Но меня там не будет.
– Разыгрываете! – Мартин еще надеялся.
– И не думаю.
– Тренер… – Йоргенсен аж поперхнулся.
– Тихо! – прорычал Дэйфо и продолжал: – Столик у окна. Оттуда великолепная панорама на городской парк. Будете любоваться видом за бутылочкой хорошего «Бордо». Может, потом, после ужина, еще и покатаетесь на ладьях.
– Дудки, – не сдержался Мартин.
– Вы двое, вы у меня станете друзьями, – гнул свое тренер, – пусть сейчас вы еще и не знаете этого. У меня есть большое сомнение, что вы справитесь сами, придется и мне подключиться к этому процессу. И у меня большая надежда на Мэй и Бритту. У них есть мозги, которые вы оба поотбивали друг у друга.
Мартин встал. Он знал, что Мэй ждет его у машины, у подъезда для игроков. Ладони вспотели, его мутило.
– Пожмите друг другу руки, – сказал Дэйфо. – Мы начинаем тренировки на неделю раньше, чтобы все привыкли друг к другу, так что обменяйтесь рукопожатием.
Мартин ощутил энергетическое поле над скамьей. Тысяча самых разных эмоций переполняла его, и он понял, что, если сейчас же не покинет раздевалку, бед натворит немало. И он двинулся к выходу.
– Я сказал – обменяться рукопожатием! – крикнул Дэйфо.
Мартин заторопился. Ткнулся в край скамьи, потом задел чью-то сумку. Споткнувшись, плюхнулся на колено.
Он услышал тишину, поскольку все замерли, глядя, как он пытается встать.
– Какие-то проблемы? – Мартин обвел взглядом комнату. – И чего вы еще не видели?
– Мартин, дружище, – откликнулся кто-то из новичков. – С тобой все в порядке?
– Но савуар фер (не совсем как хотелось бы), – на смешливо произнес по-французски Йоргенсен.
Мартин повел голову на звук, увидел шведа и резким движением отшвырнул протянутую ему руку.
– Картье! – рявкнул тренер.
Мартин проигнорировал его, хотя голос тренера прогремел в полной тишине, от которой звенело в ушах. Мартин покинул раздевалку. Он хотел побежать, но побоялся упасть. Поэтому он заставил себя замедлить ход на прямой линии вдоль коридора, в котором он великолепно ориентировался. Мэй ждала его снаружи. Он просил ее быть наготове и даже не выключать двигателя. Рэй окликнул его по имени, но Мартин не оглянулся.
– Что это было с тобой? – спросил Рэй, когда он позвонил Мартину позже тем вечером.
– О чем ты? – притворился Мартин, не желая обсуждать эту тему.
Он вообще не подошел бы к телефону, но Мэй сунула ему трубку в руку прежде, чем он успел сказать ей «нет».
– Что с тобой происходит?
– Со мной? Ничего. Что за вопрос?
– Ты на все натыкаешься, ведешь себя как пьяный. Ты же не был пьян, или я не прав?
– Ты меня прекрасно знаешь. Я бы не появился там пьяным.
– Но ты словно с цепи сорвался. Обычно ты не дуришь так с тренером. И командой.
– Сорвался, извини, – буркнул Мартин.
– Послушай, я понимаю, вся эта покупка – дрянная затея. Привыкнуть к Йоргенсену будет нелегко.
– Высокомерный хлыщ и болван этот Йоргенсен.
– Да уж, настоящая примадонна. Хвастает собой, своей славой и богатством. И все время бахвалится. Каково, мол, это выиграть Кубок Стэнли два года подряд!
– У нас, – сказал Мартин.
– Да уж, у нас, – согласился Рэй. – Но хотя бы в одном тренер прав – придется забыть об этом. Йоргенсен все же лучший голкипер в НХЛ, и теперь он наш. С этой позиции и нужно смотреть на него теперь.
– Трудно, – признался Мартин.
– Может быть, но для нас это лучший выбор. – Рэй промолчал. – А ты уверен, что с тобой все в порядке?
– Бьен сюр (конечно), – успокоил его Мартин. – Все отлично.
За поддержкой Мэй обращалась к Тобин. Они говори ли по телефону пять раз на дню, восполняя разлуку.
– Я очень волнуюсь за него, – жаловалась подруге Мэй. – Он в полной изоляции, не хочет ни с кем разговаривать. Такое впечатление, будто он думает, что все само собой рассосется как-нибудь. Ему почему-то стыдно. И это самое ужасное. Он ничего плохого не сделал, ни в чем не виноват, но он скрывается, словно не может показаться в таком состоянии перед друзьями.
– Совсем как тогда, когда Джон потерял работу, – вспомнила Тобин.
– Иногда мне хочется во всем винить хоккей, – призналась Мэй. – Я же вижу, какая это жестокая игра, и они еще все воспринимают травмы как должное. Я думаю о Серже и Агнес и удивляюсь, как они могли позволить ему играть. Серж же знал, как плохо это все может кончиться. Он знал, Тобин.
– Ну а Джон и Майкл в своем гоночном автомобиле. – Голос у Тобин слегка задрожал. – Поверь мне, и я думаю о возможных последствиях. Но отцы и сыновья… такая у них связь. Это для них как способ общения. Иногда я думаю, что для них это единственная возможность признаться, как они любят друг друга. В таком опасном спорте, когда знают, какими травмами он чреват.
– Все может быть, – задумалась Мэй, представляя себе Сержа, каким она увидела его в тюрьме.
У отца Мартина все лицо было в шрамах от шайб и ударов клюшками. Совсем как у самого Мартина.
– Твой тренер звонил опять, – начала разговор Мэй, когда поднялась наверх.
Мартин спал, хотя уже перевалило за полдень. Совсем как она рассказывала Тобин. Последнее время Мартин все время заползал под одеяло в надежде, что весь этот кошмар закончится сам по себе.
– Оставь меня в покое, – сказал он. – Я устал.
– Ты спишь уже четырнадцать часов подряд, – посетовала Мэй, присаживаясь на кровать.
Гром спал в ногах Мартина, и ей пришлось отодвинуть его.
– Отчего это ты так устал!
Мартин только отвернулся от нее.
– Он напомнил мне про наш ужин с Нильсом и Бриттой Йоргенсенами в субботу вечером. Нам велено быть в «Ритце» к восьми. Мне спросить у тетушки Энид, не останется ли она с Кайли?
– Ты знаешь мой ответ на эту чушь, – ответил Мартин.
– Он говорит, это – приказ.
– Скажи, пусть убирается ко всем чертям.
Мэй взглянула на часы. Мартин был записан на прием к Тэдди сегодня в три. Он отменял прошлые два визита, и уже прошло пятнадцать дней с тех пор, как он начал курс преднизолона.
– Тэдди звонила, – сказала Мэй. – Она говорит, ей надо увидеть тебя.
– Или что?
– Или все станет хуже.
– Ты действительно полагаешь, есть еще что-то хуже?
– Для меня – да, – ответила Мэй. – Если ты не можешь ничего делать для себя самого, почему ты забываешь про свое обещание сделать это для меня?
Она начала гладить его по спине медленными кругами.
– Не хочу никуда идти.
– Знаю, – прошептала Мэй, наклонившись, чтобы поцеловать его в висок. – Но для меня и Кайли. Сделай это ради своей семьи.
Они вошли в глазной госпиталь Бостона незадолго до назначенного им времени. Мартин держал Мэй под руку, и она осторожно вела его по коридору. Охранник крикнул: «Привет, Мартин!» Пациенты и доктора смотрели на него во все глаза. Какой-то мальчишка попросил у него автограф, и Мартин молча расписался.
Они добрались до кабинета Тэдди, Мэй осталась ждать, пока Мартин пройдет обследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– Разыгрываете! – Мартин еще надеялся.
– И не думаю.
– Тренер… – Йоргенсен аж поперхнулся.
– Тихо! – прорычал Дэйфо и продолжал: – Столик у окна. Оттуда великолепная панорама на городской парк. Будете любоваться видом за бутылочкой хорошего «Бордо». Может, потом, после ужина, еще и покатаетесь на ладьях.
– Дудки, – не сдержался Мартин.
– Вы двое, вы у меня станете друзьями, – гнул свое тренер, – пусть сейчас вы еще и не знаете этого. У меня есть большое сомнение, что вы справитесь сами, придется и мне подключиться к этому процессу. И у меня большая надежда на Мэй и Бритту. У них есть мозги, которые вы оба поотбивали друг у друга.
Мартин встал. Он знал, что Мэй ждет его у машины, у подъезда для игроков. Ладони вспотели, его мутило.
– Пожмите друг другу руки, – сказал Дэйфо. – Мы начинаем тренировки на неделю раньше, чтобы все привыкли друг к другу, так что обменяйтесь рукопожатием.
Мартин ощутил энергетическое поле над скамьей. Тысяча самых разных эмоций переполняла его, и он понял, что, если сейчас же не покинет раздевалку, бед натворит немало. И он двинулся к выходу.
– Я сказал – обменяться рукопожатием! – крикнул Дэйфо.
Мартин заторопился. Ткнулся в край скамьи, потом задел чью-то сумку. Споткнувшись, плюхнулся на колено.
Он услышал тишину, поскольку все замерли, глядя, как он пытается встать.
– Какие-то проблемы? – Мартин обвел взглядом комнату. – И чего вы еще не видели?
– Мартин, дружище, – откликнулся кто-то из новичков. – С тобой все в порядке?
– Но савуар фер (не совсем как хотелось бы), – на смешливо произнес по-французски Йоргенсен.
Мартин повел голову на звук, увидел шведа и резким движением отшвырнул протянутую ему руку.
– Картье! – рявкнул тренер.
Мартин проигнорировал его, хотя голос тренера прогремел в полной тишине, от которой звенело в ушах. Мартин покинул раздевалку. Он хотел побежать, но побоялся упасть. Поэтому он заставил себя замедлить ход на прямой линии вдоль коридора, в котором он великолепно ориентировался. Мэй ждала его снаружи. Он просил ее быть наготове и даже не выключать двигателя. Рэй окликнул его по имени, но Мартин не оглянулся.
– Что это было с тобой? – спросил Рэй, когда он позвонил Мартину позже тем вечером.
– О чем ты? – притворился Мартин, не желая обсуждать эту тему.
Он вообще не подошел бы к телефону, но Мэй сунула ему трубку в руку прежде, чем он успел сказать ей «нет».
– Что с тобой происходит?
– Со мной? Ничего. Что за вопрос?
– Ты на все натыкаешься, ведешь себя как пьяный. Ты же не был пьян, или я не прав?
– Ты меня прекрасно знаешь. Я бы не появился там пьяным.
– Но ты словно с цепи сорвался. Обычно ты не дуришь так с тренером. И командой.
– Сорвался, извини, – буркнул Мартин.
– Послушай, я понимаю, вся эта покупка – дрянная затея. Привыкнуть к Йоргенсену будет нелегко.
– Высокомерный хлыщ и болван этот Йоргенсен.
– Да уж, настоящая примадонна. Хвастает собой, своей славой и богатством. И все время бахвалится. Каково, мол, это выиграть Кубок Стэнли два года подряд!
– У нас, – сказал Мартин.
– Да уж, у нас, – согласился Рэй. – Но хотя бы в одном тренер прав – придется забыть об этом. Йоргенсен все же лучший голкипер в НХЛ, и теперь он наш. С этой позиции и нужно смотреть на него теперь.
– Трудно, – признался Мартин.
– Может быть, но для нас это лучший выбор. – Рэй промолчал. – А ты уверен, что с тобой все в порядке?
– Бьен сюр (конечно), – успокоил его Мартин. – Все отлично.
За поддержкой Мэй обращалась к Тобин. Они говори ли по телефону пять раз на дню, восполняя разлуку.
– Я очень волнуюсь за него, – жаловалась подруге Мэй. – Он в полной изоляции, не хочет ни с кем разговаривать. Такое впечатление, будто он думает, что все само собой рассосется как-нибудь. Ему почему-то стыдно. И это самое ужасное. Он ничего плохого не сделал, ни в чем не виноват, но он скрывается, словно не может показаться в таком состоянии перед друзьями.
– Совсем как тогда, когда Джон потерял работу, – вспомнила Тобин.
– Иногда мне хочется во всем винить хоккей, – призналась Мэй. – Я же вижу, какая это жестокая игра, и они еще все воспринимают травмы как должное. Я думаю о Серже и Агнес и удивляюсь, как они могли позволить ему играть. Серж же знал, как плохо это все может кончиться. Он знал, Тобин.
– Ну а Джон и Майкл в своем гоночном автомобиле. – Голос у Тобин слегка задрожал. – Поверь мне, и я думаю о возможных последствиях. Но отцы и сыновья… такая у них связь. Это для них как способ общения. Иногда я думаю, что для них это единственная возможность признаться, как они любят друг друга. В таком опасном спорте, когда знают, какими травмами он чреват.
– Все может быть, – задумалась Мэй, представляя себе Сержа, каким она увидела его в тюрьме.
У отца Мартина все лицо было в шрамах от шайб и ударов клюшками. Совсем как у самого Мартина.
– Твой тренер звонил опять, – начала разговор Мэй, когда поднялась наверх.
Мартин спал, хотя уже перевалило за полдень. Совсем как она рассказывала Тобин. Последнее время Мартин все время заползал под одеяло в надежде, что весь этот кошмар закончится сам по себе.
– Оставь меня в покое, – сказал он. – Я устал.
– Ты спишь уже четырнадцать часов подряд, – посетовала Мэй, присаживаясь на кровать.
Гром спал в ногах Мартина, и ей пришлось отодвинуть его.
– Отчего это ты так устал!
Мартин только отвернулся от нее.
– Он напомнил мне про наш ужин с Нильсом и Бриттой Йоргенсенами в субботу вечером. Нам велено быть в «Ритце» к восьми. Мне спросить у тетушки Энид, не останется ли она с Кайли?
– Ты знаешь мой ответ на эту чушь, – ответил Мартин.
– Он говорит, это – приказ.
– Скажи, пусть убирается ко всем чертям.
Мэй взглянула на часы. Мартин был записан на прием к Тэдди сегодня в три. Он отменял прошлые два визита, и уже прошло пятнадцать дней с тех пор, как он начал курс преднизолона.
– Тэдди звонила, – сказала Мэй. – Она говорит, ей надо увидеть тебя.
– Или что?
– Или все станет хуже.
– Ты действительно полагаешь, есть еще что-то хуже?
– Для меня – да, – ответила Мэй. – Если ты не можешь ничего делать для себя самого, почему ты забываешь про свое обещание сделать это для меня?
Она начала гладить его по спине медленными кругами.
– Не хочу никуда идти.
– Знаю, – прошептала Мэй, наклонившись, чтобы поцеловать его в висок. – Но для меня и Кайли. Сделай это ради своей семьи.
Они вошли в глазной госпиталь Бостона незадолго до назначенного им времени. Мартин держал Мэй под руку, и она осторожно вела его по коридору. Охранник крикнул: «Привет, Мартин!» Пациенты и доктора смотрели на него во все глаза. Какой-то мальчишка попросил у него автограф, и Мартин молча расписался.
Они добрались до кабинета Тэдди, Мэй осталась ждать, пока Мартин пройдет обследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116