Осборн первым подошел к двери. Взглянув на Реммера, он постучал. Несколько секунд стояла тишина, потом послышались шаги, звякнула щеколда, и дверь приоткрылась на длину цепочки. Из-за двери на них смотрела привлекательная женщина лет тридцати пяти в строгом деловом костюме с коротко подстриженными волосами цвета «перец с солью».
— Каролина Хеннигер? — вежливо спросил Осборн.
Она посмотрела на него, потом перевела взгляд на Реммера.
— Да, это я.
— Вы говорите по-английски?
— Да. — Она снова посмотрела на Реммера. — Кто вы? Что вам нужно?
— Я врач, доктор Осборн из США. Я хотел бы встретиться с вашим знакомым, доктором Салеттлом.
Женщина внезапно побледнела.
— Извините, вы ошиблись, — сказала она. — У меня нет такого знакомого. До свидания.
Каролина Хеннигер захлопнула дверь. Осборн и Реммер услышали, как она с кем-то заговорила. Звякнула цепочка.
Осборн снова постучал и громко сказал:
— Пожалуйста, не уходите, нам нужна ваша помощь!
Они услышали, что она с кем-то говорит, потом — отдаленный звук закрываемой двери.
— Она уходит через черный ход! — Осборн рванулся к лестнице.
Реммер схватил его за плечо.
— Доктор, я вас предупреждал. Она имеет на это право, тут уж ничего не поделаешь.
— Нет! — оттолкнул его руку Осборн.
* * *
Маквей и Нобл рассуждали о возможной роли доктора Салеттла в истории с безголовыми телами, когда увидели выбежавшего из подъезда Осборна.
Он махнул им рукой и исчез за углом.
Он подбежал к бежевому «фольксвагену», в котором уже сидели Каролина Хеннигер и мальчик-подросток.
— Подождите! — крикнул Осборн.
Каролина Хеннигер хлопнула дверцей и включила двигатель.
— Пожалуйста, мне нужно поговорить с вами!..
Скрипнув покрышками, машина сорвалась с места.
Осборн бежал позади, выкрикивая на ходу:
— Пожалуйста, подождите!.. Я не причиню вам никакого вреда!..
Маквей и Нобл едва успели отскочить, когда бежевый «фольксваген» вывернул из-за угла.
* * *
— Не вышло, ничего не поделаешь, бывает и такое, — сказал Маквей, когда они садились в «мерседес» Реммера.
Осборн посмотрел в зеркальце. Реммер был сердит на него.
— Вы же видели, как она побледнела, когда я упомянул имя Салеттла! Клянусь, она его знает! И Либаргера тоже, пари готов держать.
— Может, вы и правы, доктор, — спокойно произнес Маквей, — но она — не Альберт Мерримэн, и нельзя пытаться ее убить, чтобы заставить отвечать на наши вопросы.
Глава 104
Яркий солнечный свет лился в иллюминаторы шестнадцатиместного самолета корпорации, пробившего плотный слой облаков. Предстоял полуторачасовой полет на северо-восток, в Берлин.
Джоанна, сидевшая в глубине салона, прикрыла глаза и расслабилась. Швейцария — прекрасная страна — осталась позади. Завтра в это же время в аэропорту Тегел она будет ждать рейса на Лос-Анджелес.
Напротив, через проход от нее, в кресле мирно дремал Элтон Либаргер. Его, может быть, и тревожили предстоящие события, но он не показывал виду. Доктор Салеттл выглядел бледным и усталым, он сидел в крутящемся кресле лицом к нему и что-то строчил в записной книжке с черным кожаным переплетом. Он посматривал на Юту Баур, срочно прилетевшую из Милана, чтобы прибыть в Берлин одновременно с ними. Позади нее племянники Либаргера Эрик и Эдвард были поглощены увлекательной шахматной партией.
Присутствие Салеттла, как всегда, действовало на Джоанну угнетающе. Она усилием воли заставила себя думать о Келсо, маленьком сенбернаре, которого подарил ей фон Хольден. Перед отъездом она сама накормила щенка, выгуляла его и расцеловала. Завтра собаку прямым рейсом отправят из Цюриха в Лос-Анджелес и продержат там несколько часов до ее возвращения из Берлина. Потом они поедут в Альбукерк и через три часа уже будут дома, в Таосе.
После того как Либаргер заставил ее посмотреть видеозапись, первой мыслью Джоанны было обратиться к адвокату. Но, обдумав возможные последствия этого шага, она засомневалась. Мистеру Либаргеру любое разбирательство причинило бы непоправимый вред. А Джоанне слишком дорого было его благополучие, она не могла так поступить с ним, к тому же он виноват не больше, чем она сама. Но вспоминать обо всем этом было ужасно. Ей хотелось одного — поскорее покинуть Швейцарию и забыть, забыть все. Но появился фон Хольден со щенком на руках и с мольбой о прошении в глазах... На прощание он оставил ей чек на безумную сумму. Корпорация приносит свои извинения... Чего ж ей еще желать?
Правильно ли она поступила, приняв чек? Зря она предупредила Элли Барс, старшую сестру «Ранчо-де-Пиньон», что она приступит к работе сразу же, как только вернется. С такой-то прорвой денег! Зачем ей работать? Господи, полмиллиона долларов! Теперь ее главная забота — найти хорошего поверенного, чтобы вложить деньги в выгодное и прибыльное дело, и можно ни о чем не беспокоиться. Конечно, пару новых платьев она себе купит, но не больше. Правильно вложить деньги — это самое умное решение, что можно сделать.
Мигнула красная лампочка телефона, стоявшего возле нее. Джоанна с недоумением посмотрела на аппарат.
— Вам звонят, — сказал сидевший позади Эрик.
— Спасибо. — Она сняла трубку.
— Доброе утро. Как дела? — послышался в трубке бодрый, приветливый голос фон Хольдена.
— Отлично, Паскаль, — улыбнулась Джоанна.
— Как себя чувствует мистер Либаргер?
— Хорошо. Сейчас он вздремнул.
— Замечательно. Вы приземляетесь через час. Я отправил в аэропорт машину.
— А ты не приедешь встречать нас?
— Джоанна, я услышал разочарование в твоем голосе, мне это льстит, но, к сожалению, мы увидимся только в конце дня. У меня сегодня очень много работы. Но я должен быть уверен, что все будет в порядке.
Джоанна снова улыбнулась.
— Не волнуйся. Все будет отлично.
* * *
Фон Хольден сунул телефон сотовой связи в модуль рядом с переключателем скоростей «БМВ». Неожиданно, когда он свернул на Фридрих-штрассе, почтовый фургон выскочил прямо перед «БМВ», и фон Хольдену пришлось резко притормозить, чтобы избежать столкновения.
Он сбросил скорость и, держа руль одной рукой, протянул вторую назад и бережно провел ею по небольшому пластиковому контейнеру, лежавшему на заднем сиденье. Контейнер был на месте, к его радости он не упал во время резкого торможения и не разбился. Большие красные неоновые часы в витрине ювелирного магазина показывали 10.39.
В последние часы события разворачивались стремительно и драматически. Но сначала была удача. С помощью коротковолнового передатчика из здания напротив берлинский сектор засек две «чистых» линии в номере отеля «Падас». Звонки в номер и из номера записывались и пересылались в дом на Софи-Шарлоттен-штрассе, где сразу же делалась расшифровка, которая передавалась фон Хольдену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160