Ливингстон покачал головой:
— Нет. Даже если бы он рисковал потерей целой эскадры, то и тогда бы он не слишком озаботился. Кроме того, корабельный паспорт выписан на имя Кидда. Всякий, кто задумает занять его место, тут же поставит себя вне закона. Матросы это знают.
Камилла стремительно и нервно прошлась по гостиной, задевая платьем стулья.
В этот самый момент в гостиной появился Кидд. Увидев жену в таком возбуждении, он воскликнул, что ей нельзя волноваться, что она совсем себя не жалеет.
Камилла угрюмо на него покосилась и ничего не ответила. Уселась в угол дивана и стала глядеть в окно.
Уильям уловил какую-то нестройность в атмосфере разговора и спросил:
— Вы что, поссорились? Не надо, ни в коем случае не делайте этого. Вы меня очень этим расстраиваете.
Он уселся на диван между Камиллой и Ливингстоном, обнял их за плечи.
— Жена и друг, вы самые близкие мне люди, самые дорогие и любимые. Когда мы сидим вот так, все вместе, тихо и спокойно, я совершенно счастлив, даже не знаю, за что на меня пролилось столько милости Божьей.
Кидд прослезился.
Камилла и Ливингстон испытывали сильнейшее неудобство, но принуждены были терпеть.
— Так о чем вы говорили? Подозреваю, что обо мне.
Друг снял его руку со своего плеча, встал, отошел к столу, встал рядом, опираясь кулаком о столешницу.
Капитан Кидд внимательно и тревожно наблюдал за ним.
Даже слегка побледнел.
— Ты хочешь мне что-то сказать.
— И уже давно.
Капитан оглянулся на жену, потом снова обернулся к другу, бледнея сильнее.
— Что случилось, не томи меня!
— Вот что, Уильям, разговора этого все равно не избежать, поэтому не будем его откладывать.
— Я слушаю тебя.
— Дело в том, что состояние твоей супруги стало весьма расстроено. Свадьба и жизнь на широкую ногу, которую вы вели в последние недели, пробили брешь в вашем семейном бюджете.
— Я этого не замечал, все как прежде…
— Когда ты это заметишь, будет уже поздно. Надобно меры принимать уже сейчас.
— Какие?!
Жена, когда он к ней повернулся, лишь вздохнула.
— Ну что ж, я продам дом, ты мне поможешь, ты отлично умеешь продавать дома. Разве этого не хватит, чтобы заткнуть брешь?
— Нет. Это слишком временная мера.
— Тогда мы станем жить скромнее, переселимся в домик поменьше, продадим пару экипажей. Ведь мы любим друг друга, а влюбленных не слишком волнует, в каких условиях любить друг друга.
Камилла громко кашлянула.
Ливингстон тут же перевел:
— Это невозможно
— Почему же?!
— Это позор. Что скажут в городе.
— Какое имеет значение, что скажут в городе, как они нас поймут. Главное, чтобы мы понимали друг друга.
У Ливингстона задергалась щека.
— Чтобы не разводить длинную дискуссию, сразу выскажу тебе свое мнение. Ты должен вернуться к своему прежнему ремеслу. Ты должен выйти в море на «Антигуа» и приватировать какой-нибудь французский корабль. Не забывай, идет война. Кроме обязанностей перед семьей у тебя есть обязанности перед твоим отечеством, ты офицер британского флота.
— Ты же знаешь, что я испросил отпуск на год и он мне разрешен, а что касается моей семьи, то как раз забота о ней побуждает меня оставаться дома. Камилла и так плоха, как ты сам можешь видеть, и если я стану подвергать риску свою жизнь, тем самым я стану подвергать риску ее здоровье. Она зачахнет в разлуке со мной, она не переживет моей гибели.
Камилла тихо вскрикнула и лишилась чувств.
Кидд бросился к ней.
— Вот видишь! — крикнул он другу. — Даже простые разговоры на эту тему лишают ее сознания. Что же с ней станет, если я и впрямь уйду в море?!
С того дня миссис Джонсон-Кидд слегла всерьез.
Она никого не желала видеть.
Особенно мужа.
Она мотивировала это тем, что ей не хочется представать перед ним разбитой и измученной.
Общались они исключительно через докторов. Доктора вели уклончивые разговоры, никто из них не брал на себя смелость поставить какой-то определенный диагноз, но все в один голос твердили, что положение серьезное.
Уильям исхудал от переживаний. Он продал свой необжитой дом и отдал деньги Ливингстону, чтобы тот поместил их наилучшим образом.
Тот поместил на свой собственный счет в Торговом банке и утверждал, что это наилучшее использование капитанского капитала, но при этом продолжал держаться той точки зрения, что из создавшегося положения лучший выход — отправиться в плавание.
Куда-нибудь в район Мадагаскара.
Уильям пропустил этот намек мимо ушей, чем немного смутил своего проницательного друга.
Может быть, никакого клада нет и в помине? Иначе простодушный капитан давно бы уже проговорился. Нет, но все косвенные сведения указывали на то, что клад есть, и Кидд должен знать, где он находится.
Или он разыгрывает простака?
Все эти годы?
Уильям целыми днями слонялся по первому этажу, ожидая результатов очередного врачебного визита. Он бы очень удивился, узнав, что миссис Джонсон-Кидд отнюдь не пребывает в полубездыханном состоянии, что свои разговоры с врачами она ведет за обильным и разнообразным завтраком, а после завтрака играет с ними в картишки.
Тайны второго этажа оставались для Кидда тайнами за семью печатями.
Спустившихся оттуда эскулапов он детально и длительно расспрашивал на предмет здоровья жены. Счета они выставляли громадные, а объяснения давали уклончивые.
Человек, которому бы пришлось наблюдать эти разговоры со стороны, очень быстро пришел бы к выводу, что господа доктора просто сговорились разорить господина Кидда. Временами их почти что раздражала его тупая готовность платить сколько угодно и по первому требованию.
Наконец нашелся один решительный человек, фамилия его была, как ни странно, Джонсон. Молодой, хамоватый, со слегка помутневшим левым зрачком. Он прямо выложил несчастному мужу, что для того, чтобы поставить его супругу на ноги, необходимы редчайшие, в этой части света не встречающиеся лекарства.
— Вы можете их назвать?
— Могу, но вам они не по карману.
— Вы назовите их, и тогда я подумаю о размерах моего кармана, мистер Джонсон.
Лекарь набросал на листе бумаги несколько латинских фраз.
— Что это такое?
— Корни и минералы. Их надо собрать вместе, тогда я берусь составить лекарство, могущее помочь. Все прочие методы лечения результатов не принесут.
Уильям Кидд задумчиво кивал.
Мистер Джонсон продолжил свои объяснения:
— Вот этот камень, тигровый глаз, можно найти в Бенаресе, желчный пузырь болотной гадюки легче всего отыскать в Кошине, корень Андрапагос — только в горной части Гедрозии, да и то год может оказаться неурожайным…
— Погодите, но если я отправлюсь в путешествие немедленно, мне потребуется не меньше года, чтобы раздобыть все эти снадобья! Нельзя их купить где-нибудь в одном месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93