Приют для бездомных собак располагался позади муниципального гаража, этого собрания старых грузовиков и плугов и бетонного строения, напоминающего бункер, приблизительно в шести милях по дороге на север от озера. За свою жизнь Мартин путешествовал по этому маршруту тысячу раз, по большей части на пути к дому Рэя или обратно от него. Ночь была теплой, почти безветренной. Сначала он шел медленно, но потом побежал.
В беге он почувствовал свою силу. Ноги крепко держали его и не подводили, руки начали двигаться в привычном для тренировок ритме, и он подумал о сборах команды, начинающихся осенью. Назад в Бостон, обратно к режиму, который поддерживал его в форме все годы в профессиональном спорте.
– Мерд (черт), – выругался он, споткнувшись обо что-то.
Он не заметил какое-то вспучивание или трещину на дороге, оставшуюся после зимних морозов. Дорожники здесь работали с ленцой, иногда по три, а то и четыре лета оставляя без ремонта повреждения, нанесенные дорожному покрытию в жесточайшие зимние бури. Мартин вспомнил, как той зимой, когда ему исполнилось двенадцать, снежный буран засыпал их снегом три недели подряд. Они с мамой остались без тепла и еды, пришлось топить печь, есть картошку и консервированные бобы. Отец тогда уже жил в Штатах.
– Не думать об этом, – приказал себе Мартин вслух и, легко вздохнув, побежал дальше.
Умение контролировать свои мысли – одно из самых важных качеств спортсмена. Это было в числе его достоинств, он умел отставлять в сторону мысли на определенные темы. Сейчас к таковым относились и синий конверт, который при шел по почте, грозящее усыпление Грома, и явно подводившее его зрение, поскольку он едва мог различать, где бежит.
Его ноги бежали по дорожке, и время от времени что-то сверкало перед ним. Возможно, свет далеких звезд, мелькающий через деревья. Какими удивительно красивыми бывали звезды. Он почувствовал, как что-то дрогнуло у него в груди. А что, если он больше не сможет их видеть? Что, если он никогда не сможет видеть красоту темного ночного неба, усыпанного звездами?
«Контролировать сознание», – приказал он себе снова. Не думать об этом.
Собачий приют был сразу же за поворотом. Он услышал собак, их лай, заполняющий летнюю ночь. Голос Грома перекрывал остальной лай, неистовый, страстный и полный тоски. Пробежав по утрамбованной песчаной площадке для машин, Мартин замедлил свои движения, приближаясь к массивному кирпичному зданию. Он подергал каждую из двух стальных дверей. Двери были заперты.
Он не строил никаких планов, пока не оказался на месте. Подняв с земли камень, он пошел к передней двери. Дверь была железной, но в ней имелось зарешеченное окошко. Размахнувшись, Мартин со всей силы ударил камнем по стеклу и разбил его. Ему потребовалось еще три удара, чтобы разбить решетку, потом он засунул руку внутрь и отпер дверь.
Кровь стучала у него в висках, когда он забрался в помещение. Никогда раньше Мартину не доводилось врываться куда-нибудь. Он только что совершил преступление, за которое его могли арестовать. Весь вспотевший, с трудом переводя дыхание, он стоял перед конторкой и пытался сориентироваться в пространстве.
«Именно здесь, – подумал он, – на этом самом месте, тогда стояла Натали. Вот стол старухи, вот место, где стоял я, внушая Натали, что она не может иметь собаку. Своего Арчи».
Почуя человека, где-то дальше по коридору как безумные залаяли собаки. Лай Грома сменился поскуливанием, напоминавшим щенячью мольбу.
– Иду, иду, – крикнул он.
Он ударился об стол, потом задел стул, наткнулся на другую запертую дверь. Эта дверь не была железной, но он не собирался тратить впустую время в поисках ключа, которого там могло и не оказаться, поэтому он надавил плечом на дерево и услышал, как оно затрещало. Еще один толчок, и он сорвал дверь с петель.
«Ты точно такой же, как твой отец. Преступник, человек, который берет то, что он хочет. Ты катаешься на льду, как твой отец, ты играешь в хоккей совсем как твой отец, ты берешь все, что ты хочешь, как и твой отец».
– Да непохож я на него вовсе, – сказал Мартин собакам.
Он стоял в длинном помещении, с рядами клеток. Шум от их лая стоял невообразимый, но, несмотря на весь этот шум, к его удивлению, он обнаружил всего три занятые клетки. Гром, машущий хвостом, на вид страдающий чесоткой стаффорд. Какая-то помесь охотничьей породы, с ног до головы покрытая грязью. Мартин, не раздумывая, открыл все три клетки.
Две странные собаки вырвались на свободу, пробежав мимо него. Гром же с благодарностью лаял, подпрыгивая вверх настолько, насколько позволяли его короткие ноги. Мартин нагнулся к псу, позволив облизать лицо. Он подумал о том, как немного требуется, чтобы сделать старую собаку счастливой, насколько легко было доставить удовольствие маленькой девочке. Кайли придет в восторг, увидев Грома.
Натали гордилась бы им. Если бы она была здесь, она сказала бы ему, как он был прав, пробежав полуслепым всю дорогу вдоль озера, лишь бы спасти пса Кайли. Мартину все-таки следовало бы позволить дочери взять Арчи.
Он знал это все прошедшие годы, но сейчас, в том самом здании, где он подвел свою дочь, он чувствовал это своей кожей, зубами, костями.
Гром понесся к двери, уводя Мартина на волю. Мартин вытащил из кармана веревку, которую он не забыл принести с собой. Он не хотел, чтобы Гром опять убежал на поиски Фифи и несчастного влюбленного пса снова схватили полицейские. Гром потянул носом воздух, вдыхая ночную свежесть.
Мартин сделал то же самое. Он чувствовал себя свободным, держа в руках конец длинной привязи. Он нащупал в кармане бумажник, достал чековую книжку, нашел чистый чек и написал на нем сумму пятьсот долларов, по том положил его на стол смотрительнице. На чеке стояло его имя, и он знал, что завтра его, вероятно, ждет визит из полиции или, по крайней мере, звонок оттуда, но его это совсем не волновало.
Освобождение собак, возвращение Грома домой к Кайли стоило этого. Но когда он снова вышел из помещения, что-то случилось. Ночь стала темнее. Или туман спустился на землю. Мартин не мог видеть. Гром натягивал веревку, но Мартин не знал, в каком направлении ему идти. Он был один в черноте и не мог видеть, по какой дорожке двигаться.
Мартин куда-то вышел, но, по крайней мере, он не взял машину. Мэй сидела на диване и никак не могла взять в толк, куда он делся. Она попыталась заняться бумажной работой, Тобин прислала ей счета за прошлый месяц, и Мэй попробовала просмотреть их с калькулятором и ручкой. Но чем больше она старалась концентрироваться, тем больше ее мысли начинали блуждать.
Она подошла к окну, в сотый раз вглядываясь в черно ту ночи. Тут ее взгляд упал на синий конверт. Конверт лежал среди буклетов, листовок и старых газет, и Мэй понимала, что ей следовало бы поскорее забыть о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116