— заявила она. Он ухмыльнулся.
— Конечно, ты можешь. Не сомневаюсь. Но я бы предпочел сам оказать тебе интимную помощь. Она расхохоталась.
— Я в этом тоже не сомневаюсь. — Внезапно к ней вернулось серьезное настроение, и она спросила:
— Насколько я понимаю, у меня нет выбора? Так?
— Да. Если, конечно, ты хочешь продолжить работу у нас.
Она задумалась. Все клубы, с которыми у нее был контракт, подчинялись в конечном итоге общему руководству. Восемь недель работы — таков контракт. Если отказаться от работы, то на поиски другой, взамен этой, уйдет никак не меньше двух месяцев, то есть получается — те же восемь недель. А с ними уйдут и все деньги, которые ей удалось скопить за шесть месяцев тяжелого труда. Более того, ей не удастся — если она откажется — продлить контракты здесь, на побережье, на что она сильно рассчитывала. Во всяком случае, этот парень, Майк, дал ей понять, что он, возможно, сумеет устроить ей продолжение контракта...
В конце концов, почему бы и нет? И она кивнула.
Менеджер облегченно улыбнулся.
— Умненькая девочка. Я скажу ребятам. Меня не удивит, если они захотят подписать с тобой контракт на выступления на весь цикл гастролей.
Он вышел из гримерной. Она молча проследила, как он закрыл за собой дверь, и, повернувшись, уставилась в зеркало. Как это ни удивительно, она выглядела все еще замечательно. Никто не мог ей дать ее двадцать восемь.
Правда, никто бы уже не дал ей и двадцать три. Тело оставалось все таким же крепким, но вот на лице уже появились крохотные, едва заметные морщинки. Единственное место, которое поддалось годам, — ее голова. В мыслях она ощущала себя постаревшей.
Четыре динамика извергали на нее бьющую по нервам музыку. Она танцевала на крохотной сцене, расположенной за баром, на которой происходило главное действие вечера. Другая девушка танцевала на сцене, возвышающейся в дальнем конце зала.
Двигаясь в такт музыке, она рассеянно смотрела на то, что происходило у бара. Появился Майк. Он проталкивался к сцене, за ним следовал человек.
Она не могла вспомнить его имя, но узнала его: когда-то она встречала его в конторе своего агента как продюсера. Он выпускал картины для мотоциклистов — дешевые остросюжетные ленты, которые на жаргоне прокатчиков назывались «за-езжаловки». Ее удивило, почему он оказался здесь, с Майком.
Майк поднял свой обычный стакан апельсинового сока, приветствуя ее.
Она кивнула и улыбнулась ему в ответ. За время выступлений здесь в ее голове завелся какой-то таймер-секундомер, который всегда точно подсказывал ей, сколько еще осталось времени выступать. Сейчас она знала, что у нее есть еще пять минут. Времени достаточно, чтобы выдать продюсеру кое-что из ее репертуара, на что стоит посмотреть. Она отпустила тормоза и постаралась полностью отключиться от всего, всецело отдалась музыке...
Она потягивала ледяной чай с водкой, когда они появились в ее гримерной.
— Познакомься, мистер Энсбах, — сказал Майк. Энсбах протянул ей руку и сказал:
— Мы встречались уже в конторе агентства Гросса.
— Я помню, — ответила она и пожала протянутую руку.
— Вы действительно здорово танцуете.
— Спасибо.
— Это не комплимент, я так действительно считаю. Настоящий танец. Не то, что иные — просто крутят сиськами и попкой.
— Спасибо, — повторила она.
— Мистер Энсбах остановился здесь, в отеле, — пояснил Майк. — Он сказал, что хотел бы сразу же посмотреть на вас. Я подумал, что вы не станете возражать, если я приведу его сюда.
— Не возражаю.
— Я рад, что пришел и посмотрел на ваше выступление. Дело в том, что на меня произвел впечатление один ваш рассказ, вернее, заложенная в нем идея. Гросс дал мне прочитать несколько ваших рассказов.
— О каком из них вы говорите? — заинтересовалась Джери-Ли.
— О танцовщице из одного низкопробного клуба в Гэри, которую насилует банда мотоциклистов.
— Такие истории, к сожалению, происходят в жизни, — сказала она. — Я знаю одну девушку, с которой произошло подобное. Ужасно, отвратительно.
Она попала в результате в больницу и провалялась там недель шесть.
— Я знаю, что эти ребята вытворяют и такие вещи, но для картины нам нужно придумать не такой страшный конец. Вы понимаете меня?
Она не ответила.
— Теперь, когда я увидел, как вы танцуете, у меня появилась одна мысль. Может быть, вы бы могли сыграть эту роль? Майк сказал мне, что вы когда-то были актрисой. Если вы играете хотя-бы наполовину так же хорошо, как пишете и танцуете, мы ничего лучшего не найдем.
— Я связана контрактом на поездки еще на восемь недель.
— Чудесно! — сказал быстро Энсбах. — Как раз. столько времени нам понадобится, чтобы подготовить сценарий.
— Но мне нужно больше времени. В рассказе пригодится только сюжет и замысел.
— Зачем вам самой писать? У меня есть сценаристы, настоящие профессионалы. Они напишут все и тогда, когда нужно.
— Вы говорили уже с Гроссом?
Он кивнул.
— О какой сумме идет речь? — спросила Джери-Ли.
— Не о такой уж большой. У нас нет больших денег. График рассчитан на десять съемочных дней. Съемочная группа из нечленов профсоюза. Все на натуре, никаких декораций.
— Это я понимаю.
— Двести пятьдесят долларов и процент за оригинальный рассказ для инсценирования. Если мы решим, что вы годитесь на роль, а я не вижу, почему вы не можете подойти, — семьдесят пять долларов в неделю и гарантия на две недели.
Она ничего не ответила. Было совершенно очевидно, что столь маленькая сумма ее разочаровала.
— Конечно, деньги небольшие, — сказал он быстро. — Но это только начало. Вам надо как-то начинать, мисс Рэндолф.
— Я могу поговорить с Гроссом о вашем предложении?
— Конечно. Но постарайтесь дать мне ответ завтра. Я обязательно должен приступить к съемкам фильма в начале следующего месяца, и если это будет не ваш рассказ, мне нужно время, чтобы запустить другой.
— Я свяжусь с вами завтра. Он протянул ей руку.
— Был рад познакомиться с вами, мисс Рэндолф. Вы очень талантливая леди. Надеюсь, мы будем работать вместе.
— Благодарю вас, мистер Энсбах.
Она дождалась, пока за ним закроется дверь, и только тогда спросила Майка:
— Что ты думаешь по этому поводу?
— Все возможно.
— Ты говоришь это без всякого оптимизма.
— Он как ласка: набрасывается и пьет кровь из вены, если может, — что бы вы там ни делали.
— В этом отношении я надеюсь на Гросса, он сможет все предусмотреть, — она повернулась к зеркалу и стала смазывать кремом лицо. — Я быстро.
Он внимательно рассматривал ее отражение в зеркале.
— На пляжах поговаривают, что со следующей недели клуб начинает работать с обнаженными танцовщицами.
— Новости здесь распространяются быстро.
— Ты остаешься?
— А у меня есть выбор?
Он вздохнул и промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
— Конечно, ты можешь. Не сомневаюсь. Но я бы предпочел сам оказать тебе интимную помощь. Она расхохоталась.
— Я в этом тоже не сомневаюсь. — Внезапно к ней вернулось серьезное настроение, и она спросила:
— Насколько я понимаю, у меня нет выбора? Так?
— Да. Если, конечно, ты хочешь продолжить работу у нас.
Она задумалась. Все клубы, с которыми у нее был контракт, подчинялись в конечном итоге общему руководству. Восемь недель работы — таков контракт. Если отказаться от работы, то на поиски другой, взамен этой, уйдет никак не меньше двух месяцев, то есть получается — те же восемь недель. А с ними уйдут и все деньги, которые ей удалось скопить за шесть месяцев тяжелого труда. Более того, ей не удастся — если она откажется — продлить контракты здесь, на побережье, на что она сильно рассчитывала. Во всяком случае, этот парень, Майк, дал ей понять, что он, возможно, сумеет устроить ей продолжение контракта...
В конце концов, почему бы и нет? И она кивнула.
Менеджер облегченно улыбнулся.
— Умненькая девочка. Я скажу ребятам. Меня не удивит, если они захотят подписать с тобой контракт на выступления на весь цикл гастролей.
Он вышел из гримерной. Она молча проследила, как он закрыл за собой дверь, и, повернувшись, уставилась в зеркало. Как это ни удивительно, она выглядела все еще замечательно. Никто не мог ей дать ее двадцать восемь.
Правда, никто бы уже не дал ей и двадцать три. Тело оставалось все таким же крепким, но вот на лице уже появились крохотные, едва заметные морщинки. Единственное место, которое поддалось годам, — ее голова. В мыслях она ощущала себя постаревшей.
Четыре динамика извергали на нее бьющую по нервам музыку. Она танцевала на крохотной сцене, расположенной за баром, на которой происходило главное действие вечера. Другая девушка танцевала на сцене, возвышающейся в дальнем конце зала.
Двигаясь в такт музыке, она рассеянно смотрела на то, что происходило у бара. Появился Майк. Он проталкивался к сцене, за ним следовал человек.
Она не могла вспомнить его имя, но узнала его: когда-то она встречала его в конторе своего агента как продюсера. Он выпускал картины для мотоциклистов — дешевые остросюжетные ленты, которые на жаргоне прокатчиков назывались «за-езжаловки». Ее удивило, почему он оказался здесь, с Майком.
Майк поднял свой обычный стакан апельсинового сока, приветствуя ее.
Она кивнула и улыбнулась ему в ответ. За время выступлений здесь в ее голове завелся какой-то таймер-секундомер, который всегда точно подсказывал ей, сколько еще осталось времени выступать. Сейчас она знала, что у нее есть еще пять минут. Времени достаточно, чтобы выдать продюсеру кое-что из ее репертуара, на что стоит посмотреть. Она отпустила тормоза и постаралась полностью отключиться от всего, всецело отдалась музыке...
Она потягивала ледяной чай с водкой, когда они появились в ее гримерной.
— Познакомься, мистер Энсбах, — сказал Майк. Энсбах протянул ей руку и сказал:
— Мы встречались уже в конторе агентства Гросса.
— Я помню, — ответила она и пожала протянутую руку.
— Вы действительно здорово танцуете.
— Спасибо.
— Это не комплимент, я так действительно считаю. Настоящий танец. Не то, что иные — просто крутят сиськами и попкой.
— Спасибо, — повторила она.
— Мистер Энсбах остановился здесь, в отеле, — пояснил Майк. — Он сказал, что хотел бы сразу же посмотреть на вас. Я подумал, что вы не станете возражать, если я приведу его сюда.
— Не возражаю.
— Я рад, что пришел и посмотрел на ваше выступление. Дело в том, что на меня произвел впечатление один ваш рассказ, вернее, заложенная в нем идея. Гросс дал мне прочитать несколько ваших рассказов.
— О каком из них вы говорите? — заинтересовалась Джери-Ли.
— О танцовщице из одного низкопробного клуба в Гэри, которую насилует банда мотоциклистов.
— Такие истории, к сожалению, происходят в жизни, — сказала она. — Я знаю одну девушку, с которой произошло подобное. Ужасно, отвратительно.
Она попала в результате в больницу и провалялась там недель шесть.
— Я знаю, что эти ребята вытворяют и такие вещи, но для картины нам нужно придумать не такой страшный конец. Вы понимаете меня?
Она не ответила.
— Теперь, когда я увидел, как вы танцуете, у меня появилась одна мысль. Может быть, вы бы могли сыграть эту роль? Майк сказал мне, что вы когда-то были актрисой. Если вы играете хотя-бы наполовину так же хорошо, как пишете и танцуете, мы ничего лучшего не найдем.
— Я связана контрактом на поездки еще на восемь недель.
— Чудесно! — сказал быстро Энсбах. — Как раз. столько времени нам понадобится, чтобы подготовить сценарий.
— Но мне нужно больше времени. В рассказе пригодится только сюжет и замысел.
— Зачем вам самой писать? У меня есть сценаристы, настоящие профессионалы. Они напишут все и тогда, когда нужно.
— Вы говорили уже с Гроссом?
Он кивнул.
— О какой сумме идет речь? — спросила Джери-Ли.
— Не о такой уж большой. У нас нет больших денег. График рассчитан на десять съемочных дней. Съемочная группа из нечленов профсоюза. Все на натуре, никаких декораций.
— Это я понимаю.
— Двести пятьдесят долларов и процент за оригинальный рассказ для инсценирования. Если мы решим, что вы годитесь на роль, а я не вижу, почему вы не можете подойти, — семьдесят пять долларов в неделю и гарантия на две недели.
Она ничего не ответила. Было совершенно очевидно, что столь маленькая сумма ее разочаровала.
— Конечно, деньги небольшие, — сказал он быстро. — Но это только начало. Вам надо как-то начинать, мисс Рэндолф.
— Я могу поговорить с Гроссом о вашем предложении?
— Конечно. Но постарайтесь дать мне ответ завтра. Я обязательно должен приступить к съемкам фильма в начале следующего месяца, и если это будет не ваш рассказ, мне нужно время, чтобы запустить другой.
— Я свяжусь с вами завтра. Он протянул ей руку.
— Был рад познакомиться с вами, мисс Рэндолф. Вы очень талантливая леди. Надеюсь, мы будем работать вместе.
— Благодарю вас, мистер Энсбах.
Она дождалась, пока за ним закроется дверь, и только тогда спросила Майка:
— Что ты думаешь по этому поводу?
— Все возможно.
— Ты говоришь это без всякого оптимизма.
— Он как ласка: набрасывается и пьет кровь из вены, если может, — что бы вы там ни делали.
— В этом отношении я надеюсь на Гросса, он сможет все предусмотреть, — она повернулась к зеркалу и стала смазывать кремом лицо. — Я быстро.
Он внимательно рассматривал ее отражение в зеркале.
— На пляжах поговаривают, что со следующей недели клуб начинает работать с обнаженными танцовщицами.
— Новости здесь распространяются быстро.
— Ты остаешься?
— А у меня есть выбор?
Он вздохнул и промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125