Дикая Охота духов летала в небесах в самую длинную ночь в году, а сейчас светило солнце, но скачка была жуткой и прекрасной. И — власть, полет и власть!
Охотник остановился на обрыве. Внизу, далеко вилась дорога — Хонахт знал эту дорогу, она шла от Аст Алхор до Аст Ахэ, а потом дальше — к горам, где Подземный Народ обменивал на еду, мех и прочее полезные и красивые вещи из камня и металла. Как теперь далека была эта дорога, по которой он некогда мечтал уехать, чтобы посмотреть дальние края… теперь перед ним была куда более широкая дорога пусть и незримая.
Ветер дул им навстречу, низкое солнце висело над лесом, небо было блекло-голубым, словно чуть припорошенным пылью. Они стояли над обрывом, над всем миром.
— Ты хотел летать? Ну? — обернулся Охотник к нему. — Давай. Прыгай.
Хонахт, еще не остывший от скачки, повернулся к нему.
— Я не могу!
Охотник усмехнулся.
— Я приказываю.
И Хонахт, словно в каком-то оцепенении, охваченный внезапным ужасом, медленно спешился и шагнул к обрыву. Шаг. Еще шаг. Этой воле он противиться не мог. Нет, никто его не подталкивал, он понимал, что может остановиться, но боялся не послушаться — даже сейчас, когда под обрывом ждала смерть…
— Стой.
Он замер в шаге от обрыва.
— Ты прошел испытание. Ты будешь летать. Но сначала, — Охотник снова усмехнулся, — я верну тебе меч.
Теперь они ехали не так быстро. Это было похоже на торжественный въезд князя в свои владения после победы над лесными людьми или орками. Лоси с застывшими от страха как стекло глазами медленно выступали, уже даже не дрожа.
— Они умрут, когда все кончится, — беспечно сказал Охотник. — Они уже не будут нужны, — он похлопал лося по плечу. — Есть звери, которые поддаются легче, есть те, кто не поддается совсем. Приходится постоянно держать их своей волей, а это невыгодно и долго. — Он глянул на Хонахта. — Ты ведь знаешь предания о древних Волках, о Нетопырях. О Драконах?
Хонахт кивнул.
— Это были другие звери, — протянул он. — В них жила воля их Хозяина, они были мне глазами, ушами и руками… — задумчиво протянул Охотник. — Сейчас таких почти не осталось. — В голосе его звучала странная печаль, и у Хонахта болезненно сжалось сердце. Всегда больно, когда сильный и щедрый страдает, когда он в чем-то слаб, и так хочется помочь ему… Тем более что он теперь не останется в долгу, он сумеет отплатить, отслужить!
— Я сделаю это для тебя, тано! — вырвалось у него.
Охотник молча кивнул.
— Сделаешь. — Он помолчал. — Посмотри — ведь отпусти я сейчас волков, они сожрали бы лося. А он хочет жить. И в твоей власти не дать ему быть растерзанным. Если ты, конечно, будешь милостив. Или не будешь.
— Я буду, тано!
Они остановились у подъема на зеленый холм, из которого черной огромной скалой вырастала Аст Ахэ. Их уже ждали. Все они стояли молча — и самые юные, и старшие. Хонахт с удивлением увидел, что здесь нет ни одного человека старше тридцати-сорока лет, разве что сам тано.
Мрачные, сосредоточенные воины. Все воины — и те, кто был предназначен для боя, и те, кто был воином Слова, воином Знания, воином Песни. Вышколенные, грозные. Готовые сражаться. Готовые умереть. Он понимал это — недавно он и сам стремился к смерти за тано. Сейчас была только злость — и страх. А вдруг Охотник не сумеет справиться с этой силой? Ведь никто из князей не смел и пикнуть, если любой человек Аст Ахэ приказывал ему…
Но ему теперь никто не будет приказывать.
Теперь у него был другой хозяин.
Хонахт вспоминал его слова:
«Между воином и солдатом, Хонахт, большая разница. Даже если воин вышколен и обучен, как в Аст Ахэ, это еще не солдат. Солдат будет драться, даже когда командир убит. И, возможно, даже сумеет победить. Эти — не смогут. Они слишком уверены в правоте тано, и когда их мир рухнет, они будут беспомощны, как муравьи, потерявшие матку. А он рухнет. Потому что я одолею их ненаглядного тано. И ты увидишь, как вся их хваленая сила рассыплется. Солдатам, друг мой Хонахт, надо давать хотя бы иллюзию самостоятельности, тогда они останутся солдатами…»
Последние слова были Хонахту почти непонятны. Но он верил в правоту Хозяина. Он не мог не быть прав.
И Хозяин выступил вперед, спешившись, и лось тут же упал мертвым — сердце разорвалось от ужаса, когда железная узда чар исчезла, и больше ничто не заставляло его жить.
Тано тоже выступил вперед. Он был так же высок как и Охотник, и казался куда старше — но Хонахт почти видел насколько молодой красивый Охотник могущественнее седовласого внушительного тано.
— Стой! Чего ты хочешь на моей земле? — заговорил тано.
— На твоей? — насмешливо отозвался Охотник. — Я на твоей, — еще раз подчеркнул он это слово, — земле хочу восстановить справедливость. Ты живешь не по Правде земли, — спокойно говорил он, — и ты не владыка здесь. Я заявляю свое право на эту землю, и ты знаешь, почему. Таковы мои слова. Что ответишь?
Тано чуть-чуть помедлил, всего какую-то долю мгновения, и Хонахт понял — тано боится. Смертельно боится.
— Я защищал этих людей. Я держал законы! Я берег эту землю! — почти прокричал он. — В ней течет моя власть! И я докажу свою правоту, — мучительно стараясь говорить твердо, ответил он.
— Борись за свое право, — кивнул Охотник. — И как ты это будешь делать?
— Я тут хозяин, — гордо вскинув голову, проговорил тано. — Ты пришел оспаривать мое право, мне решать.
— Тебе, — кивнул Охотник. — И как ты решишь, тано? — снова насмешливо подчеркнул он это слово.
— Поединок Силы! — почти выкрикнул тот.
— Силы? — Красивые брови Охотника поползли вверх. — Ты хочешь сказать, что в тебе есть хоть капля Силы? Что ты можешь творить магию?
— Есть законы, — почти оскалился тано, — которым и ты подчиняешься, Ортхэннэр!
Охотник на мгновение замолк, и во взгляде тано мелькнуло торжество.
— Ах, так вот на что ты поставил! Ты хочешь сказать, что знаешь мое истинное имя? И что я уже проиграл? — Он тихо рассмеялся. — Да откуда тебе знать, какое имя я, — он подчеркнул это «я» — считаю своим истинным?
— А это не тебе решать, — почти так же насмешливо ответил тано. — Ты ведь принял это имя Пути, не так ли!— Он особенно упирал на это «принял».
И тут Охотник перестал смеяться. Он теперь только усмехался — зло и неприятно.
— Хорошо же, — протянул он. — Ты решил — раз ты знаешь мое имя, то что-то можешь со мной сделать. Хорошо же. Тогда вспомни и другое — я имею право трижды угадать твое имя, — с неожиданной лаской проговорил он. — И обмануть меня ты не сумеешь. Ну, начнем же. Тано, — хохотнул он.
И Хонахт вдруг понял, что Охотник просто глумится, что все это — какая-то игра, в которую Охотник будет играть в шутку, а тано — всерьез. Охотник ни капли не верит в этот поединок, потому что знает нечто недоступное тано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195