— И я рада, — ответила я. — Словно волшебный сон становится явью — сниматься в кино с вами и вашим мужем!
Она похлопала меня по руке.
— Вы, американцы, такие смешные, — она рассмеялась. — Я хочу сказать — сегодня смешные, — она, вероятно, заметила, как изменилось выражение моего лица. — Разве Винсент не сказал вам, что эту ночь мы проведем вместе?
Я покачала озадаченно головой.
— Нет. Он сказал, что присоединится к нам позже. Она что-то сказала по-итальянски мужу и затем обратилась ко мне:
— Мы позвоним из отеля Винсенту и обо всем договоримся.
— Нет! — я постучала по плечу шоферу. — Будьте добры, остановите машину здесь, пожалуйста!
Шофер притормозил. Ни она, ни режиссер не сказали ни слова, пока я выбиралась из машины. Я поймала такси и поехала прямо домой.
Я только что закончила раздеваться, когда в квартиру ворвался разъяренный Винсент. Он остановился в дверях спальни и заорал на меня:
— Ты, чертова дура, идиотка, глупая сука! После всего, через что я прошел, чтобы заполучить их и добиться для тебя роли!
— Ты должен был сказать мне — что и как ты задумал, — сказала я.
— Ладно! Теперь ты знаешь, так что одевайся и тащи свою задницу туда!
— Нет! Я уже сказала тебе однажды — я в такие игры не играю.
— Ты предпочитаешь носиться по городу и выпрашивать работу или голодать? Я не ответила.
— Вспомни, как ты себя чувствовала, когда пришла в клуб! Ты сидела с голой задницей, когда я тебя пригрел и увел с улицы... А теперь ты хочешь насрать на меня?
— Я не собираюсь употреблять тебя.
— Нет, ты именно это делаешь! — завопил он. — Мы можем взорвать весь договор с ними, если ты не согласишься войти как его непременная часть!
— Нет, не взорвешь! — крикнула я. — Главное в соглашении — миллион долларов, а не я! Не я!
— Но и ты — часть сделки!
— А вот это ты не имел права делать, не согласовав со мной!
— У меня не было права рисковать деньгами, — продолжал он кричать, — но я рискнул! Так что теперь или ты заткнешься и будешь делать, как тебе велят, или мне придется покончить со всем в каком-нибудь канализационном стоке...
Я вытаращила на него глаза.
А он неожиданно рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Посидел так, потом поднял на меня глаза-в них стояли слезы.
— Единственное, с чем считается моя семья, это — успех. Если картина пойдет широко, все обойдется.
Я промолчала.
— Пожалуйста, — стал он умолять меня, — только раз. После этого ты сможешь делать все, что захочешь. Сейчас у меня единственный шанс выбраться из-под влияния семьи — это ты.
Я сидела неподвижно.
— Они просто похоронят меня, если это дело не состоится. Мой отец и дядя Фрэнк годами не разговаривали. Я не имел никакого права дать ему возможность заполучить мою долю в клубе.
— Но ты уже сделал это, — сказала я.
— Нет, это лишь на то время, пока картина будет сниматься. Дядя Фрэнк обещал не говорить о сделке, если он получит гаранатии, что я верну деньги. А я их верну, если фильм пойдет, — он опять закрыл лицо руками и заплакал.
Я поднялась, долго смотрела на него, затем начала медленно одеваться.
Когда я проходила мимо него, к двери, он остановил меня. Подошел к ночному столику, достал несколько самокруток с зельем, достал пузырек с кокаином, коробку таблеток. Все это он сунул мне в сумку.
— Может быть, поможет...
Я промолчала.
Он наклонился и поцеловал мом холодные губы.
— Спасибо... Я люблю тебя!
Я не ответила и пошла к двери. Уже тогда я знала, что больше никогда не вернусь сюда.
Через десять минут я была на пороге их апартаментов в отеле. Дверь открыла Карла Мария.
— Я такая рада, что вы приходили! — сказала она с улыбкой.
Я внезапно рассмеялась.
Дело было не только в ее английском. Вся эта история вдруг начала казаться мне какой-то сплошной нелепицей. Я сразу же закурила травку, затем понюхала двойную щепотку кокаина и запила хорошим бокалом шампанского.
К тому времени, когда мы добрались до спальни, я была уже где-то так высоко в небесах, что мне на все было начхать. Больше того, к моему удивлению, мне даже понравилось. Я никогда не думала, что прикосновения женщины могут быть такими нежными и возбуждающими. А уже те штучки, которые Карла Мария умела вытворять своим язычком, делали моего верного «Зеленого шмеля» жалким подобием детской игрушки. Словно целый новый мир внезапно открылся передо мной.
Так что когда я утром проснулась рядом с ней и увидела как она прекрасна, а потом вспомнила все, что было ночью, я поняла, что мне понравилось это.
Глава 23
Я дождалась полудня, когда, по моим расчетам, Да Коста должен был быть уже в клубе и проверять утренние отчеты, и только тогда поехала на квартиру, чтобы забрать свои вещи. Я вошла и сразу же отправилась в спальню.
Оказалось, что я ошиблась в своих расчетах-он лежал в постели и спал.
Я стала тихонечко пятиться, чтобы выйти из спальни, но тут он проснулся, сел и протер глаза.
— Доброе утро, — сказал он с ясной улыбкой. Я не ответила.
— Перестань, не дуйся... Все было не так плохо, правда ведь?
— Угу...
Он уже совершенно проснулся.
— Она вылизала твою пушистую киску?
— Да.
— А ты — ее?
— Да.
Я почувствовала, что он начинает возбуждаться.
— А что делал Джино, когда вы были вместе?
— Один раз вошел и смотрел, как мы занимаемся этим.
— Он трахнул ее?
— Не знаю.
— А тебя?
— Не знаю, — и я повторила. — Не знаю! Помню, что он трахнул кого-то из нас, но кого — не помню.
— А что он сделал потом?
— Ушел к себе в комнату и лег спать.
— А вы?
— Мы понюхали остатки кокаина, покурили и продолжали любить друг друга.
— Бог мой! — и он выскочил из постели.
Я была права, — он возбудился.
— Как бы я хотел быть там! Уверен, там было на что посмотреть!
Я не ответила.
— Давай трахнемся.
— Нет, — я помолчала секунду. — Я утрахалась до предела.
— Всегда найдется возможность еще для одного разочка.
— Нет, — и я пошла в гардеробную, чтобы собрать свои вещи.
— Что ты там делаешь? — крикнул он.
— Складываю вещи.
— Зачем? — он казался искренне удивленным.
— Потому что я уезжаю от тебя. Зачем еще, черт побери, я бы стала складывать вещи?
— Ради Бога, не принимай все так близко к сердцу! Не стоит писаться кипятком из-за всякой чепухи. Ты же сказала, что тебе понравилось и ты хорошо провела время.
— Это не имеет никакого отношения к моему решению, — сказала я. — Я не терплю лжи, а ты лгал мне.
— Перестань мазаться дерьмом, крошка! — сказал он. — Это была очень важная сделка. И ты могла бы сорвать все...
— Ты хочешь сказать, что я могла бы сорвать эту сделку для тебя. Для меня в ней никогда ничего не предусматривалось.
Он молча уставился на меня.
— Вся та лапша, которую ты вешал мне на уши о съемках, все это — крапленые карты в твоей колоде. Карла Мария сказала мне сегодня утром, что она ничего не знает о моей роли в картине и о том, что и почему ты мне говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125