Словно хочет, чтобы Джина принадлежала исключительно ей одной. Мелисса это почувствовала. С другой стороны, здесь просто может быть затронута профессиональная гордость.
Лечение велось интенсивно. Она прошла с Джиной большой путь — изменила всю ее жизнь.
— Заодно и ее мебель.
Я пожал плечами.
— Может, я и зарапортовался. Или вижу все наоборот. Ведь и пациенты оказывают влияние на своих врачей. Это называется обратный перенос Урсула могла купить себе работу Кассатт, потому что увидела Джинину, и она ей понравилась. При тех гонорарах, которые заламывает клиника, она вполне могла это себе позволить.
— Что, дело поставлено на большие баксы?
— На мегабаксы. Когда бывают задействованы оба Гэбни, они берут пять сотенных в час с пациента. Три сотни стоит час его времени и две сотни — ее.
— Разве она не слышала никогда о равной плате за равный труд?
— Ее труд даже больше, чем равный. У меня такое впечатление, что она-то и проводит львиную долю самого лечения, а он себе посиживает и изображает ментора.
Майло поцокал языком.
— Ну, и она неплохо зарабатывает при этом. Пять сотен. — Он покачал головой. — Здорово устроились. Заимей горсточку богатеньких пациентов с серьезной душевной болью — и знай греби денежки лопатой.
Он сделал шаг и остановился.
— Ты не думаешь, что эта Урсула что-то скрывает?
— Скрывает? Но что она может скрывать?
— Например, что ей все известно об этом деле. Если они так дружны, как ты предполагаешь, то Джина вполне могла поделиться с ней планами великого побега. Может, старушка Урсула даже думала, что для Джины это будет полезно, окажет на нее лечебное действие. Черт побери, да она, может, даже помогла все спланировать — ведь Джина исчезла по дороге в клинику.
— Все может быть, — сказал я. — Но я в этом сомневаюсь. Было похоже, что она действительно сильно расстроилась из-за исчезновения Джины.
— А что муж докторши?
— Говорил, что положено в таких случаях, но не производил впечатления сильно встревоженного. Утверждает, что не имеет привычки тревожиться — натренировал себя ничем не расстраиваться.
— По принципу, что врач должен сначала уметь исцелить себя? Или он просто-напросто не такой хороший актер, как его жена.
— Все трое в сговоре? — спросил я. — Я думал, тебе не по душе теории о заговорах.
— Мне по душе все, что подходит к данным обстоятельствам, — а пока, по-моему, не подходит ровным счетом ничего. Пока мы просто ломаем голову.
— В группе Джины есть еще две женщины, — сказал я. — Если она действительно планировала сбежать, то могла им как-то намекнуть об этом. Но когда я предложил Урсуле побеседовать с ними, она прямо-таки рогом уперлась — Джина-де с ними не общается, так что они ничем не могут быть полезны. Если она что-то скрывает, то, возможно, надеялась таким образом отшить меня.
Он чуть-чуть улыбнулся.
— Отшить? Мне показалось, что у вас это принято называть конфиденциальностью.
Мне стало жарко.
Майло похлопал меня по плечу.
— Ну-ну, что такое немножко реальной действительности между друзьями? Кстати говоря, мне следует сообщить новую информацию своим клиентам.
Мы нашли Рэмпа в задней комнате с расписными балками, где он сидел и пил. Шторы на французских дверях были задернуты, и он, полузакрыв глаза, смотрел куда-то в пространство. Его лицо горело ярким румянцем, а рубашка начала терять свежесть по краям. Когда мы вошли, он поприветствовал нас тоном радушного хозяина, встречающего гостей:
— Джентльмены!
Майло попросил его найти Мелиссу, и он вызвал ее комнату по встроенному в телефонный аппарат интеркому.
Не получив ответа, попробовал еще несколько комнат, но безуспешно, и посмотрел на нас снизу вверх с выражением беспомощности.
— Найду ее позже, — сказал Майло и передал Рэмпу информацию о том, что машину видели.
— На двести десятом, — повторил Рэмп. — Куда она могла ехать?
— Вам что-нибудь приходит на ум?
— Мне? Нет. Конечно, нет. Во всем этом нет никакого смысла... Что ей делать на автостраде? Она только что начала водить машину. Это просто безумие какое-то.
Майло сказал:
Неплохо было бы распространить розыск на территорию всего штата.
— Конечно. Валяйте, распространяйте.
— Это должно исходить от полицейского органа. Ваших местных копов, наверно, уже поставили в известность о том, что машину видели, и они сами, возможно, обратились с этой просьбой. Если хотите, я могу позвонить и узнать точно.
— Пожалуйста, — сказал Рэмп. Он встал и стал ходить по комнате. Его рубашка спереди выехала из-под пояса и болталась. На ней красными нитками была вышита монограмма «ДHP».
— Ехала по автостраде — от такого спятить можно. А они уверены, что это была она?
— Нет, — ответил Майло. — Они уверены лишь в том, что это была точно такая же машина, как у нее.
— Значит, это должна быть она. Сколько может существовать этих чертовых «серебряных зорь»?
Рэмп взглянул вниз, торопливо заправил рубашку.
Майло сказал:
— Следующим шагом будет обзвонить авиакомпании, потом завтра с утра пойти в банк и взглянуть на ее финансовые документы.
Рэмп впился в него взглядом, нащупал, словно слепой, край стоявшего поблизости кресла и опустился на сиденье, не сводя с Майло глаз.
— То, что вы говорили вначале, — ну, что это... что она убежала из дома. Вы ведь теперь думаете, что это точно, не так ли?
— Я пока ничего не думаю, — ответил Майло с мягкостью, которая удивила меня и заставила Рэмпа поднять голову чуть выше. — Я просто иду шаг за шагом — делаю то, что необходимо сделать.
Где-то в доме громко хлопнула дверь.
Рэмп вскочил, будто подброшенный пружиной, и выбежал из комнаты. Через несколько секунд он вернулся, ведя за собой Мелиссу.
Поверх рубашки на ней был надет жилет «сафари» цвета хаки, на ногах — ботинки с налипшей на них грязью и травой.
— Я велела ребятам Сабино проверить участок, — сказала она. — На всякий случай. — Быстро взглянула на Рэмпа. — Что тут у вас происходит?
Майло повторил ей то, что узнал.
— Автодорога, — произнесла Мелисса. Одна ее рука подкралась к другой и стала мять.
Рэмп сказал:
— Это совершенно непонятно, правда?
Она проигнорировала его, уперлась руками в бедра и повернулась лицом к Майло.
— Ладно, по крайней мере, с ней ничего не случилось. Что делать дальше?
— До утра буду висеть на телефоне, — ответил Майло. — Утром иду в банк.
— Зачем ждать до утра? Я прямо сейчас позвоню Энгеру и скажу, чтобы приехал сюда. Это самое малое, что он может сделать, — он неплохо зарабатывает на ведении дел нашей семьи.
— Хорошо. Скажите ему, что мне нужно просмотреть документацию вашей матери.
— Подождите здесь. Я позвоню ему прямо сейчас.
Она вышла из комнаты.
Майло сказал:
— Слушаюсь, мэм.
18
Она вернулась с клочком бумаги и вручила его Майло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Лечение велось интенсивно. Она прошла с Джиной большой путь — изменила всю ее жизнь.
— Заодно и ее мебель.
Я пожал плечами.
— Может, я и зарапортовался. Или вижу все наоборот. Ведь и пациенты оказывают влияние на своих врачей. Это называется обратный перенос Урсула могла купить себе работу Кассатт, потому что увидела Джинину, и она ей понравилась. При тех гонорарах, которые заламывает клиника, она вполне могла это себе позволить.
— Что, дело поставлено на большие баксы?
— На мегабаксы. Когда бывают задействованы оба Гэбни, они берут пять сотенных в час с пациента. Три сотни стоит час его времени и две сотни — ее.
— Разве она не слышала никогда о равной плате за равный труд?
— Ее труд даже больше, чем равный. У меня такое впечатление, что она-то и проводит львиную долю самого лечения, а он себе посиживает и изображает ментора.
Майло поцокал языком.
— Ну, и она неплохо зарабатывает при этом. Пять сотен. — Он покачал головой. — Здорово устроились. Заимей горсточку богатеньких пациентов с серьезной душевной болью — и знай греби денежки лопатой.
Он сделал шаг и остановился.
— Ты не думаешь, что эта Урсула что-то скрывает?
— Скрывает? Но что она может скрывать?
— Например, что ей все известно об этом деле. Если они так дружны, как ты предполагаешь, то Джина вполне могла поделиться с ней планами великого побега. Может, старушка Урсула даже думала, что для Джины это будет полезно, окажет на нее лечебное действие. Черт побери, да она, может, даже помогла все спланировать — ведь Джина исчезла по дороге в клинику.
— Все может быть, — сказал я. — Но я в этом сомневаюсь. Было похоже, что она действительно сильно расстроилась из-за исчезновения Джины.
— А что муж докторши?
— Говорил, что положено в таких случаях, но не производил впечатления сильно встревоженного. Утверждает, что не имеет привычки тревожиться — натренировал себя ничем не расстраиваться.
— По принципу, что врач должен сначала уметь исцелить себя? Или он просто-напросто не такой хороший актер, как его жена.
— Все трое в сговоре? — спросил я. — Я думал, тебе не по душе теории о заговорах.
— Мне по душе все, что подходит к данным обстоятельствам, — а пока, по-моему, не подходит ровным счетом ничего. Пока мы просто ломаем голову.
— В группе Джины есть еще две женщины, — сказал я. — Если она действительно планировала сбежать, то могла им как-то намекнуть об этом. Но когда я предложил Урсуле побеседовать с ними, она прямо-таки рогом уперлась — Джина-де с ними не общается, так что они ничем не могут быть полезны. Если она что-то скрывает, то, возможно, надеялась таким образом отшить меня.
Он чуть-чуть улыбнулся.
— Отшить? Мне показалось, что у вас это принято называть конфиденциальностью.
Мне стало жарко.
Майло похлопал меня по плечу.
— Ну-ну, что такое немножко реальной действительности между друзьями? Кстати говоря, мне следует сообщить новую информацию своим клиентам.
Мы нашли Рэмпа в задней комнате с расписными балками, где он сидел и пил. Шторы на французских дверях были задернуты, и он, полузакрыв глаза, смотрел куда-то в пространство. Его лицо горело ярким румянцем, а рубашка начала терять свежесть по краям. Когда мы вошли, он поприветствовал нас тоном радушного хозяина, встречающего гостей:
— Джентльмены!
Майло попросил его найти Мелиссу, и он вызвал ее комнату по встроенному в телефонный аппарат интеркому.
Не получив ответа, попробовал еще несколько комнат, но безуспешно, и посмотрел на нас снизу вверх с выражением беспомощности.
— Найду ее позже, — сказал Майло и передал Рэмпу информацию о том, что машину видели.
— На двести десятом, — повторил Рэмп. — Куда она могла ехать?
— Вам что-нибудь приходит на ум?
— Мне? Нет. Конечно, нет. Во всем этом нет никакого смысла... Что ей делать на автостраде? Она только что начала водить машину. Это просто безумие какое-то.
Майло сказал:
Неплохо было бы распространить розыск на территорию всего штата.
— Конечно. Валяйте, распространяйте.
— Это должно исходить от полицейского органа. Ваших местных копов, наверно, уже поставили в известность о том, что машину видели, и они сами, возможно, обратились с этой просьбой. Если хотите, я могу позвонить и узнать точно.
— Пожалуйста, — сказал Рэмп. Он встал и стал ходить по комнате. Его рубашка спереди выехала из-под пояса и болталась. На ней красными нитками была вышита монограмма «ДHP».
— Ехала по автостраде — от такого спятить можно. А они уверены, что это была она?
— Нет, — ответил Майло. — Они уверены лишь в том, что это была точно такая же машина, как у нее.
— Значит, это должна быть она. Сколько может существовать этих чертовых «серебряных зорь»?
Рэмп взглянул вниз, торопливо заправил рубашку.
Майло сказал:
— Следующим шагом будет обзвонить авиакомпании, потом завтра с утра пойти в банк и взглянуть на ее финансовые документы.
Рэмп впился в него взглядом, нащупал, словно слепой, край стоявшего поблизости кресла и опустился на сиденье, не сводя с Майло глаз.
— То, что вы говорили вначале, — ну, что это... что она убежала из дома. Вы ведь теперь думаете, что это точно, не так ли?
— Я пока ничего не думаю, — ответил Майло с мягкостью, которая удивила меня и заставила Рэмпа поднять голову чуть выше. — Я просто иду шаг за шагом — делаю то, что необходимо сделать.
Где-то в доме громко хлопнула дверь.
Рэмп вскочил, будто подброшенный пружиной, и выбежал из комнаты. Через несколько секунд он вернулся, ведя за собой Мелиссу.
Поверх рубашки на ней был надет жилет «сафари» цвета хаки, на ногах — ботинки с налипшей на них грязью и травой.
— Я велела ребятам Сабино проверить участок, — сказала она. — На всякий случай. — Быстро взглянула на Рэмпа. — Что тут у вас происходит?
Майло повторил ей то, что узнал.
— Автодорога, — произнесла Мелисса. Одна ее рука подкралась к другой и стала мять.
Рэмп сказал:
— Это совершенно непонятно, правда?
Она проигнорировала его, уперлась руками в бедра и повернулась лицом к Майло.
— Ладно, по крайней мере, с ней ничего не случилось. Что делать дальше?
— До утра буду висеть на телефоне, — ответил Майло. — Утром иду в банк.
— Зачем ждать до утра? Я прямо сейчас позвоню Энгеру и скажу, чтобы приехал сюда. Это самое малое, что он может сделать, — он неплохо зарабатывает на ведении дел нашей семьи.
— Хорошо. Скажите ему, что мне нужно просмотреть документацию вашей матери.
— Подождите здесь. Я позвоню ему прямо сейчас.
Она вышла из комнаты.
Майло сказал:
— Слушаюсь, мэм.
18
Она вернулась с клочком бумаги и вручила его Майло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145