Обликом этот человек был индус, облачением — мусульманин, происхождения несомненно высокого. Об этом говорили и остатки его облачения, и манера держаться.
— Так ты говоришь, что тебя зовут Базир?
— Базир аль-Мульк ибн Руми.
— Ты носишь арабское имя, хотя видом индус.
— Мои предки родом из Сурата, они приняли истинную веру сто лет назад.
Леруа зевнул. В сущности, ему было глубоко плевать, кто, когда и во что уверовал.
— Что ты делал на корабле, который мы захватили?
— Я сопровождал груз.
— Какой?
— Ты же захватил корабль, почему сам не посмотрел?
Леруа поморщился, он был не расположен сердиться. Вообще-то нужно было бы пройтись плетью по ребрам этого говоруна, но лень вставать, приказывать. Отрывать матросов от их интересного занятия.
— Что вез этот корабль и куда?
— Ткани, пряности, драгоценное дерево и чай. Мы направлялись в Лондон.
— Были ли на борту какие-нибудь знатные особы?
— Мне об этом ничего не известно.
Леруа отхлебнул из бутылки, что стояла у его правого сапога, и сплюнул. Он ненавидел привкус ямайского рома.
— Чей же труп я тогда нашел в большой каюте? Очень, очень богато одетый господин.
Базир едва заметно побледнел.
— Наверно, это был хозяин груза, шейх Али Мухаммед.
— Ты состоял при нем, но ничего не знал о его существовании, да?
— Я не состоял при нем, клянусь знаменем пророка.
— Очень красивая клятва. Но чтобы я тебе поверил, потрудись объяснить мне, чем ты занимался на борту этого корабля. Как, кстати, он назывался?
— «Порт-Ройял».
— Ну?
— Я не состоял при купце Али Мухаммеде. Я поставлен от двора Великого Могола надзирать за торговлею в Сурате.
— Так ты сам по себе важная персона!
Базир отрицательно покачал головой:
— Нет. Таких, как я, в Сурате несколько дюжин. Главный надзиратель — вот важная персона.
— А такие, как ты, сопровождают отдельные корабли, когда они везут особо ценные грузы. Я правильно понял?
Надзиратель неохотно кивнул:
— Да.
— Что же ценного было на этом «Порт-Ройяле»?
— Я уже говорил: пряности, ткани, ароматическое дерево — это все ценные товары…
Леруа снова отхлебнул из бутылки, не переставая при этом иронически поглядывать на собеседника. Капитан сидел под навесом, сооруженным из остатков паруса, а допрашиваемый томился на солнце, и по его лицу медленно ползли мутные ручейки.
— У тебя должно быть с собою письмо от Великого Могола, насколько я знаю. Там написано, что именно за груз везет корабль, правильно?
— Письмо сгорело, — упавшим голосом сказал Базир и глубоко вздохнул.
— Точно ли оно сгорело?
— Клянусь…
— Знаю, знаю, знаменосцем и все такое. Я вот что хотел у тебя спросить…
Француз остановился и мечтательно зажмурился.
Мусульманин напрягся в ожидании вопроса.
— Скажи, что это за звезда у тебя на лбу?
В самом деле, на лбу у Базира белел интересной формы шрам, напоминающий многоконечную звезду. Он был нечувствителен к загару и смотрелся вызывающе на почти черном лице суратского надсмотрщика.
— Два года назад меня поразила болезнь бихару, меня сжигало на внутреннем огне, а на лбу вырос огромный нарыв. Я должен был умереть.
— Бихару так бихару.
В этот момент дно «Бретонца» заскрипело по песку. Матросы разом закричали, подбадривая друг друга. Нужно было сделать последнее усилие, чтобы подвести корабль как можно ближе к кромке прибоя. Меньше придется тратить сил, вытаскивая впоследствии на берег.
Базир расслабился, ему показалось, что самое опасное место в разговоре позади.
Леруа его разочаровал:
— Знаешь что, Базир ибн, и как там тебя еще. Мне придется отлучиться сегодня. Тебя я прошу помалкивать во время моего отсутствия.
— О чем помалкивать?
— В основном о той бумаге, которая сгорела. Она правда сгорела?
— Да.
— Так вот, никому не проговорись о том, что в ней было написано. Даже если тебя будут спрашивать напрямую. Даже если тебя станут пытать. Ты меня понял?
Нужно было видеть гримасу ужаса, исказившую лицо мусульманина.
— Ты меня понял?!
— Понял.
— В твоем молчании твоя жизнь. Когда я вернусь, мы с тобой еще поговорим. У меня есть еще вопросы.
Капитану явно не хотелось откладывать разговор, но другого выхода не было. Сейчас, едва вытащив корабль на берег, команда потребует дележа. Тут не до разговоров.
Так и произошло.
Место дележа устроили под ближайшей к берегу пальмой. Выбрали весовщиков. Принесли весы с потертыми кожаными чашками. Затем ящик с монетами.
Бородатый марселец, выбранный старшим весовщиком, торжественно откинул крышку. Золото вывалили на расстеленный на песке парус.
Кто сказал, что золото блестит?
Оно лежало тусклой, угрюмой горой и излучало тревогу. Лица взирающих на него были сосредоточенны, в глазах — ни искры радости.
Вдруг угол паруса зашевелился, вздыбился, руки корсаров сами собой схватились за оружие.
Но это был всего лишь краб, задумавший именно в этот момент выбраться на свет божий.
Он выбрался и тут же погиб.
Кинжал Пиреса поразил его так же, как Жаке.
— Начинайте, — сказал помощник капитана, поднимая за клешню наглого нарушителя.
Леруа потребовал, чтобы первым оделили его.
— Две пятых — капитанская доля. Ссыпайте монеты обратно в сундук.
Когда работа была закончена, Леруа сказал:
— Со мной пойдут двое.
— Куда? — поинтересовался помощник. Капитан усмехнулся:
— Туда, куда я скажу. Ты, — дуло предусмотрительно вынутого из-за пояса пистолета было наведено на стоявшего с краю негра, — и ты, шотландец.
— А как же моя доля? — трагическим голосом поинтересовался черный.
Леруа взвел курок:
— Они тебя не обделят, поверь мне.
— А меня? — поинтересовался Уильям.
— Тебя-то — само собой разумеется! — широко улыбнулся Леруа.
В который уж раз эпизод с рыжеволосым дураком разрешил ситуацию. Только негр продолжал причитать и хватать за руки стоящих рядом. Он просил их позаботиться о нем, не забыть о его подвигах, о том, как он жертвовал собой, как старался.
— Не бойся, — сказал ему капитан, — я сам о тебе позабочусь.
Пирес усмехнулся. Леруа не обратил на него внимания.
— Берите сундук, иначе, клянусь… знаменосцем пророка, — Леруа отвратительно усмехнулся, — я всажу вам по пуле в брюхо, ну!
Черный и рыжий взялись за ручки полупустого сундука и побрели вдоль по берегу, утопая ногами в горячем белом песке. Леруа некоторое время шел за ними спиной вперед, держа в каждой руке по пистолету.
— Всякий, кто попробует проследить за мной… Впрочем, что я говорю, вам сейчас будет не до этого.
Леруа собрал отдающую ромом слюну и смачно сплюнул.
Они прошли по песчаному пляжу не более сотни шагов, когда Леруа велел им свернуть в джунгли.
Никто не посмел последовать за ними, никто даже не смотрел в их сторону. Все были заняты делом более интересным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Так ты говоришь, что тебя зовут Базир?
— Базир аль-Мульк ибн Руми.
— Ты носишь арабское имя, хотя видом индус.
— Мои предки родом из Сурата, они приняли истинную веру сто лет назад.
Леруа зевнул. В сущности, ему было глубоко плевать, кто, когда и во что уверовал.
— Что ты делал на корабле, который мы захватили?
— Я сопровождал груз.
— Какой?
— Ты же захватил корабль, почему сам не посмотрел?
Леруа поморщился, он был не расположен сердиться. Вообще-то нужно было бы пройтись плетью по ребрам этого говоруна, но лень вставать, приказывать. Отрывать матросов от их интересного занятия.
— Что вез этот корабль и куда?
— Ткани, пряности, драгоценное дерево и чай. Мы направлялись в Лондон.
— Были ли на борту какие-нибудь знатные особы?
— Мне об этом ничего не известно.
Леруа отхлебнул из бутылки, что стояла у его правого сапога, и сплюнул. Он ненавидел привкус ямайского рома.
— Чей же труп я тогда нашел в большой каюте? Очень, очень богато одетый господин.
Базир едва заметно побледнел.
— Наверно, это был хозяин груза, шейх Али Мухаммед.
— Ты состоял при нем, но ничего не знал о его существовании, да?
— Я не состоял при нем, клянусь знаменем пророка.
— Очень красивая клятва. Но чтобы я тебе поверил, потрудись объяснить мне, чем ты занимался на борту этого корабля. Как, кстати, он назывался?
— «Порт-Ройял».
— Ну?
— Я не состоял при купце Али Мухаммеде. Я поставлен от двора Великого Могола надзирать за торговлею в Сурате.
— Так ты сам по себе важная персона!
Базир отрицательно покачал головой:
— Нет. Таких, как я, в Сурате несколько дюжин. Главный надзиратель — вот важная персона.
— А такие, как ты, сопровождают отдельные корабли, когда они везут особо ценные грузы. Я правильно понял?
Надзиратель неохотно кивнул:
— Да.
— Что же ценного было на этом «Порт-Ройяле»?
— Я уже говорил: пряности, ткани, ароматическое дерево — это все ценные товары…
Леруа снова отхлебнул из бутылки, не переставая при этом иронически поглядывать на собеседника. Капитан сидел под навесом, сооруженным из остатков паруса, а допрашиваемый томился на солнце, и по его лицу медленно ползли мутные ручейки.
— У тебя должно быть с собою письмо от Великого Могола, насколько я знаю. Там написано, что именно за груз везет корабль, правильно?
— Письмо сгорело, — упавшим голосом сказал Базир и глубоко вздохнул.
— Точно ли оно сгорело?
— Клянусь…
— Знаю, знаю, знаменосцем и все такое. Я вот что хотел у тебя спросить…
Француз остановился и мечтательно зажмурился.
Мусульманин напрягся в ожидании вопроса.
— Скажи, что это за звезда у тебя на лбу?
В самом деле, на лбу у Базира белел интересной формы шрам, напоминающий многоконечную звезду. Он был нечувствителен к загару и смотрелся вызывающе на почти черном лице суратского надсмотрщика.
— Два года назад меня поразила болезнь бихару, меня сжигало на внутреннем огне, а на лбу вырос огромный нарыв. Я должен был умереть.
— Бихару так бихару.
В этот момент дно «Бретонца» заскрипело по песку. Матросы разом закричали, подбадривая друг друга. Нужно было сделать последнее усилие, чтобы подвести корабль как можно ближе к кромке прибоя. Меньше придется тратить сил, вытаскивая впоследствии на берег.
Базир расслабился, ему показалось, что самое опасное место в разговоре позади.
Леруа его разочаровал:
— Знаешь что, Базир ибн, и как там тебя еще. Мне придется отлучиться сегодня. Тебя я прошу помалкивать во время моего отсутствия.
— О чем помалкивать?
— В основном о той бумаге, которая сгорела. Она правда сгорела?
— Да.
— Так вот, никому не проговорись о том, что в ней было написано. Даже если тебя будут спрашивать напрямую. Даже если тебя станут пытать. Ты меня понял?
Нужно было видеть гримасу ужаса, исказившую лицо мусульманина.
— Ты меня понял?!
— Понял.
— В твоем молчании твоя жизнь. Когда я вернусь, мы с тобой еще поговорим. У меня есть еще вопросы.
Капитану явно не хотелось откладывать разговор, но другого выхода не было. Сейчас, едва вытащив корабль на берег, команда потребует дележа. Тут не до разговоров.
Так и произошло.
Место дележа устроили под ближайшей к берегу пальмой. Выбрали весовщиков. Принесли весы с потертыми кожаными чашками. Затем ящик с монетами.
Бородатый марселец, выбранный старшим весовщиком, торжественно откинул крышку. Золото вывалили на расстеленный на песке парус.
Кто сказал, что золото блестит?
Оно лежало тусклой, угрюмой горой и излучало тревогу. Лица взирающих на него были сосредоточенны, в глазах — ни искры радости.
Вдруг угол паруса зашевелился, вздыбился, руки корсаров сами собой схватились за оружие.
Но это был всего лишь краб, задумавший именно в этот момент выбраться на свет божий.
Он выбрался и тут же погиб.
Кинжал Пиреса поразил его так же, как Жаке.
— Начинайте, — сказал помощник капитана, поднимая за клешню наглого нарушителя.
Леруа потребовал, чтобы первым оделили его.
— Две пятых — капитанская доля. Ссыпайте монеты обратно в сундук.
Когда работа была закончена, Леруа сказал:
— Со мной пойдут двое.
— Куда? — поинтересовался помощник. Капитан усмехнулся:
— Туда, куда я скажу. Ты, — дуло предусмотрительно вынутого из-за пояса пистолета было наведено на стоявшего с краю негра, — и ты, шотландец.
— А как же моя доля? — трагическим голосом поинтересовался черный.
Леруа взвел курок:
— Они тебя не обделят, поверь мне.
— А меня? — поинтересовался Уильям.
— Тебя-то — само собой разумеется! — широко улыбнулся Леруа.
В который уж раз эпизод с рыжеволосым дураком разрешил ситуацию. Только негр продолжал причитать и хватать за руки стоящих рядом. Он просил их позаботиться о нем, не забыть о его подвигах, о том, как он жертвовал собой, как старался.
— Не бойся, — сказал ему капитан, — я сам о тебе позабочусь.
Пирес усмехнулся. Леруа не обратил на него внимания.
— Берите сундук, иначе, клянусь… знаменосцем пророка, — Леруа отвратительно усмехнулся, — я всажу вам по пуле в брюхо, ну!
Черный и рыжий взялись за ручки полупустого сундука и побрели вдоль по берегу, утопая ногами в горячем белом песке. Леруа некоторое время шел за ними спиной вперед, держа в каждой руке по пистолету.
— Всякий, кто попробует проследить за мной… Впрочем, что я говорю, вам сейчас будет не до этого.
Леруа собрал отдающую ромом слюну и смачно сплюнул.
Они прошли по песчаному пляжу не более сотни шагов, когда Леруа велел им свернуть в джунгли.
Никто не посмел последовать за ними, никто даже не смотрел в их сторону. Все были заняты делом более интересным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93