Рядом с туфлями стояло приспособление на колесиках для ходьбы.
Его волосы были гладко причесаны с пробором на правой стороне и цветом напоминали кость. Лицо не сохранило никаких следов былой пухлости, а щеки по-бульдожьи отвисли. Кожа была цветом, как пластик, из которого делают скелеты. Запонки представляли собой маленькие квадратики из оникса.
— К вам гости, — бодрым тоном произнесла наша провожатая.
Хозяин комнаты еще повозился с запонкой, потом наконец продел ее и лишь тогда повернулся к нам.
У него на лице мелькнуло удивление, которое сразу же сменилось выражением глубокого покоя. Как будто он уже испытал самое плохое и выжил.
Он приложил большие усилия, чтобы улыбнуться девушке, и еще большего труда ему стоило произнести «входите». Голосом столь же хрупким, как старинный фаянс.
— Принести вам что-нибудь, мистер Д.? — спросила девушка.
Он покачал головой: «Нет». Тоже с усилием.
Девушка удалилась. Мы с Майло вошли в комнату. Я закрыл дверь.
— Здравствуйте, мистер Датчи, — сказал я.
Холодный кивок.
— Вы помните меня? Алекс Делавэр? Девять лет назад?
Часто мигая, он с трудом выговорил:
— Док... тор.
— Это мой друг, мистер Майло Стерджис. Мистер Стерджис, это мистер Джейкоб Датчи. Добрый друг Мелиссы и ее матери.
— Садитесь. — Он показал на стул. Единственным другим предметом мебели был круглый ореховый стол гораздо более благородного происхождения, чем комод. Обтянутый кожей верх частично прикрыт салфеткой. На салфетке — чайный сервиз. Рисунок точно такой же, как и тот, который я видел тогда в маленькой серой гостиной. — Чай?
— Спасибо, нет.
— Вы, — обратился он к Майло, — похожи на... полисмена.
— Он и есть полицейский. Сейчас в отпуске. Но здесь он не в официальном качестве.
— Понимаю. — Датчи сложил руки на коленях.
Я вдруг пожалел о приходе сюда, и все это нарисовалось у меня на лице. Будучи джентльменом, он сказал:
— Не беспокой... тесь. Говорите.
— Нет нужды об этом говорить. Считайте, что мы нанесли вам дружеский визит.
Полуулыбка тронула его бескровные губы, похожие на сделанный бритвенным лезвием разрез.
— Говорите... что... хотите. — Пауза. — Как?
— Просто догадался, — ответил я, поняв его вопрос. — Вечером накануне того дня, когда Макклоски был сбит машиной, Мадлен сидела у постели Мелиссы и звонила по телефону. Я видел, он стоял на полу. Она позвонила вам сюда и сообщила о гибели Джины. Просила вас заняться этим. Выступить в вашей прежней роли.
— Нет, — возразил он. — Это... ошибка. Она не... ничего.
— Вряд ли это так, сэр, — заговорил Майло, вытаскивая из кармана листок бумаги. — Здесь зарегистрированы телефонные переговоры. Они велись в тот вечер по частному номеру Мелиссы и учтены до минуты. Было сделано три звонка в течение часа. Сюда, в хоспис «Приятный отдых».
— Косвен... ная... улика, — сказал Датчи. — Она говорит... со мной... все время.
— Мы видели машину, сэр, — продолжал Майло. — «Кадиллак», зарегистрированный на ваше имя. Интересные повреждения спереди. Мне представляется, что полицейская лаборатория сможет с этим поработать.
Датчи посмотрел на него, но без всякого беспокойства — казалось, он оценивает одежду Майло. Майло оделся довольно-таки хорошо. Для него. Свое мнение Датчи оставил при себе.
— Не волнуйтесь, мистер Датчи, — успокоил его Майло. — Это не для протокола. Как бы то ни было, вас не предупредили о ваших правах, поэтому ничто из сказанного вами не может быть использовано против вас.
— Мадлен не... имела... ничего... общего... с...
— Если даже и имела, то нам на это наплевать, сэр. Мы просто хотим связать концы с концами.
— Она... не имела.
— Прекрасно, — сказал Майло. — Вы все это придумали самостоятельно. Волна преступности из одного человека.
Улыбка Датчи была неожиданно быстрой и полной.
— Крошка. Билли. Что... еще вы... хотите... знать?
— Чем вы заманили туда Макклоски? — спросил Майло. — Использовали его сына?
Улыбка Датчи задрожала и исчезла, подобно слабому радиосигналу.
— Не... честно. Но... больше... никак.
— Кто ему звонил? Ноэль? Мелисса?
— Нет. — Он затрясся. — Нет. Нет, нет. Клянусь.
— Успокойтесь. Я вам верю.
Прошло немало времени, пока лицо Датчи перестало трястись.
— Так кто же звонил Макклоски? — повторил свой вопрос Майло. — Определенно это были не вы.
— Друзья.
— И что эти друзья сказали ему?
— Сын. Попал в беду. Нужна... помощь. — Остановка, чтобы перевести дыхание. — Струны... отцов... ского... сердца. — Датчи сделал мучительно медленное движение, будто за что-то тянет.
— Откуда вы знали, что он клюнет на это?
— Не... знал. По... думал.
— Вы выманили его байкой про сына. А ваши друзья переехати его.
— Нет. — Он указал на накрахмаленную грудь своей рубашки. — Я сам.
— Вы все еще водите машину?
— Иногда.
— Так-так.
— Еще... бы. Пять... сот. — Неподдельная радость на бледном лице.
Майло сказал:
— Вы и Парнелли.
Тонкий смешок.
— Наверно, глупо спрашивать почему.
Он с усилием покачал головой.
— Нет. Ни... сколько.
Молчание.
Датчи улыбнулся; ему снова удалось поднести руку к груди.
— Спра... шивай... те.
Майло закатил глаза.
Я спросил:
— Почему вы это сделали, мистер Датчи?
Он встал, покачнулся, взмахом руки отказался от нашей помощи. Ему потребовалось целых пять минут, чтобы выпрямиться. Я знаю, потому что все это время смотрел на секундную стрелку своих часов. Еще пять минут, и он добрался до каталки и с торжеством оперся на нее.
С торжеством, в котором было что-то сверхъестественное.
— Причина, — сказал он. — Моя работа.
38
— Такие малюсенькие, — сказал она. — Они выживут?
— Это как раз и есть выжившие, — ответил я. — Главная задача состоит в том, чтобы взрослые рыбки были всегда сыты, — тогда они не будут есть малышей.
— Как вам удалось добиться, чтобы они вывелись?
— Я ничего не делал. Это случилось само собой.
— Но ведь вы должны были, наверно, как-то все тут устроить. Чтобы это могло случиться.
— Я обеспечил воду.
Она улыбнулась.
Мы сидели у пруда. Воздух был неподвижен, слышался тихий шепот водопада. Ее босые ноги были спрятаны под юбку. Пальцы перебирали траву.
— Мне здесь нравится. Мы могли бы каждый раз разговаривать здесь?
— Разумеется.
— Здесь такой покой. — Ее пальцы перестали перебирать траву и начали «месить» друг друга.
— Как мама? — спросил я.
— Хорошо. Наверно, хорошо. Я все жду, будто вот-вот что-то должно... я не знаю... сломаться. Что она начнет кричать или сходить с ума. А то она выглядит почти неестественно спокойной.
— Это тебя беспокоит?
— В известном смысле, да. Но, наверно, по-настоящему меня мучает то, что я ничего не знаю. Ничего о том, что знает она — как ей представляется все, что с ней произошло.
То есть она говорит, что отключилась и пришла в себя уже в больнице, но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Его волосы были гладко причесаны с пробором на правой стороне и цветом напоминали кость. Лицо не сохранило никаких следов былой пухлости, а щеки по-бульдожьи отвисли. Кожа была цветом, как пластик, из которого делают скелеты. Запонки представляли собой маленькие квадратики из оникса.
— К вам гости, — бодрым тоном произнесла наша провожатая.
Хозяин комнаты еще повозился с запонкой, потом наконец продел ее и лишь тогда повернулся к нам.
У него на лице мелькнуло удивление, которое сразу же сменилось выражением глубокого покоя. Как будто он уже испытал самое плохое и выжил.
Он приложил большие усилия, чтобы улыбнуться девушке, и еще большего труда ему стоило произнести «входите». Голосом столь же хрупким, как старинный фаянс.
— Принести вам что-нибудь, мистер Д.? — спросила девушка.
Он покачал головой: «Нет». Тоже с усилием.
Девушка удалилась. Мы с Майло вошли в комнату. Я закрыл дверь.
— Здравствуйте, мистер Датчи, — сказал я.
Холодный кивок.
— Вы помните меня? Алекс Делавэр? Девять лет назад?
Часто мигая, он с трудом выговорил:
— Док... тор.
— Это мой друг, мистер Майло Стерджис. Мистер Стерджис, это мистер Джейкоб Датчи. Добрый друг Мелиссы и ее матери.
— Садитесь. — Он показал на стул. Единственным другим предметом мебели был круглый ореховый стол гораздо более благородного происхождения, чем комод. Обтянутый кожей верх частично прикрыт салфеткой. На салфетке — чайный сервиз. Рисунок точно такой же, как и тот, который я видел тогда в маленькой серой гостиной. — Чай?
— Спасибо, нет.
— Вы, — обратился он к Майло, — похожи на... полисмена.
— Он и есть полицейский. Сейчас в отпуске. Но здесь он не в официальном качестве.
— Понимаю. — Датчи сложил руки на коленях.
Я вдруг пожалел о приходе сюда, и все это нарисовалось у меня на лице. Будучи джентльменом, он сказал:
— Не беспокой... тесь. Говорите.
— Нет нужды об этом говорить. Считайте, что мы нанесли вам дружеский визит.
Полуулыбка тронула его бескровные губы, похожие на сделанный бритвенным лезвием разрез.
— Говорите... что... хотите. — Пауза. — Как?
— Просто догадался, — ответил я, поняв его вопрос. — Вечером накануне того дня, когда Макклоски был сбит машиной, Мадлен сидела у постели Мелиссы и звонила по телефону. Я видел, он стоял на полу. Она позвонила вам сюда и сообщила о гибели Джины. Просила вас заняться этим. Выступить в вашей прежней роли.
— Нет, — возразил он. — Это... ошибка. Она не... ничего.
— Вряд ли это так, сэр, — заговорил Майло, вытаскивая из кармана листок бумаги. — Здесь зарегистрированы телефонные переговоры. Они велись в тот вечер по частному номеру Мелиссы и учтены до минуты. Было сделано три звонка в течение часа. Сюда, в хоспис «Приятный отдых».
— Косвен... ная... улика, — сказал Датчи. — Она говорит... со мной... все время.
— Мы видели машину, сэр, — продолжал Майло. — «Кадиллак», зарегистрированный на ваше имя. Интересные повреждения спереди. Мне представляется, что полицейская лаборатория сможет с этим поработать.
Датчи посмотрел на него, но без всякого беспокойства — казалось, он оценивает одежду Майло. Майло оделся довольно-таки хорошо. Для него. Свое мнение Датчи оставил при себе.
— Не волнуйтесь, мистер Датчи, — успокоил его Майло. — Это не для протокола. Как бы то ни было, вас не предупредили о ваших правах, поэтому ничто из сказанного вами не может быть использовано против вас.
— Мадлен не... имела... ничего... общего... с...
— Если даже и имела, то нам на это наплевать, сэр. Мы просто хотим связать концы с концами.
— Она... не имела.
— Прекрасно, — сказал Майло. — Вы все это придумали самостоятельно. Волна преступности из одного человека.
Улыбка Датчи была неожиданно быстрой и полной.
— Крошка. Билли. Что... еще вы... хотите... знать?
— Чем вы заманили туда Макклоски? — спросил Майло. — Использовали его сына?
Улыбка Датчи задрожала и исчезла, подобно слабому радиосигналу.
— Не... честно. Но... больше... никак.
— Кто ему звонил? Ноэль? Мелисса?
— Нет. — Он затрясся. — Нет. Нет, нет. Клянусь.
— Успокойтесь. Я вам верю.
Прошло немало времени, пока лицо Датчи перестало трястись.
— Так кто же звонил Макклоски? — повторил свой вопрос Майло. — Определенно это были не вы.
— Друзья.
— И что эти друзья сказали ему?
— Сын. Попал в беду. Нужна... помощь. — Остановка, чтобы перевести дыхание. — Струны... отцов... ского... сердца. — Датчи сделал мучительно медленное движение, будто за что-то тянет.
— Откуда вы знали, что он клюнет на это?
— Не... знал. По... думал.
— Вы выманили его байкой про сына. А ваши друзья переехати его.
— Нет. — Он указал на накрахмаленную грудь своей рубашки. — Я сам.
— Вы все еще водите машину?
— Иногда.
— Так-так.
— Еще... бы. Пять... сот. — Неподдельная радость на бледном лице.
Майло сказал:
— Вы и Парнелли.
Тонкий смешок.
— Наверно, глупо спрашивать почему.
Он с усилием покачал головой.
— Нет. Ни... сколько.
Молчание.
Датчи улыбнулся; ему снова удалось поднести руку к груди.
— Спра... шивай... те.
Майло закатил глаза.
Я спросил:
— Почему вы это сделали, мистер Датчи?
Он встал, покачнулся, взмахом руки отказался от нашей помощи. Ему потребовалось целых пять минут, чтобы выпрямиться. Я знаю, потому что все это время смотрел на секундную стрелку своих часов. Еще пять минут, и он добрался до каталки и с торжеством оперся на нее.
С торжеством, в котором было что-то сверхъестественное.
— Причина, — сказал он. — Моя работа.
38
— Такие малюсенькие, — сказал она. — Они выживут?
— Это как раз и есть выжившие, — ответил я. — Главная задача состоит в том, чтобы взрослые рыбки были всегда сыты, — тогда они не будут есть малышей.
— Как вам удалось добиться, чтобы они вывелись?
— Я ничего не делал. Это случилось само собой.
— Но ведь вы должны были, наверно, как-то все тут устроить. Чтобы это могло случиться.
— Я обеспечил воду.
Она улыбнулась.
Мы сидели у пруда. Воздух был неподвижен, слышался тихий шепот водопада. Ее босые ноги были спрятаны под юбку. Пальцы перебирали траву.
— Мне здесь нравится. Мы могли бы каждый раз разговаривать здесь?
— Разумеется.
— Здесь такой покой. — Ее пальцы перестали перебирать траву и начали «месить» друг друга.
— Как мама? — спросил я.
— Хорошо. Наверно, хорошо. Я все жду, будто вот-вот что-то должно... я не знаю... сломаться. Что она начнет кричать или сходить с ума. А то она выглядит почти неестественно спокойной.
— Это тебя беспокоит?
— В известном смысле, да. Но, наверно, по-настоящему меня мучает то, что я ничего не знаю. Ничего о том, что знает она — как ей представляется все, что с ней произошло.
То есть она говорит, что отключилась и пришла в себя уже в больнице, но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145