– Частный остров… – Мэй откинула голову назад и закрыла глаза, представляя, как они расстилают одеяло, снимают одежду, занимаются любовью…
– Рыба! – завопила Кайли, от неожиданности она подпрыгнула и чуть не упала. – Там огромная, гигантская рыба! Ну посмотрите же, мама, па… – Она запнулась, так и не произнеся слово «папа».
– Сядь, милая, – остановила ее Мэй.
– Мы как раз проплываем примерно над норой старой форели, – объяснил Мартин, оглядываясь по сторонам. Где-то здесь живет прапрабабушка нашего озера. А эти рыбины – его адъютанты.
– Армия форели? – уточнила Кайли.
– Да, – подтвердил Мартин. – Во главе с самой большой радужной форелью, ты и не видела никогда такой огромной рыбины. Мы с Рэем пытались поймать этого гиганта всю свою жизнь.
– Так никогда и не смогли?
– Как-то нам удалось его поймать, – похвастался Мартин, – но он ушел.
– От меня не ушел бы, – сказала Кайли, вглядываясь в темную, неподвижную воду.
– Я возьму тебя на рыбалку как-нибудь утром. Хотя придется встать рано. Перед рассветом.
– О'кей, я буду готова, – согласилась Кайли.
Но тут она заметила черного медведя, поедающего ягоды на берегу. Двое медвежат появились из зарослей ежевики. Кайли завизжала, показывая на них, и Мартин обнял ее, чтобы она чувствовала, что была в безопасности. Мэй смотрела на его обнаженные руки, его широкие плечи и вспоминала о предыдущей ночи.
Но ее страсть содержала в себе намного больше, чем только физическое желание: ей нравилось, как Мартин говорил с Кайли, как он, казалось, с удовольствием играл с ее дочкой. Мэй наслаждалась тем, что они все вместе становились семьей. К тому времени, когда они добрались до острова, Мартин и Кайли уже проголодались. Мэй разложила завтрак и даже попыталась присоединиться к ним, но она была слишком счастлива, чтобы испытывать голод. Все, что она могла делать, это откинуться на спину, чувствовать солнце на своем лице и желать, чтобы их медовый месяц никогда не кончался.
На пути назад, с того момента как солнце стало скользить за северные отроги горного хребта, воздух становился все прохладнее. И Мэй и Кайли получили больше солнца, чем они привыкли, так что Кайли уснула на дне лодки, в то время как Мартин направлял лодку к дому.
– Не хочешь, чтобы я погребла некоторое время? – спросила Мэй. Мартин только улыбнулся в ответ, покачав головой.
– Думаешь, не смогу? – спросила она.
– Можешь, но зачем тебе это? – сказал Мартин. – Мне хочется заботиться о тебе, Мэй. Разве это плохо?
– Нет.
Она почувствовала комок в горле, и слезы на вернулись на глаза. Это был длинный день, Мэй утомилась, но не это было причиной ее состояния.
– Что с тобой? – спросил он, вытянув ногу, чтобы кончиками пальцев коснуться ее ступни.
– Прошло столько много времени, с тех пор как я чувствовала… – начала она, и слезы потекли по ее щекам. – Мой отец заботился обо мне. Он был всем для меня… для нас обеих, нас с мамой. Никто по-настоящему никогда не заботился обо мне, с тех пор как он погиб.
– Даже отец Кайли? – спросил Мартин, понизив голос.
– Особенно он, – призналась Мэй. – Он вообще не хотел участвовать в нашей жизни.
– Глупец.
Мэй кивнула, вытерла глаза и пристально взглянула на дочь, спящую на дне лодки. Свернувшись комочком, она лежала на груде свитеров.
– Посмотри, чего он сам себя лишил, – прошептала Мэй.
– Где он теперь?
– В Бостоне. Чеки приходят напрямую из его юридической фирмы. И никогда никаких личных записок или звонков.
– Некоторые отцы не достойны этого звания, – сказал Мартин, пристально вглядываясь с еще более глубокой нежностью в Кайли.
– Ты говоришь о своем отце?
Мартин кивнул, продолжая грести.
– Так было не всегда. Вначале он был лучшим в мире отцом. Здесь он научил меня рыбачить и кататься на коньках. Учил грести как раз на этой нашей лодке. Но когда известность и благосостояние начали приобретать для него все большее значение, он предпочел славу и карьеру. Мне и моей маме.
– В некотором роде это может ранить ребенка даже больше, – заметила Мэй.
– Ты так думаешь? – спросил Мартин, а весла мягко разрезали поверхность воды.
– Ты любил его так сильно, а потом судьба отобрала его у тебя, – объяснила Мэй.
Она знала по опыту, поскольку потеряла собственного отца.
– Никакая судьба тут ни при чем, – возразил Мартин. – Он сам ушел. Это был его выбор.
– Мартин, – она смотрела на шрамы на его груди, – что с тобой случилось? Это как-то связано с твоим отцом?
– Пожалуйста, Мэй. Не порть такой прекрасный день, – сказал он, хмурясь, взял рубашку и надел ее на себя. – Эта история не имеет никакого отношения ни к нашей лодке, ни к тебе, ни к Кайли. Хорошо, Мэй? Оставь это в покое.
Теплота оставила его глаза, и он начал грести сильнее, словно пожелав вернуться домой как можно скорее.
Два утра подряд они просыпались, испытывая некую неловкость. После хорошего секса Мэй надеялась, что Мартин начнет говорить, но по привычке выскакивал из кровати на утреннюю пробежку. Потом он велел ей спать допоздна, в то время как они с Кайли отправились на рыбную ловлю на форель-прапрабабушку форели. Находясь в кровати, она слушала, как они собирались внизу. Кайли была так возбуждена, что болтала без умолку.
Мэй постаралась оценить дружбу, возрастающую между ее мужем и дочерью, но почему-то она чувствовала, что Мартин использовал этот предлог, чтобы не проводить слишком много времени наедине с ней. Ловить рыбу с шестилеткой было намного легче, чем открывать душу ее матери. Кайли, со своей стороны, держалась настороженно: она по-прежнему не называла Мартина папой.
После долгого купания и двух чашек кофе Мэй пошла прогуляться по дому. Она не видела куклу Натали со дня свадьбы и хотела удостовериться, что Кайли положила ее туда, откуда взяла. Кукла, казалось, исчезла, но каждый раз, когда Мэй входила в комнату, она видела что-то, чего она не замечала там прежде. Семейные фотографии, кол лекция окаменелостей, старая Библия в кожаном переплете, вышитые подушки на краю дивана, фотографии озера и гор в рамках. Сегодня она нашла корзину с вязаньем – наполовину связанным красным свитером – в кресле в гостиной комнате. Присев, чтобы разглядеть вязку, она вздрогнула от неожиданности, услышав голос Дженни Гарднер, появившейся в дверном проеме со стеклянной банкой в руках.
– Это Агнес вязала.
– Ох, привет! – сказала Мэй, поднимаясь навстречу.
– Я принесла вам немного земляничного джема, который я сделала вчера, и хотела рассказать тебе о великолепных возбуждающих свойствах земляники в наших местах и о том, что все молодожены непременно должны употреблять ее в пищу во время медового месяца… Впрочем, это только оправдание моего вторжения!
Мэй улыбнулась, наблюдая, как Дженни воздела руки, как будто она только что была поймана на месте преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116