— Вы в это верите? — усмехнулся Эрион, хотя в душе тоже верил в эти сказки. Эльфы — настоящие ученые, и все чудеса, которые им приписываются, явно не столько чудеса, сколько мощная наука, которой они почему-то не желают делиться с людьми. А уж что говорить о Сауроне? Уж эльфы и Саурон точно существовали — и существуют, это история и реальность. Древний майя наверняка еще больше умеет, чем эльфы.
Правда, никто толком не знал, были ли эти волшебные кольца на самом деле, а если были — то в чем их волшебство. И сколько их было, тоже никто толком не знает…
— Верю, — истово кивнул собеседник, отправляя в рот кусочек сыра. — Я много во что верю. Повидаете с мое, поверите. Вот, кстати, — махнул он своей замечательной вилочкой, — последний заказ. Так называемая Черная Книга. Это сборник легенд, записанных на неизвестном языке, с переводом на синдарин. Причем перевод недавний. А легенды — это нечто! Представляете, — он снова склонился к лицу Эриона, — это легенды Первой Эпохи, но не эдайнские. Легенды людей, сражавшихся на стороне Врага, легенды о Враге, о его соратниках.
— Любопытно, но, думаю, это лучше к историкам и знатокам языков. Я же лекарь. Что я в этом понимаю?
— Я могу дать вам ради интереса посмотреть мой личный список. Я не удержался — сделал себе копию синдаринского перевода. Хотите?
— Почему нет? — улыбнулся Эрион.
Книжка поначалу оказалась любопытной, потом стала нагонять скуку и даже раздражать. Когда пришло время возвращать, Эрион уже был рад от нее отделаться.
— Верится, что это не подделка, — сказал он, возвращая томик. — Моргот на себя похож — поимел всех, кто ему верил, во все дырки. А те и не подозревали. И дурак он полный в военном смысле. Кстати, как я понял, Тху в этом отношении виделся этим людям, — он похлопал по переплету, — куда мудрее своего хозяина.
Собеседник рассмеялся.
— И мне тоже так показалось. Но любопытная штука, да?
— Любопытная — но не более того. Нового там нет ничего. Были люди, воевавшие за него? Были. А уж обгадить своих противников в легендах — для этого много ума не надо. Только Моргот от этого краше не стал.
— А Тху?
— Тоже не краше. Но что умнее — точно. Верится в сказку про колечки.
— А если бы вам предложили колечко бессмертия? Как тем, про кого слухи ходят? Взяли бы?
— Боюсь, дорого оно мне обошлось бы. Просто так такие штуки не дают. Да и кто я такой?
— Вы? — Собеседник тихо рассмеялся и вздохнул. — Вы либо притворяетесь, либо вас и правда не интересует, что про вас говорят.
— А что?
— Одни считают вас гениальным ученым и лекарем. Другие — чародеем. Третьи — вообще не человеком. Замаскированным майя, — засмеялся сосед. — Такие много кому нужны.
Эрион изумленно вздернул брови, раскрыв рот, а затем от души расхохотался.
— Нет, — задыхался он, — ну, дают! Ладно, пусть мне сначала такое колечко предложат — а там поговорим о цене!
Беседа перешла в непринужденное русло, и снова они пили новое вино, вкушали сыр, и фрукты, и рыбу.
После таких откровений мир стал намного прекраснее. И проще. Решения приходили как-то сами собой, и все казалось возможным. Магия? Да та же наука, и если этим всем заняться как следует, то и люди наверняка смогут творить чудеса! Да все можно познать, все можно сделать! И человека наверняка можно сделать бессмертным. Собственно, кто сказал, что все должно быть так, как есть? Что в конце концов только Дагор Дагорат и что будет это именно так, как говорится в старинных преданиях? А предки верно ли их поняли? Дикому и грубому, голодающему, неграмотному, вшивому человечеству былых времен все казалось простым, и вообразить себе что-то иное они просто не могли.
А что, если Дагор Дагорат уже идет? И это — та самая борьба с голодом и смертями, с тупостью и темнотой? И в конце концов достойные обретут то, что было потеряно, — бессмертие.
Эрион шел в госпиталь — ноги сами несли туда.
«И будут отделены достойные от недостойных… Но если бессмертие будет достигнуто, к примеру, через меня, то кто будет определять этих достойных, если не я? И не мне ли тогда решать, каким должен быть человек?»
Эрион резко остановился, словно споткнувшись, — странно и неприятно, казалось, слова эти звучат как бы со стороны, что это не совсем его мысли.
— Перебрал, — хмыкнул он и быстро пошел дальше. Размышления иногда приводят к чему-то не тому. Он раньше замечал, что как только его заносит куда-то, то он обязательно либо споткнется, либо в момент самых горделивых мечтаний птица на голову нагадит, телега проходящая обрызгает грязью, и волей-неволей вернешься в обыденность, к смирению… А вот нынче как-то прекратилось это. Что-то изменилось? Или мысли его стали правильными?
— К балрогам, — пробормотал он снова. — Этак и вправду уверуешь, что ты не безразличен Эру.
Госпожа Мериль была отнюдь не такой дурой, какой считал ее лекарь Эрион. Он и сам не замечал, что она держится при нем — или он при ней? — куда дольше, чем любая из предыдущих женщин. Причем они так и не добрались до постели. Эта женщина хотела держать его при себе — он это понимал, но вырваться не удавалось при всем желании. Что-то было в ней. Как только она начинала ему надоедать, Мериль придумывала что-то новое, и вот этой своей непредсказуемостью она удерживала его при себе прочнее цепей. Все начинали говорить, что городская знаменитость скоро таки свяжет себя узами брака и утихомирится. И станет он тогда обычным человеком, как все, хотя и утратит ореол тайны и превосходства, который всегда окутывает людей необыкновенных. Ему слишком много позволено сейчас, потому что он выше обыденности. А вот станет семейным человеком — и будет обычным. Понятным.
Он не ожидал встретить ее в лазарете. Совершенно новая — с волосами, убранными под белый плат, без украшений, в простом закрытом платье, скромная и до ужаса обольстительная в своем смирении. Эрион внутренне восхитился и с удовольствием принял игру.
— И чем я обязан такой радости?
— Не чем, а кому, господин наш спаситель. — Она коротко и в то же время плавно склонила голову — так изящно двигаться могут только красивые молодые кобылицы. С такой же природной силой, изяществом и дерзостью. — Мой брат, — в голосе промелькнула нотка покровительственного сочувствия и сожаления, — решил поискать своего пути в жизни. Наконец-то, — добавила она чуть ли не злорадно, но даже это звучало мило. — Он восхищается вами — а кто не восхищается? Я решила привести его, дабы он воочию узрел, как возвышен и велик ваш труд и из какой крови и грязи возрастает слава. А то он уж очень наивен и страдает избытком воображения. — Она снова улыбнулась.
Эрион тоже не мог удержаться от усмешки. Многие увлекались естествознанием, многие еще на Острове посещали вольнослушателями Академию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195