Нет времени, потому что ничто никогда не меняется.
Ты — как насекомое, накрытое стеклянным стаканом. Ты бежишь по кругу и не понимаешь этого, бежишь и бежишь на месте…
И так будет всегда — вечно — всегда… Или это не смерть? Ведь там, за смертью, должно быть нечто иное, там должно хоть что-то быть!
Или — вот это и есть то самое?
— Да успокойтесь вы. Это не смерть. Смерть — не для вас. Ибо вы теперь принадлежите мне.
Не верю.
— Сколько угодно. Мне от вас не вера нужна. Хотя — глупо. Вы теперь убедились, что воздаяния нет? Нет высшей справедливости, иначе с вами не случилось бы того, что случилось. Вы бы уже рыдали у Творца на груди и захлебывались бы соплями от счастья. Справедливость существует ровно настолько, насколько она есть во мне. Поверьте, я справедлив.
Не верю…
— Прекрасно. Значит, вам не все равно. Отлично. Тот, кому все равно, мне не нужен. От таких нет толку.
Я хочу умереть!
— Это не в твоей воле. Договор подписан.
Ты обманул меня.
— И в чем же? Ты просил помощи — я ее дал. Разве я не предлагал тебе сделать все за тебя? Честно говоря, предприятие твое было смеха достойно. Я сделал бы все гораздо быстрее и незаметнее. А ты весь город перевернул вверх дном. Представляешь, что теперь о тебе будут говорить? Ты сыграл на руку наместнику — кстати, тебя твои же об этом предупреждали. Ты подтвердил связь своей женщины с Мордором, откуда ползет всякое злобное колдовство. Теперь наместник куда легче отвертится, может, совсем уйдет от наказания. А ты — мертв. И она тоже. Только она — по-настоящему.
Ты ничего тогда не сказал о смерти…
— А ты спрашивал? Ведь ты тоже промолчал — ты надеялся скрыться от меня. Взять от меня помощь — и уйти, не расплатившись. Твоя честность двулика. С врагом можно быть и подлым, потому как он — враг? А вот я с тобой был честен. Разве я не говорил тебе о том, что твой последний выход может оказаться вовсе не выходом?
Ты же схватил это кольцо, вцепился в него. Ты же понимал, кто я. Разве ты с детства не слышал, что мои дары — дары коварные? Так в чем же ты обвиняешь меня? У тебя был выбор. Ты мог отказаться принимать от меня помощь — ты не отказался. Ты мог отказаться от женщины — ты не отказался. Тебе нужно было все и сразу — и победа, и честь, и женщина. Ты решал — не я.
Я хотел ее спасти.
— Потому что тебе было бы плохо, если бы она погибла. Потому что ТЕБЕ от этого будет плохо. Сделал бы ты то же самое для другой женщины? А? Ты сделал это ради себя. Ты говорил, что Стража тебя бросила. Но ведь это была не их женщина, так ради чего ее было спасать? И ведь у тебя опять был выбор — ты мог подождать. Они тебя тоже предупреждали — подожди, ничего не предпринимай. И я тебя предупреждал — подожди. Ты опять же выбрал сам. Потому что тебе, если покопаться, нужно всего-то навсего твое личное спокойствие и удобство. Таковы вы все, люди. Высокими словами прикрываете обыденнейшую вещь. Сделаете что хорошее — и умиляетесь себе: вот, я сделал доброе для людей, какой я прекрасный. А люди не заметят — так вы уже обижаетесь. Как же, должного не воздали. Так и ты. Все ради Нуменора, ради Единого, ради высокой цели, а как только затронуло за живое, так подайте все сразу и сейчас, какая несправедливость, какие все мерзавцы!
Ты извращаешь все.
— Я называю вещи своими именами. Ты не отказался от дара. Ты даже не подумал о последствиях. Ради своих страстей ты готов был на все. А если бы тебе нужно было Нуменор уничтожить ради этого? Ну? Молчишь? Честь, любовь… Все объясняется простым Я ХОЧУ. Вот и все. Ты сам сделал выбор, а за него, как вы любите говорить, нужно платить.
Впрочем, ты сделал неплохой выбор. Зачем еще создан человек, как не для того, чтобы жить и радоваться жизни? Так почему чужие цели для него должны быть выше личных? Вот в чем истина. Все остальное — шелуха.
Молчание.
И все равно — тебе не отнять у меня эстель.
— А зачем? — В голосе майя слышатся какие-то неприятные нотки, словно что-то сумело все же пробить броню его беспредельной самоуверенности. — Твоя эстель — твое дело. Если это тебе поможет служить мне — на здоровье. — Майя коротко хохотнул. — Мне плевать на твою эстель. Мне плевать на твою душу. Волю свою ты мне уже отдал.
Скажи уж лучше — эстель это то, чего тебе никогда не получить. У тебя ее нет. Это то, что принадлежит Единому. И потому ты никогда не будешь полным господином над людьми.
— Опять высокие слова. Всего лишь слова. Ты пытаешься хоть как-то зацепить меня потому, что не удовлетворен. Конечно, ты мертв, а он — жив. Ты потерял свою женщину, а он жив. Верно? Так пойди, покончи с ним. Это же будет справедливо, не так ли? Ступай. У меня есть время, я могу и подождать.
Наша игра еще не кончена.
— Пробуй. Я не стану тебе мешать. Возможно, я даже отпущу тебя, если ты найдешь изъян в моей системе. Если ты найдешь изъян. Это будет увлекательная игра, о! Ну, ступай. Тебе же еще честь свою отмыть нужно. Правда, зачем она тебе, мертвому? Ну, ничего, вскоре ты научишься не обращать внимания на такие мелочи. Они для простых людей. А ты будешь выше любого человека.
Из донесения роквена Азариана, начальника городской стражи Умбара
«…мною было получено донесение от старшего десятника городской стражи о случившемся в доме господина наместника убийстве. Прибыв на место, я обнаружил господина наместника мертвым в собственной спальне, в луже крови, с перерезанным от уха до уха горлом. В руке его был зажат нож необычной серповидной формы, какие в ходу у лесных племен дальнего Харада. На полу мы нашли совершенно голую женщину в состоянии глубокого обморока. Когда ее привели в чувство, она ничего не могла сказать, только дрожала и несла какую-то чушь о мертвецах. Похоже, несчастная повредилась в уме, потому я приказал присматривать за ней.
На столе мной было обнаружено письмо, написанное собственноручно господином наместником и скрепленное его подписью. В нем оный признавался в совершенных им преступлениях — государственной измене и воровстве. А также в клевете, возведенной на госпожу Исилхэрин из желания отвести неминуемый удар правосудия от себя. Думаю, господин наместник не выдержал угрызений совести…»
«Или просто перепугался до смерти», — закончил роквен, но писать этого не стал.
…Окно со стуком распахнулось, пламя свечей забилось привязанными птицами, холодный воздух разогнал тяжелый аромат благовоний. Женщина взвизгнула, выскочила из постели как была, голая, и бросилась к двери. Гость непостижимо быстро, беззвучно, стремительно и неуловимо, как нетопырь-кровосос из страшных харадских сказок, оказался перед ней, схватил за горло и швырнул о стену. Женщина с тихим писком сползла по стене и упала на ковер, разбросав по темно-красному мягкому харадскому ковру золотые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
Ты — как насекомое, накрытое стеклянным стаканом. Ты бежишь по кругу и не понимаешь этого, бежишь и бежишь на месте…
И так будет всегда — вечно — всегда… Или это не смерть? Ведь там, за смертью, должно быть нечто иное, там должно хоть что-то быть!
Или — вот это и есть то самое?
— Да успокойтесь вы. Это не смерть. Смерть — не для вас. Ибо вы теперь принадлежите мне.
Не верю.
— Сколько угодно. Мне от вас не вера нужна. Хотя — глупо. Вы теперь убедились, что воздаяния нет? Нет высшей справедливости, иначе с вами не случилось бы того, что случилось. Вы бы уже рыдали у Творца на груди и захлебывались бы соплями от счастья. Справедливость существует ровно настолько, насколько она есть во мне. Поверьте, я справедлив.
Не верю…
— Прекрасно. Значит, вам не все равно. Отлично. Тот, кому все равно, мне не нужен. От таких нет толку.
Я хочу умереть!
— Это не в твоей воле. Договор подписан.
Ты обманул меня.
— И в чем же? Ты просил помощи — я ее дал. Разве я не предлагал тебе сделать все за тебя? Честно говоря, предприятие твое было смеха достойно. Я сделал бы все гораздо быстрее и незаметнее. А ты весь город перевернул вверх дном. Представляешь, что теперь о тебе будут говорить? Ты сыграл на руку наместнику — кстати, тебя твои же об этом предупреждали. Ты подтвердил связь своей женщины с Мордором, откуда ползет всякое злобное колдовство. Теперь наместник куда легче отвертится, может, совсем уйдет от наказания. А ты — мертв. И она тоже. Только она — по-настоящему.
Ты ничего тогда не сказал о смерти…
— А ты спрашивал? Ведь ты тоже промолчал — ты надеялся скрыться от меня. Взять от меня помощь — и уйти, не расплатившись. Твоя честность двулика. С врагом можно быть и подлым, потому как он — враг? А вот я с тобой был честен. Разве я не говорил тебе о том, что твой последний выход может оказаться вовсе не выходом?
Ты же схватил это кольцо, вцепился в него. Ты же понимал, кто я. Разве ты с детства не слышал, что мои дары — дары коварные? Так в чем же ты обвиняешь меня? У тебя был выбор. Ты мог отказаться принимать от меня помощь — ты не отказался. Ты мог отказаться от женщины — ты не отказался. Тебе нужно было все и сразу — и победа, и честь, и женщина. Ты решал — не я.
Я хотел ее спасти.
— Потому что тебе было бы плохо, если бы она погибла. Потому что ТЕБЕ от этого будет плохо. Сделал бы ты то же самое для другой женщины? А? Ты сделал это ради себя. Ты говорил, что Стража тебя бросила. Но ведь это была не их женщина, так ради чего ее было спасать? И ведь у тебя опять был выбор — ты мог подождать. Они тебя тоже предупреждали — подожди, ничего не предпринимай. И я тебя предупреждал — подожди. Ты опять же выбрал сам. Потому что тебе, если покопаться, нужно всего-то навсего твое личное спокойствие и удобство. Таковы вы все, люди. Высокими словами прикрываете обыденнейшую вещь. Сделаете что хорошее — и умиляетесь себе: вот, я сделал доброе для людей, какой я прекрасный. А люди не заметят — так вы уже обижаетесь. Как же, должного не воздали. Так и ты. Все ради Нуменора, ради Единого, ради высокой цели, а как только затронуло за живое, так подайте все сразу и сейчас, какая несправедливость, какие все мерзавцы!
Ты извращаешь все.
— Я называю вещи своими именами. Ты не отказался от дара. Ты даже не подумал о последствиях. Ради своих страстей ты готов был на все. А если бы тебе нужно было Нуменор уничтожить ради этого? Ну? Молчишь? Честь, любовь… Все объясняется простым Я ХОЧУ. Вот и все. Ты сам сделал выбор, а за него, как вы любите говорить, нужно платить.
Впрочем, ты сделал неплохой выбор. Зачем еще создан человек, как не для того, чтобы жить и радоваться жизни? Так почему чужие цели для него должны быть выше личных? Вот в чем истина. Все остальное — шелуха.
Молчание.
И все равно — тебе не отнять у меня эстель.
— А зачем? — В голосе майя слышатся какие-то неприятные нотки, словно что-то сумело все же пробить броню его беспредельной самоуверенности. — Твоя эстель — твое дело. Если это тебе поможет служить мне — на здоровье. — Майя коротко хохотнул. — Мне плевать на твою эстель. Мне плевать на твою душу. Волю свою ты мне уже отдал.
Скажи уж лучше — эстель это то, чего тебе никогда не получить. У тебя ее нет. Это то, что принадлежит Единому. И потому ты никогда не будешь полным господином над людьми.
— Опять высокие слова. Всего лишь слова. Ты пытаешься хоть как-то зацепить меня потому, что не удовлетворен. Конечно, ты мертв, а он — жив. Ты потерял свою женщину, а он жив. Верно? Так пойди, покончи с ним. Это же будет справедливо, не так ли? Ступай. У меня есть время, я могу и подождать.
Наша игра еще не кончена.
— Пробуй. Я не стану тебе мешать. Возможно, я даже отпущу тебя, если ты найдешь изъян в моей системе. Если ты найдешь изъян. Это будет увлекательная игра, о! Ну, ступай. Тебе же еще честь свою отмыть нужно. Правда, зачем она тебе, мертвому? Ну, ничего, вскоре ты научишься не обращать внимания на такие мелочи. Они для простых людей. А ты будешь выше любого человека.
Из донесения роквена Азариана, начальника городской стражи Умбара
«…мною было получено донесение от старшего десятника городской стражи о случившемся в доме господина наместника убийстве. Прибыв на место, я обнаружил господина наместника мертвым в собственной спальне, в луже крови, с перерезанным от уха до уха горлом. В руке его был зажат нож необычной серповидной формы, какие в ходу у лесных племен дальнего Харада. На полу мы нашли совершенно голую женщину в состоянии глубокого обморока. Когда ее привели в чувство, она ничего не могла сказать, только дрожала и несла какую-то чушь о мертвецах. Похоже, несчастная повредилась в уме, потому я приказал присматривать за ней.
На столе мной было обнаружено письмо, написанное собственноручно господином наместником и скрепленное его подписью. В нем оный признавался в совершенных им преступлениях — государственной измене и воровстве. А также в клевете, возведенной на госпожу Исилхэрин из желания отвести неминуемый удар правосудия от себя. Думаю, господин наместник не выдержал угрызений совести…»
«Или просто перепугался до смерти», — закончил роквен, но писать этого не стал.
…Окно со стуком распахнулось, пламя свечей забилось привязанными птицами, холодный воздух разогнал тяжелый аромат благовоний. Женщина взвизгнула, выскочила из постели как была, голая, и бросилась к двери. Гость непостижимо быстро, беззвучно, стремительно и неуловимо, как нетопырь-кровосос из страшных харадских сказок, оказался перед ней, схватил за горло и швырнул о стену. Женщина с тихим писком сползла по стене и упала на ковер, разбросав по темно-красному мягкому харадскому ковру золотые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195