Офицеры, командовавшие пятью новыми дивизиями, были той же породы: профессиональные солдаты, поднявшиеся наверх прежде всего за счет выслуги лет. Многим из них, как генералам, так и полковникам, было далеко за пятьдесят, и, когда началась война, они находились в отставке. Генерал-майор Хаммерсли — офицер, которому предстояло возглавить 11-ю дивизию в атаке на Сувлу, за год или два до этого перенес коллапс. Складывалась странная ситуация: в то время как генералы были солдатами старой гвардии, их войска состояли из недавних гражданских и были очень молоды. И все из них, как генералы, так и солдаты, были совершенно не приспособлены к грубому и индивидуальному ведению кампании, в которую они сейчас вступали.
Вскоре после приезда на Мудрос Стопфорда отправили на несколько дней на мыс Хеллес, чтобы привыкнуть к условиям на фронте, и вот там ему 22 июля показали план операции. Он был вполне удовлетворен. «Это тот план, который, я всегда надеялся, он (Гамильтон) примет, — сказал он. — Это хороший план. Уверен, он удастся, и я поздравляю тех, кто его подготовил». Но генерал скоро изменил свое мнение.
На следующий день он говорил с Ридом, сторонником артиллерийских бомбардировок, а 25 июля после полудня отправился с визитом на АНЗАК, чтобы изучить равнину Сувла со склонов Сари-Баир. Полученные впечатления глубоко расстроили Стопфорда. 26 июля он встретился с Ридом в штабе на Имбросе, и вместе они разорвали план на клочки. Стопфорд заявил, что ему нужно больше артиллерии, больше гаубиц, чтобы обстреливать окопы противника. Ему было сказано, что на Сувле нет окопов, о которых можно было бы говорить. Сам Гамильтон подплывал на эсминце близко к берегу и не заметил там никаких признаков жизни. Примерно в последний день Самсон облетал этот район, и на его фотографиях видны лишь какие-то 150 метров окопов между морем и соленым озером. Но Стопфорда удалось переубедить лишь наполовину, а Рид в своем критиканстве был просто неутомим.
Потом они стали утверждать, что войска надо высаживать с кораблей прямо на берег. Флот был категорически против, потому что море здесь было мелким и непромеренным, и никто не мог сказать, на какие рифы или отмели могут наскочить в темноте корабли. В конце концов сошлись на том, что одна атакующая бригада будет высажена внутри залива.
Другая проблема возникла по поводу корпусных штабов. Гамильтон, памятуя свою изоляцию на борту «Куин Элизабет» 25 апреля, считал, что Стопфорду в первые часы десанта надо оставаться на Имбросе, поскольку он будет поддерживать связь с войсками по радио, как только те окажутся на берегу, а потом с Имброса до побережья Сувлы будет проложен телефонный кабель. Стопфорд настаивал на том, что должен быть поблизости от своих войск на борту своего штабного корабля, корвета «Джонквил», и в конце концов настоял на своем.
Его другие возражения против плана носили туманный и более утонченный характер. В первоначальном варианте совершенно четко утверждалось, что, поскольку скорость очень важна, атакующие войска должны достичь группы низких холмов, известных как Исмаил-Оглу-Тепе, к началу дня. Для этого были важные причины. Допросы пленных показали, что район Сувлы удерживают не более 30 батальонов, и весь смысл операции был в том, чтобы подавить их и захватить высоты до подхода турецких подкреплений. Поскольку все силы Лимана на юге полуострова уже вступят в бой в секторе АНЗАК и на Хеллесе, предполагалось, что эти подкрепления придется ему перебрасывать с Булаира, примерно в 30 милях отсюда. И все же было бы неосторожно рассчитывать на передышку более чем в 15—20 часов. С того момента, как первый союзный солдат ступит ногой на берег, турки будут на марше. Весь горький трехмесячный опыт боев на Галлиполи говорил штабу Гамильтона, что, если элемент внезапности утрачен, на прорыв вражеского фронта шансов останется немного. Каждый час, каждая минута на счету.
Стопфорд не соглашался. Он говорил, что сделает все, что может, но не дает гарантии, что сможет достичь холмов к началу дня.
Гамильтон, похоже, не очень настаивал. Он был доволен тем, что оставил на усмотрение Стопфорда вопрос, как далеко тот сможет продвинуться вглубь в ходе первой атаки. Этим самым значительно размывалась суть первоначального плана, и впоследствии это сказалось, когда Стопфорду пришлось рассылать свои приказы командирам дивизий. В приказах, которые издал генерал Хаммерсли по 11-й дивизии, ничего не говорилось о скорости, бригадным командирам просто предложили достичь холмов, «если возможно». Хаммерсли действительно вступил в бой, совершенно не понимая своей роли в сражении. Вместо того чтобы осознавать себя как силу поддержки главной атаки Бёдвуда из сектора АНЗАК, он считал — и так утверждалось в его приказах, — что одной из целей атаки АНЗАК является отвлечение турок от залива Сувла, пока 11-я дивизия будет высаживаться на берег.
Генерал Хаммерсли был не единственным, кто не знал истинных задач этого наступления. Штаб на Имбросе поддерживал режим крайней секретности до самого последнего момента.
Гамильтон в вопросе безопасности был тверд, ибо хранил горькие воспоминания о болтливости египетской прессы перед апрельским десантом. Он опасался, что его план может быть раскрыт многими способами: словоохотливым кабинетом министров Англии, греческими каиками, которые постоянно приплывали на острова с континента и ускользали назад, ранеными офицерами, которые, отправляясь на лечение в Египет, могли проболтаться в госпитале. Была даже опасность, что какой-нибудь солдат, знавший, что происходило, может попасть в плен, где турки вынудят его раскрыть рот и выдать секрет.
Ввиду всего этого план был ограничен очень узкой группой в штабе в течение июня и июля, и даже в письмах Китченеру Гамильтон был осторожен в выражениях.
В середине июля он послал острую телеграмму в штаб корпуса в АНЗАК, когда узнал, что Бёдвуд обсуждал эту тему с генералами Годли и Уолкером. «Сожалею, что вы говорили на эту тему со своими дивизионными генералами, — пишет он. — Я не информировал об этом даже Стопфорда или Байлу (французский командир корпуса, заменивший Гуро). Пожалуйста, немедленно выясните, скольким штабным офицерам каждый из них говорил о плане. Воспользуйтесь первой возможностью и скажите своим командирам дивизий, что весь план отменен. Оставляю на вас придумать причину для этой отмены. Операция должна оставаться в секрете».
Сам Стопфорд узнал о плане лишь за три недели до того, как он (план) начал действовать, и только в последнюю неделю июля Хаммерсли получил свои приказы. Стопфорд взял его с собой в поездку на эсминце к берегу, чтобы осмотреть планируемое место со стороны моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108