Фон Хольден чуть подвинулся, пытаясь разглядеть, в чем дело. Четверо мужчин вышли из подъехавшей машины и устремились к главным воротам Шарлоттенбурга. Фон Хольден метнулся в тень и поднес руку ко рту:
— Уолтер, — проговорил он в крошечный микрофон.
Через мгновение приемник фон Хольдена запищал. Он тотчас включил его, надеясь услышать голос кого-нибудь из агентов в отеле «Борггреве». Однако до его слуха донесся взволнованный разговор Уолтера с сотрудниками дворцовой службы безопасности, требовавшими прояснить детали. О каких людях он говорил? Каково их точное число? Как они выглядели? С какой стороны появились?
— Это Люго! — резко перебил их фон Хольден. — Освободите линию для Уолтера.
— Уолтер слушает.
— Что там у тебя?
— Четыре человека только что вышли из машины, направляются к воротам. Один похож по описанию на этого американца, Осборна. Второй, возможно, Маквей.
Фон Хольден выругался сквозь зубы.
— Задержать их у ворот! Ни в коем случае не пускать внутрь!
Тут он услышал, как кто-то, отрекомендовавшийся инспектором Реммером, требует пропустить его во дворец как представителя федеральной полиции. Знакомый голос Паппена, начальника охраны, ответил, что дворец — частное владение, с собственной службой безопасности, и полиции там делать нечего.
— У меня на руках ордер на арест Эрвина Шолла, — заявил Реммер.
— Я знать не знаю никакого Эрвина Шолла, — отрезал Паппен. — Если у вас нет документа, подтверждающего ваше право войти на территорию частного владения, вас никто не пустит сюда.
Маквей и Осборн шли за Реммером и Шнайдером по булыжному дворику к парадному входу во дворец. Угроза заблокировать здание с помощью пожарной службы не помогла. Поэтому Реммер вызвал по рации три бригады подкрепления. Появившись через считанные секунды на патрульных машинах с яростно воющими сиренами и мигающими сигнальными огнями, они арестовали старшего дежурного офицера Паппена и его помощника лейтенанта за сопротивление полиции.
Такси, которое, лавируя между машинами, вел фон Хольден, застряло в пробке в тот самый момент, когда Паппена и лейтенанта увозили в полицейском автомобиле. Выйдя из такси, фон Хольден смотрел, как под натиском незваных гостей отступают немногие оставшиеся охранники, и те входят в здание.
Шолл, конечно, придет в ярость, но фон Хольден сам во всем виноват. В свое время ему нужно было привести более веские и убедительные мотивировки. Он этого не сделал, о чем теперь горько сожалел.
Фон Хольден не сомневался, что, окажись он в отеле «Борггреве», ни Маквей, ни Осборн не были бы сейчас в Шарлоттенбурге.
Глава 119
Луис Гёц, сияя широкой голливудской улыбкой, спускался по парадной лестнице навстречу ожидавшим его внизу детективам.
— Детектив Маквей! — воскликнул он, безошибочно вычислив Маквея, и протянул ему руку. — Я — Луис Гёц, адвокат мистера Шолла. Почему бы нам не пойти куда-нибудь, где мы сможем побеседовать без помех?
Лабиринтом коридоров Гёц провел их в большой, отделанный деревом зал и закрыл дверь. Пол и камины здесь были из бело-серого мрамора. Одну из стен украшали тяжелые гобелены; застекленные створчатые двери выходили в освещенный английский сад, за которым царила тьма. Над входом висело полотно 1712 года — портрет тучной, с двойным подбородком Софии Шарлотты, королевы Пруссии.
— Присаживайтесь, джентльмены. — Гёц указал на стулья с высокими спинками, стоящие вдоль длинного резного стола. — Боже, да что это с вами?
Он увидел ожоги на лице Маквея.
— Да вот, знаете ли, ошпарился, когда суп мешал, — небрежно бросил Маквей, усаживаясь на стул. — Доктор утверждает, что жить буду.
Осборн и Реммер устроились напротив Маквея, Шнайдер остался возле двери. Им не хотелось, чтобы это походило на вторжение целой бригады детективов.
— Мистер Шолл очень хотел бы встретиться с вами, но, боюсь, нынешний вечер расписан у него по минутам. А по завершении приема он улетает в Южную Америку. — Гёц уселся во главе стола.
— Мистер Гёц, нам хотелось бы увидеться с ним до вылета — хотя бы на пару минут, — сказал Маквей.
— Сегодня это невозможно, детектив. Может быть, когда он вернется в Лос-Анджелес?
— Когда это произойдет?
— В марте будущего года, — улыбнулся Гёц. — Поверьте, это правда. Я вовсе не собираюсь пудрить вам мозги.
— В таком случае нам лучше увидеться с ним немедленно. — Поняв, что Маквей настроен весьма решительно, Гёц резко выпрямился и надменно произнес:
— Вам известно, кто такой мистер Шолл? И кого он сейчас принимает? — Гёц взглядом указал на потолок. — Вы что, черт побери, думаете, он бросит своих гостей и примчится сюда беседовать с вами?
Сверху доносилась музыка — оркестр исполнял вальс Штрауса. Маквей вспомнил, как в комнате, где они нашли Каду, играло радио, и взглянул на Реммера.
— Боюсь, мистеру Шоллу придется изменить свои планы, — сказал Реммер, положив на стол перед Гёцем ордер на арест. — Он сейчас же спустится в этот зал и побеседует с детективом Маквеем либо отправится за решетку. Прямо отсюда.
— Что это значит, черт побери?! Понимаете ли вы, мать вашу, с кем имеете дело? — Гёц в бешенстве схватил ордер, взглянул на него, но тут же с отвращением отбросил его — текст был написан по-немецки.
— Если ваш клиент согласится помочь нам, мы, возможно, избавим его от крупных неприятностей. Может быть, ему даже не придется менять своих планов. — Маквей откинулся на спинку стула. Срок действия обезболивающего, которое дал ему Осборн, заканчивался, но он не хотел принимать еще одну таблетку — у него должна быть ясная голова и быстрая реакция. — Почему бы вам не пригласить его сюда на несколько минут?
— А почему бы вам, черт возьми, не рассказать мне, в чем дело?
— Я предпочел бы обсудить это с самим мистером Шоллом. Конечно, вы имеете полное право присутствовать при разговоре. В противном случае мы можем все вместе отправиться к детективу Реммеру и продолжить беседу в помещении, не столь богатом историческими реликвиями.
Гёц усмехнулся. Перед ним был государственный служащий, явно преувеличивающий свои полномочия да еще при этом находясь в чужой стране. Вся загвоздка — в ордере. Разве можно было ожидать, что этому Маквею удастся получить ордер у немецкого судьи? Здешние адвокаты Шолла мгновенно уладят дело, но, чтобы оповестить их, нужно время, а вот его-то Маквей и не дает. Есть две возможности — послать мистера Маквея подальше или, напротив, изобразить глубокую озабоченность и попросить Шолла спуститься и подсластить пилюлю: это позволит выиграть время и дождаться приезда немецких адвокатов.
— Я попробую помочь вам. — Гёц встал и, метнув взгляд на стоящего у двери Шнайдера, удалился.
Маквей посмотрел на Реммера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
— Уолтер, — проговорил он в крошечный микрофон.
Через мгновение приемник фон Хольдена запищал. Он тотчас включил его, надеясь услышать голос кого-нибудь из агентов в отеле «Борггреве». Однако до его слуха донесся взволнованный разговор Уолтера с сотрудниками дворцовой службы безопасности, требовавшими прояснить детали. О каких людях он говорил? Каково их точное число? Как они выглядели? С какой стороны появились?
— Это Люго! — резко перебил их фон Хольден. — Освободите линию для Уолтера.
— Уолтер слушает.
— Что там у тебя?
— Четыре человека только что вышли из машины, направляются к воротам. Один похож по описанию на этого американца, Осборна. Второй, возможно, Маквей.
Фон Хольден выругался сквозь зубы.
— Задержать их у ворот! Ни в коем случае не пускать внутрь!
Тут он услышал, как кто-то, отрекомендовавшийся инспектором Реммером, требует пропустить его во дворец как представителя федеральной полиции. Знакомый голос Паппена, начальника охраны, ответил, что дворец — частное владение, с собственной службой безопасности, и полиции там делать нечего.
— У меня на руках ордер на арест Эрвина Шолла, — заявил Реммер.
— Я знать не знаю никакого Эрвина Шолла, — отрезал Паппен. — Если у вас нет документа, подтверждающего ваше право войти на территорию частного владения, вас никто не пустит сюда.
Маквей и Осборн шли за Реммером и Шнайдером по булыжному дворику к парадному входу во дворец. Угроза заблокировать здание с помощью пожарной службы не помогла. Поэтому Реммер вызвал по рации три бригады подкрепления. Появившись через считанные секунды на патрульных машинах с яростно воющими сиренами и мигающими сигнальными огнями, они арестовали старшего дежурного офицера Паппена и его помощника лейтенанта за сопротивление полиции.
Такси, которое, лавируя между машинами, вел фон Хольден, застряло в пробке в тот самый момент, когда Паппена и лейтенанта увозили в полицейском автомобиле. Выйдя из такси, фон Хольден смотрел, как под натиском незваных гостей отступают немногие оставшиеся охранники, и те входят в здание.
Шолл, конечно, придет в ярость, но фон Хольден сам во всем виноват. В свое время ему нужно было привести более веские и убедительные мотивировки. Он этого не сделал, о чем теперь горько сожалел.
Фон Хольден не сомневался, что, окажись он в отеле «Борггреве», ни Маквей, ни Осборн не были бы сейчас в Шарлоттенбурге.
Глава 119
Луис Гёц, сияя широкой голливудской улыбкой, спускался по парадной лестнице навстречу ожидавшим его внизу детективам.
— Детектив Маквей! — воскликнул он, безошибочно вычислив Маквея, и протянул ему руку. — Я — Луис Гёц, адвокат мистера Шолла. Почему бы нам не пойти куда-нибудь, где мы сможем побеседовать без помех?
Лабиринтом коридоров Гёц провел их в большой, отделанный деревом зал и закрыл дверь. Пол и камины здесь были из бело-серого мрамора. Одну из стен украшали тяжелые гобелены; застекленные створчатые двери выходили в освещенный английский сад, за которым царила тьма. Над входом висело полотно 1712 года — портрет тучной, с двойным подбородком Софии Шарлотты, королевы Пруссии.
— Присаживайтесь, джентльмены. — Гёц указал на стулья с высокими спинками, стоящие вдоль длинного резного стола. — Боже, да что это с вами?
Он увидел ожоги на лице Маквея.
— Да вот, знаете ли, ошпарился, когда суп мешал, — небрежно бросил Маквей, усаживаясь на стул. — Доктор утверждает, что жить буду.
Осборн и Реммер устроились напротив Маквея, Шнайдер остался возле двери. Им не хотелось, чтобы это походило на вторжение целой бригады детективов.
— Мистер Шолл очень хотел бы встретиться с вами, но, боюсь, нынешний вечер расписан у него по минутам. А по завершении приема он улетает в Южную Америку. — Гёц уселся во главе стола.
— Мистер Гёц, нам хотелось бы увидеться с ним до вылета — хотя бы на пару минут, — сказал Маквей.
— Сегодня это невозможно, детектив. Может быть, когда он вернется в Лос-Анджелес?
— Когда это произойдет?
— В марте будущего года, — улыбнулся Гёц. — Поверьте, это правда. Я вовсе не собираюсь пудрить вам мозги.
— В таком случае нам лучше увидеться с ним немедленно. — Поняв, что Маквей настроен весьма решительно, Гёц резко выпрямился и надменно произнес:
— Вам известно, кто такой мистер Шолл? И кого он сейчас принимает? — Гёц взглядом указал на потолок. — Вы что, черт побери, думаете, он бросит своих гостей и примчится сюда беседовать с вами?
Сверху доносилась музыка — оркестр исполнял вальс Штрауса. Маквей вспомнил, как в комнате, где они нашли Каду, играло радио, и взглянул на Реммера.
— Боюсь, мистеру Шоллу придется изменить свои планы, — сказал Реммер, положив на стол перед Гёцем ордер на арест. — Он сейчас же спустится в этот зал и побеседует с детективом Маквеем либо отправится за решетку. Прямо отсюда.
— Что это значит, черт побери?! Понимаете ли вы, мать вашу, с кем имеете дело? — Гёц в бешенстве схватил ордер, взглянул на него, но тут же с отвращением отбросил его — текст был написан по-немецки.
— Если ваш клиент согласится помочь нам, мы, возможно, избавим его от крупных неприятностей. Может быть, ему даже не придется менять своих планов. — Маквей откинулся на спинку стула. Срок действия обезболивающего, которое дал ему Осборн, заканчивался, но он не хотел принимать еще одну таблетку — у него должна быть ясная голова и быстрая реакция. — Почему бы вам не пригласить его сюда на несколько минут?
— А почему бы вам, черт возьми, не рассказать мне, в чем дело?
— Я предпочел бы обсудить это с самим мистером Шоллом. Конечно, вы имеете полное право присутствовать при разговоре. В противном случае мы можем все вместе отправиться к детективу Реммеру и продолжить беседу в помещении, не столь богатом историческими реликвиями.
Гёц усмехнулся. Перед ним был государственный служащий, явно преувеличивающий свои полномочия да еще при этом находясь в чужой стране. Вся загвоздка — в ордере. Разве можно было ожидать, что этому Маквею удастся получить ордер у немецкого судьи? Здешние адвокаты Шолла мгновенно уладят дело, но, чтобы оповестить их, нужно время, а вот его-то Маквей и не дает. Есть две возможности — послать мистера Маквея подальше или, напротив, изобразить глубокую озабоченность и попросить Шолла спуститься и подсластить пилюлю: это позволит выиграть время и дождаться приезда немецких адвокатов.
— Я попробую помочь вам. — Гёц встал и, метнув взгляд на стоящего у двери Шнайдера, удалился.
Маквей посмотрел на Реммера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160