— С ним все в порядке?
— Со стороны ЭКГ — да. Но вид у него был довольно дерьмовый. Когда я уезжал, с ним все еще возились.
— Думаешь, игра?
Майло пожал плечами.
— Вопреки психологическим экскурсам Чикеринга, — рассуждал я, — не могу согласиться с версией самоубийства. Когда я разговаривал с ней, то не видел никаких признаков депрессии — ни малейшего даже намека. Напротив, она была настроена оптимистически. Ведь у нее было целых двадцать лет боли и страданий — достаточно для того, чтобы решиться наложить на себя руки. Зачем бы она стала делать это сейчас, когда уже жила в предвкушении определенной степени свободы?
— Свобода может быть пугающей.
— Всего пару дней назад ты говорил, что она была настолько опьянена свободой, что рванула в Вегас — отпраздновать это дело.
— Все меняется, — сказал он. Потом проворчал: — Ты всегда находишь, чем осложнить мне жизнь.
— А что может быть лучшей основой для дружбы?
25
Мы пошли взглянуть на Мелиссу. Она лежала на боку, лицом к спинке дивана; одеяло было плотно подоткнуто со всех сторон наподобие тугого кокона.
Мадлен сидела у нее в ногах на самом краешке дивана и вязала крючком что-то розовое и бесформенное, сосредоточив все внимание на руках. Когда мы вошли, она подняла глаза от вязанья.
— Она хоть раз просыпалась? — спросил я.
— Non, месье.
— А мистер Рэмп уже вернулся? — поинтересовался Майло.
— Non, месье. — Ее пальцы замерли.
— Давайте уложим ее в постель, — предложил я.
— Qui, месье.
Я взял Мелиссу на руки и отнес наверх, в ее комнату. Мадлен и Майло вошли следом за мной. Мадлен включила свет, убавила яркость и отвернула одеяло на кровати. Она долго возилась, укрывая Мелиссу и подтыкая одеяло, потом придвинула к кровати стул и уселась. Полезла в карман халата, достала свое вязанье и положила на колени. Она сидела неподвижно, стараясь не толкнуть кровать.
Мелисса пошевелилась под одеялом, потом перевернулась на спину. Рот у нее был приоткрыт, дышала она медленно и размеренно.
Майло с минуту понаблюдал за тем, как поднимается и опускается стеганое одеяло, потом сказал:
— Мне пора двигаться. А у тебя какие планы?
Вспомнив о ночных страхах маленькой девчушки, я ответил:
— Останусь пока здесь.
Майло кивнул.
— Я тоже останусь, — сказала Мадлен. Она зацепила нить, сделала петлю вокруг крючка и принялась за работу.
— Хорошо, — одобрил я ее решение. — Я буду внизу. Позовите меня, если она проснется.
— Qui, месье.
* * *
Я сидел в одном из мягких кресел и думал о вещах, которые гнали от меня сон. Когда я последний раз смотрел на часы, было несколько минут второго ночи. Я заснул сидя и проснулся одеревеневший, с совершенно пересохшим ртом и покалыванием в затекших руках.
Ничего не соображая, я резко выпрямился. Покалывания переместились, словно в калейдоскопе.
Перед глазами световые пятна — синие, красные, изумрудно-зеленые, янтарно-желтые.
Солнечный свет, просеивающийся сквозь кружевные шторы и цветные стекла витражей.
Воскресенье.
Я почувствовал себя осквернителем святыни. Словно задремал в церкви во время богослужения.
Двадцать минут восьмого.
Абсолютная тишина в доме.
За ночь здесь установился какой-то затхлый запах. Или, может быть, он присутствовал все время.
Я протер глаза и попытался навести ясность в мыслях. Встал, превозмогая боль в затекших мышцах, разгладил одежду, провел рукой по щетине на лице и потянулся. Боль дала мне понять, что не собирается так легко со мной расстаться.
В гостевой ванной комнате, находившейся рядом с холлом, я плеснул водой в лицо, помассировал голову и отправился наверх.
Мелисса все еще спала; ее волосы разметались по подушке, но лежали так красиво, что вряд ли это получилось случайно.
Картина напоминала мне фотографию похорон викторианской эпохи. Похожие на ангелочков дети в украшенных кружевами гробиках.
Я отогнал эти мысли и улыбнулся Мадлен.
Розовая вещица была по-прежнему бесформенна, но удлинилась на полметра. Интересно, спала ли она вообще. Она сидела босиком, ее ступни были больше моих. Пара вельветовых шлепанцев аккуратно стояла на полу у кресла-качалки. Рядом со шлепанцами стоял телефон, перенесенный сюда с тумбочки.
Я сказал:
— Bonjour.
Она взглянула на меня совершенно ясными, серьезными глазами, и крючок у нее в руках задвигался еще быстрее.
— Месье. — Она нагнулась и поставила телефон на место.
— Мистер Рэмп вернулся?
Она бросила быстрый взгляд на Мелиссу. Покачала головой. От этого движения кресло заскрипело.
Мелисса открыла глаза.
Мадлен укоризненно посмотрела на меня.
Я подошел к кровати.
Мадлен начала раскачиваться. Скрип стал громче.
Мелисса посмотрела на меня снизу вверх.
Я улыбнулся ей, надеясь, что это выглядит не слишком жутко.
Ее глаза округлились. Она пошевелила губами, силясь что-то сказать.
— Привет, — произнес я.
— Я... что... — Ее глаза заметались, не в состоянии ни на чем остановиться. На лице промелькнуло выражение панического страха. Она с усилием приподняла голову, но снова бессильно уронила ее. Закрыла и снова открыла глаза.
Я сел и взял ее за руку. Она была мягкой и горячей. Я пощупал ей лоб. Теплый, но жара нет.
Мадлен начала раскачиваться быстрее.
Я почувствовал, что Мелисса сжимает мои пальцы.
— Я...Что... Мама.
— Ее продолжают искать, Мелисса.
— Мама. — Ее глаза наполнились слезами. Она закрыла их.
Мадлен моментально оказалась рядом с бумажной салфеткой для нее и укоризненным выражением на лице для меня.
В следующую секунду Мелисса уже опять спала.
* * *
Я подождал, пока ее сон не стал более глубоким, добился от Мадлен того, что было нужно, и спустился вниз. Лупе и Ребекка там пылесосили и мыли. Когда я проходил мимо, они отвели глаза.
Я вышел из дома в неясный свет, от которого лес вокруг дома казался серым. Когда я открывал дверцу «севиля», по подъездной дорожке с ревом подкатил белый «сааб-турбо». Он резко остановился, рев мотора умолк, и из машины вышли оба Гэбни, Урсула — со стороны водителя.
На ней был облегающий костюм из плотной ткани и белая блузка, и накрашена она была гораздо скромнее, чем тогда в клинике. От этого она казалась усталой, но зато моложе. Каждый волосок по-прежнему был на своем месте, но прическе не хватало общего блеска.
Ее муж сменил ковбойский наряд на пиджак в мелкую коричнево-бежевую клетку, бежевые брюки, остроносые туфли из замши шоколадного цвета, белую рубашку и зеленый галстук.
Она подождала, чтобы он взял ее под руку. Разница в росте производила почти комическое впечатление, но выражение их лиц исключало всякую шутку. Они направились ко мне, шагая в ногу и наводя на мысль о похоронной процессии.
— Доктор Делавэр, — сказал Лео Гэбни. — Мы регулярно звонили в полицейское управление и только что получили это ужасное известие от начальника полиции Чикеринга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145