Осборн прав. Видимо, никто не подозревал, что Мерримэн жив, пока Класс не наткнулся на отпечатки его пальцев. И Мерримэна тут же заставили замолчать, как предположил Лебрюн, потому что, получив отпечатки пальцев, полиция быстро добралась бы до него. В силах Класса было задержать идентификацию отпечатков, но скрыть их существование он не мог — о них знали многие в Интерполе. Итак, Мерримэна следовало уничтожить раньше, чем полицейские возьмут его и заставят говорить. Но поскольку он уже лет двадцать пять как «завязал», значит, он мог рассказать только о том времени, когда он, предположительно, работал на Эрвина Шолла. Потому Мерримэна и ликвидировали вместе со всеми его близкими — на тот случай, если бы они знали о его прошлом. Чтобы исключить самое возможность утечки информации о связи Мерримэна и Шолла. И следовательно, долговязый понятия не имел, кто такой Осборн, и тем более — что он сын одной из жертв Мерримэна, и...
— Проклятье! — выдохнул Маквей. Как он раньше не догадался? Дело вовсе не в Мерримэне и не в Осборне, а в той четверке, которую ликвидировал Мерримэн тридцать лет назад по приказу Шолла!
Маквей возбужденно вскочил на ноги.
— Осборн, чем занимался ваш отец?
— То есть кто он был по профессии?
— Ну да.
— Он придумывал разные вещи, — улыбнулся Осборн.
— Черт возьми, что вы имеете в виду?
— Ну, что-то в области сложных технологий. Он изобретал какие-то устройства и строил модели. Главным образом — медицинские инструменты.
— Вы не помните названия компании, в которой он работал?
— Кажется, «Микротэб». Да, я точно помню, потому что на похороны отца они прислали венок со своей карточкой, но никто из сотрудников не пришел, — с деланно безразличным видом проговорил Осборн.
Маквей понимал, что бередит его старую рану и что картина похорон отца стоит у Осборна перед глазами, как будто это случилось вчера.
— Где находилась компания «Микротэб»? В Бостоне?
— Нет, в Уолтхэме, в пригороде.
Маквей схватил ручку и записал: «Микротэб» — Уолтхэм, Массачусетс, 1966.
— Как он работал? В одиночку? Или в его распоряжении была бригада, которая исполняла его замыслы?
— Папа работал один. И все остальные сотрудники тоже. Начальство запрещало им обсуждать работу даже между собой. Помню, мама как-то говорила об этом. Она находила эти строгости смехотворными. Отец не мог перемолвиться словом с коллегой из соседнего кабинета. Позже я понял, что это все из-за патентов.
— Вы имеете представление, над чем работал ваш отец, когда его убили?
Осборн улыбнулся.
— О да. Отец как раз закончил эту штуку и принес ее домой показать мне. Он ужасно гордился своими изобретениями и любил мне их показывать. Хотя я уверен, что это тоже было запрещено.
— Что же это было?
— Скальпель.
— Скальпель? Хирургический? — У Маквея на голове волосы зашевелились. — Вы помните, как он выглядел? Чем отличался от обычного скальпеля?
— Это была отливка из специального сплава, способного выдерживать экстремальные перепады температур, сохраняя остроту. Этим скальпелем должна была орудовать механическая рука, управляемая компьютером.
У Маквея по спине поползли мурашки.
— Неужели кто-то собирался заниматься хирургией при экстремальных температурах?
— Не знаю. Если помните, в те времена компьютеры были огромными, занимали целые залы, так что я не представляю, как это можно было использовать практически.
— А температура?
— Что — температура?
— Вы сказали — экстремальные температуры. Высокие или низкие, или и те и другие?
— Не знаю. Но эксперименты в области лазерной хирургии к тому времени уже начались, так что, я полагаю, работа отца велась в противоположном направлении.
— Низкие температуры?
— Да.
Мурашки исчезли, и Маквей почувствовал, как кровь быстрее заструилась в его жилах. Вот что притягивало его к Осборну. Осборн, Мерримэн, обезглавленные трупы — звенья одной цепи.
Глава 71
Берлин, понедельник, 10 октября, 10.15
— Es ist spat, Uta, — резко произнес Конрад Пейпер.
— Мои извинения, герр Пейпер. Надеюсь, вы понимаете, что не в моих силах что-нибудь изменить, — сказала Юта Баур. — Уверена, что они будут здесь с минуты на минуту.
Она покосилась на доктора Салеттла, но тот никак не отреагировал.
Они с Салеттлом прилетели из Цюриха на самолете компании Либаргера раньше всех и приехали прямо сюда, чтобы" заняться последними приготовлениями перед прибытием гостей. По идее, все должно было начаться полчаса назад. Гости, собравшиеся в большом кабинете на пятом этаже галереи на Курфюрстендамм, были не из тех, кто привык ждать, в особенности так поздно вечером. Но и двое опаздывающих, а это и были устроители встречи, тоже были не из тех, чьим приглашением можно пренебречь.
Юта, как всегда в черном платье, встала и подошла к столику у стены, на котором стоял и большой серебряный кофейник с крепчайшим арабским кофе, прохладительные напитки и тарелки с бутербродами и сладостями. Угощение постоянно пополнялось двумя очаровательными девушками в туго облегающих джинсах и ковбойских сапожках.
— Займитесь кофе, пожалуйста. Он совсем остыл, — сказала Юта одной из девушек.
Та немедленно вышла через боковую дверь в примыкающую к кабинету маленькую кухоньку.
— Даю им пятнадцать минут, не больше. Я тоже занятой человек, разве это не понятно? — Ганс Дабриц щелкнул крышкой своих часов, положил на тарелку несколько бутербродов и отошел.
Юта налила себе минеральной воды и обвела взглядом нетерпеливых гостей. Имена присутствующих звучали как страница из «Кто есть кто» современной Германии. Она представила себе короткую справку, сопровождающую каждое имя.
Невысокий бородатый Ганс Дабриц, пятьдесят лет... Крупнейший владелец недвижимости и реальная политическая сила. Ему принадлежат огромные жилые комплексы в Киле, Гамбурге, Мюнхене и Дюссельдорфе, складские помещения и небоскребы в Берлине, Франкфурте, Эссене, Бремене, Штутгарте и Бонне, кварталы деловых центров в Бонне, Франкфурте. Берлине и Мюнхене. Дабриц входит в правление Франкфуртского немецкого банка, самого крупного в Германии. Предоставляет солидную финансовую поддержку ряду политических деятелей этих регионов и контролирует большинство из них. Часто шутят, что самый большой вес в нижней палате немецкого парламента — Бундестага — у самого маленького человека в Германии. В темных кулуарах немецкой политики Дабриц — главный из тех, кто дергает марионеток за ниточки. И почти всегда добивается своего.
Конрад Пейпер, тридцать восемь лет. (Два дня назад на борту яхты на Цюрихском озере вместе со своей женой Маргаритой он принимал участие в торжестве в честь Элтона Либаргера.) Президент и главный исполнительный директор «Гольц девелопмент труп» (ГДГ), второй по величине торговой компании Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160