Но когда я вышла к ним, все уже утихло.
— Все в порядке, — сказал Гарри. — Вам не придется играть сцены голышом.
— Я передумала, — сказала я. — Я вообще не хочу сниматься в этой роли.
Гарри уставился на меня, разинув рот. Я посмотрела с высоты своего роста на Тони.
— Было очень приятно познакомиться с вами обоими. Желаю удачи вашей картине, — взяла сумочку и вышла.
Гарри догнал меня у лифта.
— Я тебя не понял! — сказал он. И, действительно, в-глазах его читалось недоумение. — Я выбил для тебя тридцать пять сотен, а ты уходишь!
— Я не кусок мяса, — сказала я. — Если ему нужна телятина — пусть обратится в ближайшую мясную лавку.
Дверь лифта открылась. Я вошла, и он вслед за мной.
— Ладно, что мы теперь будем делать?
— Это ты мне должен сказать, — ответила я. — Ты мой агент.
— Попробую подумать еще о чем-нибудь.
Когда я пришла домой, меня уже ждало сообщение, записанное автоматическим секретарем: «Позвоните Джону Стайлзу».
Я поколебалась недолго и набрала номер.
Ответил Джон Стайлз.
— Говорит Джери-Ли Рэндол. Вы просили меня позвонить.
Его голос звучал мягко и спокойно:
— Мне очень неприятно, что мой брат вас расстроил, мисс Рэндол. Я был бы признателен, если бы вы согласились сыграть эту роль. Я бы хотел, чтобы вы передумали.
— Ради чего? Вы же знаете, что я думаю о сценарии.
— Сценарий — это слова. А фильм — это средство самовыражения режиссера. Кроме того, сценарий можно и изменить. Поскольку режиссер — я.
— Вы хотите сказать, что согласны переписать сцены с моим участием для меня?
— Нет, мисс Рэндол, не для вас, а для себя, — ответ прозвучал безукоризненно вежливо.
— Но моя роль недостаточно значима для такого утверждения.
— Согласен. Однако в контексте всего фильма она может стать очень значимой. И как мне кажется, именно вы могли бы сделать эту роль такой, какой она мне видится.
— У меня есть время подумать?
— Не очень много. Мы должны получить ваш ответ завтра утром. Мы выходим в павильон в понедельник.
— Утром я позвоню вам.
— Благодарю вас, мисс Рэндол.
— Благодарю вас, мистер Стайлз, — я нажала на рычаг и тут же набрала номер Гарри.
— Джон Стайлз только что позвонил мне, — сказала я.
— Я знаю. Он звонил мне, и я позволил ему уговорить меня дать ему твой телефон.
— Почему ты так сделал?
— По двум причинам. Во-первых, теперь две недели стоят уже пять кусков, а не три с половиной. Во-вторых, Джон обещал, что с тобой будут обращаться со всем уважением, и я ему в этом верю. У него хорошая репутация.
— И что же мы теперь будем делать?
— Примем контракт.
— Хорошо, — согласилась я... И мы подписали контракт.
Джон Стайлз, действительно, внес в роль, которая раньше была даже не ролью, а так, мельканием, что-то такое, что сразу же изменило ее в корне.
Теперь мой персонаж был уже не примитивной хищницей, привлекающей мужчин своим телом, а перепуганная большим городом и отчаявшаяся девчонка, пытающаяся выжить в нашем страшном обществе, используя единственный отпущенный ей природой талант — пленительное тело. И все же, даже в таком прочтении, роль оставалась крохотной, и поскольку мне не нужно было много над нею работать и у меня оказалось много свободного времени, я коротала его, блуждая по студии, наблюдая за съемками других эпизодов.
Джон оказался хорошим режиссером. В свойственной ему отменной манере разговаривать с людьми — негромкий голос, вежливость и внимание — он умудрялся все держать под жестким контролем. Ни внезапных панических ситуаций, ни накладок, ни накачек. Он спокойно переходил от одного отснятого эпизода к другому и начинал снимать его точно по графику, постепенно складывая фильм.
Когда я закончила свой последний эпизод, он подошел ко мне.
— Вы отлично сыграли, Джери-Ли. Спасибо.
Это вы дали мне возможность сыграть, — ответила и. — Спасибо! Он улыбнулся.
— Вы идеально подходили для этой роли, и я не мог допустить, чтобы мой брат спугнул вас и вы бы ушли.
— Я рада, что вы вмешались.
— Что бы вы сказали, если бы я пригласил вас сегодня поужинать? — спросил он. — Завтра съемок нет.
— О'кей, — ответила я, стараясь не показать удивление.
Он ни разу даже намеком не продемонстрировал, что в его отношении ко мне присутствует какой-то особый интерес.
— Я могу заехать за вами около восьми вечера.
— Чудесно.
— Мы едем в «Двадцать одно» — вы не возражаете? — спросил он, когда я уселась в машину.
— Замечательно, — ответила я. — После развода я ни разу не была в этом ресторане.
Чак встретил нас у самой двери.
— Мистер Стайлз, — сказал он и тут заметил меня. Его глаза чуть заметно округлились. — Привет, миссис Торнтон!
Он кивком подозвал метрдотеля.
— Мы оставили мистеру Стайлзу столик в главном обеденном зале на втором этаже, — сказал он ему.
— Но я заказывал в баре, — сказал Джон. Чак чуть заметно покраснел от смущения.
— В баре сегодня много народу, — сказал он торопливо. — Думаю, что наверху вам будет удобнее.
— Ничего страшного, Чак, — сказала я. — Не беспокойтесь.
— Ваш бывший здесь, миссис Торнтон, — сказал он тогда. — А единственный свободный столик в баре как раз напротив его столика.
Джон быстро взглянул на меня и сказал:
— Я заказывал в баре.
Бар, действительно, был переполнен. Мы проследовали за официантом к своему столу. Уолтер был с Джорджем Фоксом. Он не заметил нас, пока мы не уселись. А когда заметил, поднялся и подошел к нам.
Я подставила ему щеку, он поцеловал, и я представила его Джону. Они пожали друг другу руки, демонстрируя сдержанность людей, работающих в узком мире искусства, но мои ноги вдруг ослабли.
Уолтер улыбнулся мне и сказал:
— Джордж сообщил мне, что у тебя все обстоит хорошо. Я очень рад.
— Мне повезло.
— Просто у тебя есть талант. Я это всегда говорил, — он внимательно посмотрел на Джона. — Как продвигаются дела с вашей картиной?
— Успешно. Мы заканчиваем здесь и уезжаем в конце недели на побережье.
— Ты тоже едешь, Джери-Ли?
— Нет, я уже отснялась.
— Я позвоню, — сказал он. — Приятного аппетита. Я проследила глазами за тем, как он идет к столу, и подумала, что выглядит он немного усталым.
Правда, он всегда был немного усталым. Вечная усталость, как мне казалось, стала непременным условием его существования.
— А почему бы вам... — перебил мои мысли Джон.
— Что — почему бы? — спросила я.
— Не поехать на побережье с нами?
— Но это смешно. Ради чего?
— Уехать. Мне кажется, вам не помешала бы перемена обстановки.
— Возможно, и не помешала бы. Но я не могу себе позволить такую поездку. Мне просто необходимо крутиться в городе и подыскивать себе новую работу.
— Работа есть и там, на побережье.
— Мой агент считает, что у меня больше шансов именно здесь. Он не советует мне уезжать, если только я не получу предложение конкретной работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
— Все в порядке, — сказал Гарри. — Вам не придется играть сцены голышом.
— Я передумала, — сказала я. — Я вообще не хочу сниматься в этой роли.
Гарри уставился на меня, разинув рот. Я посмотрела с высоты своего роста на Тони.
— Было очень приятно познакомиться с вами обоими. Желаю удачи вашей картине, — взяла сумочку и вышла.
Гарри догнал меня у лифта.
— Я тебя не понял! — сказал он. И, действительно, в-глазах его читалось недоумение. — Я выбил для тебя тридцать пять сотен, а ты уходишь!
— Я не кусок мяса, — сказала я. — Если ему нужна телятина — пусть обратится в ближайшую мясную лавку.
Дверь лифта открылась. Я вошла, и он вслед за мной.
— Ладно, что мы теперь будем делать?
— Это ты мне должен сказать, — ответила я. — Ты мой агент.
— Попробую подумать еще о чем-нибудь.
Когда я пришла домой, меня уже ждало сообщение, записанное автоматическим секретарем: «Позвоните Джону Стайлзу».
Я поколебалась недолго и набрала номер.
Ответил Джон Стайлз.
— Говорит Джери-Ли Рэндол. Вы просили меня позвонить.
Его голос звучал мягко и спокойно:
— Мне очень неприятно, что мой брат вас расстроил, мисс Рэндол. Я был бы признателен, если бы вы согласились сыграть эту роль. Я бы хотел, чтобы вы передумали.
— Ради чего? Вы же знаете, что я думаю о сценарии.
— Сценарий — это слова. А фильм — это средство самовыражения режиссера. Кроме того, сценарий можно и изменить. Поскольку режиссер — я.
— Вы хотите сказать, что согласны переписать сцены с моим участием для меня?
— Нет, мисс Рэндол, не для вас, а для себя, — ответ прозвучал безукоризненно вежливо.
— Но моя роль недостаточно значима для такого утверждения.
— Согласен. Однако в контексте всего фильма она может стать очень значимой. И как мне кажется, именно вы могли бы сделать эту роль такой, какой она мне видится.
— У меня есть время подумать?
— Не очень много. Мы должны получить ваш ответ завтра утром. Мы выходим в павильон в понедельник.
— Утром я позвоню вам.
— Благодарю вас, мисс Рэндол.
— Благодарю вас, мистер Стайлз, — я нажала на рычаг и тут же набрала номер Гарри.
— Джон Стайлз только что позвонил мне, — сказала я.
— Я знаю. Он звонил мне, и я позволил ему уговорить меня дать ему твой телефон.
— Почему ты так сделал?
— По двум причинам. Во-первых, теперь две недели стоят уже пять кусков, а не три с половиной. Во-вторых, Джон обещал, что с тобой будут обращаться со всем уважением, и я ему в этом верю. У него хорошая репутация.
— И что же мы теперь будем делать?
— Примем контракт.
— Хорошо, — согласилась я... И мы подписали контракт.
Джон Стайлз, действительно, внес в роль, которая раньше была даже не ролью, а так, мельканием, что-то такое, что сразу же изменило ее в корне.
Теперь мой персонаж был уже не примитивной хищницей, привлекающей мужчин своим телом, а перепуганная большим городом и отчаявшаяся девчонка, пытающаяся выжить в нашем страшном обществе, используя единственный отпущенный ей природой талант — пленительное тело. И все же, даже в таком прочтении, роль оставалась крохотной, и поскольку мне не нужно было много над нею работать и у меня оказалось много свободного времени, я коротала его, блуждая по студии, наблюдая за съемками других эпизодов.
Джон оказался хорошим режиссером. В свойственной ему отменной манере разговаривать с людьми — негромкий голос, вежливость и внимание — он умудрялся все держать под жестким контролем. Ни внезапных панических ситуаций, ни накладок, ни накачек. Он спокойно переходил от одного отснятого эпизода к другому и начинал снимать его точно по графику, постепенно складывая фильм.
Когда я закончила свой последний эпизод, он подошел ко мне.
— Вы отлично сыграли, Джери-Ли. Спасибо.
Это вы дали мне возможность сыграть, — ответила и. — Спасибо! Он улыбнулся.
— Вы идеально подходили для этой роли, и я не мог допустить, чтобы мой брат спугнул вас и вы бы ушли.
— Я рада, что вы вмешались.
— Что бы вы сказали, если бы я пригласил вас сегодня поужинать? — спросил он. — Завтра съемок нет.
— О'кей, — ответила я, стараясь не показать удивление.
Он ни разу даже намеком не продемонстрировал, что в его отношении ко мне присутствует какой-то особый интерес.
— Я могу заехать за вами около восьми вечера.
— Чудесно.
— Мы едем в «Двадцать одно» — вы не возражаете? — спросил он, когда я уселась в машину.
— Замечательно, — ответила я. — После развода я ни разу не была в этом ресторане.
Чак встретил нас у самой двери.
— Мистер Стайлз, — сказал он и тут заметил меня. Его глаза чуть заметно округлились. — Привет, миссис Торнтон!
Он кивком подозвал метрдотеля.
— Мы оставили мистеру Стайлзу столик в главном обеденном зале на втором этаже, — сказал он ему.
— Но я заказывал в баре, — сказал Джон. Чак чуть заметно покраснел от смущения.
— В баре сегодня много народу, — сказал он торопливо. — Думаю, что наверху вам будет удобнее.
— Ничего страшного, Чак, — сказала я. — Не беспокойтесь.
— Ваш бывший здесь, миссис Торнтон, — сказал он тогда. — А единственный свободный столик в баре как раз напротив его столика.
Джон быстро взглянул на меня и сказал:
— Я заказывал в баре.
Бар, действительно, был переполнен. Мы проследовали за официантом к своему столу. Уолтер был с Джорджем Фоксом. Он не заметил нас, пока мы не уселись. А когда заметил, поднялся и подошел к нам.
Я подставила ему щеку, он поцеловал, и я представила его Джону. Они пожали друг другу руки, демонстрируя сдержанность людей, работающих в узком мире искусства, но мои ноги вдруг ослабли.
Уолтер улыбнулся мне и сказал:
— Джордж сообщил мне, что у тебя все обстоит хорошо. Я очень рад.
— Мне повезло.
— Просто у тебя есть талант. Я это всегда говорил, — он внимательно посмотрел на Джона. — Как продвигаются дела с вашей картиной?
— Успешно. Мы заканчиваем здесь и уезжаем в конце недели на побережье.
— Ты тоже едешь, Джери-Ли?
— Нет, я уже отснялась.
— Я позвоню, — сказал он. — Приятного аппетита. Я проследила глазами за тем, как он идет к столу, и подумала, что выглядит он немного усталым.
Правда, он всегда был немного усталым. Вечная усталость, как мне казалось, стала непременным условием его существования.
— А почему бы вам... — перебил мои мысли Джон.
— Что — почему бы? — спросила я.
— Не поехать на побережье с нами?
— Но это смешно. Ради чего?
— Уехать. Мне кажется, вам не помешала бы перемена обстановки.
— Возможно, и не помешала бы. Но я не могу себе позволить такую поездку. Мне просто необходимо крутиться в городе и подыскивать себе новую работу.
— Работа есть и там, на побережье.
— Мой агент считает, что у меня больше шансов именно здесь. Он не советует мне уезжать, если только я не получу предложение конкретной работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125