольф пишет мне о покушении.
– О покушении, ваше высокопреосвященство?
– Да. На свою особу. Что-то о подосланном иезуитами лейб-медике…
Секретарь пошелестел бумагами.
– Нашел, ваше высокопреосвященство. Вот это место.
– Дайте сюда. – Кардинал принял из рук секретаря Шарпантье письмо шведского монарха-воителя, которому в последнее время часто писал, обещая оказать и материальную поддержку в его войне с Габсбургами, помимо моральной.
Его высокопреосвященство углубился в чтение.
– Любопытно, – бормотал он, пробегая глазами строки письма. – Очень похоже… лейб-медик… снадобье… боли в суставах… Проклятие!
Интуиция, верная помощница кардинала, подсказывала ему, что между коробочкой из дома на улице Медников, таинственным врачом Марии Медичи и покушением на шведского короля несомненно должна быть какая-то связь. Ришелье был человеком государственного ума, политиком и знал, что случайные совпадения в жизни вещь крайне редкая. Кроме того, он хорошо знал отцов-иезуитов.
Его высокопреосвященство криво усмехнулся:
– Разумеется, кому как не личному врачу легче всего спровадить на тот свет! Но со мной отцы-иезуиты промахнутся. Надо будет написать в Рим кое-что об их шалостях, благо мне известно о многих! Папа Урбан Восьмой чересчур опекает их.
Окончив чтение, кардинал понял, что извлек из послания Густава-Адольфа все, что хотел. Решив проследить за медиком из Люксембургского дворца и пролить свет на события, относящиеся к дому на улице Медников, он перешел к другим неотложным делам.
Кардинал посвятил несколько часов обсуждению предстоящего похода против герцога Орлеанского с маршалом де Ла Форсом. Убедившись, что королевские войска готовы к выступлению, боевой дух их высок, а самому маршалу не терпится стяжать себе лавры на поле брани, его высокопреосвященство повеселел. Чтобы окончательно прийти в хорошее расположение духа, он отправился к королю, нашел его в меланхолии и постарался довести последнего до полного упадка духа.
Кардинал поговорил о походе против мятежников, напомнил королю о подозрительном поведении испанского посланника графа Мирабеля и его оживленных беседах с Анной Австрийской, которые участились в последнее время – после известия об открытом выступлении принца Гастона. – и имеют место всякий раз, когда его величество на соколиной или псовой охоте в Сен-Жермене или Фонтенбло, иными словами, отсутствует в Лувре. Поговорив на эту щекотливую тему, кардинал плавно перенес разговор на другого испанца – дона Алонсо, который несколько дней тому назад томился в Бастилии, а теперь намеревается, судя по донесениям агентов из стана противника, въехать в Париж как победитель. Распалив гнев короля, его высокопреосвященство нанес заключительный удар, напомнив королю о той роли, какую сыграли мушкетеры де Тревиля в побеге дона Алонсо.
– Да, – раздраженным тоном произнес король. – Помнится, вы уже что-то говорили мне, герцог. А я сказал вам, что со своими мушкетерами разберусь сам. Ну, так вот.
Я пригласил господина де Тревиля, и мы вместе с ним произвели тщательное расследование всей этой истории. Я пришел к выводу, что вас ввели в заблуждение, господин кардинал. Мушкетеры никого не увозили из Бастилии. Напротив, они доставили туда Бассомпьера, ареста которого вы с таким усердием добивались. Припомните, вы сами решили прибегнуть к помощи де Тревиля, не желая доверять такое щекотливое дело швейцарцам. Не так ли, герцог?
– Вы, как обычно, совершенно правы, государь, – отвечал кардинал, прикладывая руку к сердцу, чтобы подчеркнуть искренность своих слов.
– Вот видите!
– Да, правда. Правда… – И кардинал со смущенным видом потер подбородок. – Одно мне неясно…
– Что вас смущает, господин кардинал?! – резко спросил Людовик XIII.
Кардинал ответил не сразу, желая дать королю время и возможность заглотнуть наживку. Выждав ровно столько, сколько было возможно, чтобы его молчание не выглядело бы дерзостью, он произнес:
– Показания гарнизонного офицера, дежурившего в Бастилии в ночь побега.
– Что же говорит этот офицер? – с брезгливой миной осведомился король.
– Он говорит, что его связали двое или трое мушкетеров роты господина де Тревиля из числа тех, что конвоировали Бассомпьера.
– Связали?! Мушкетеры?!!
– Да, ваше величество. Так говорит офицер. После чего они втолкнули его в одну из камер, разумеется, предварительно отперев ее, выпустили оттуда заключенного испанца, закрыли камеру снова и затерялись среди своих товарищей-однополчан. Разумеется, последнего он видеть не мог, но остается предполагать, что это было так, поскольку конвою вместе с беглецами удалось благополучно покинуть тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121