Хальбит, заметив, что она готова расплакаться, легонько потрепал ее по плечу.
— Полно, девочка. Не так уж все скверно. Ну да, я взял твою лошадь — только выгода мне с нее, прямо скажем, невелика, уж больно твоя клячонка незавидная. — Мелли не знала, негодовать ей или смеяться. Конь у нее и правда незавидный. — Ну, вот ты и улыбнулась. А я уж пригляжу, чтобы тетушка Грил не съела тебя на обед. Ты всего-то и взяла у нее, что это платье, — я дам тебе работу в таверне, и ты с ней рассчитаешься. Вот седло — другое дело. Кража седла — дело серьезное, но я уверен, что Эдрад обойдется с тобой по-хорошему.
Сама Мелли такой уверенности отнюдь не питала. Уж очень больно она ударила Эдрада ночью — так больно, что он и встать не мог. Не говоря уж о том, что она ранила его гордость, отвергнув его домогательства. Мелли боялась новой встречи с ним. Да, дело ее плохо: как ни добр к ней мастер Хальбит, отпускать ее он явно не собирается.
Хальбит, по-прежнему крепко держа Мелли за руку, взял ее коня под уздцы, и они быстро одолели небольшое расстояние, отделявшее их от города Дувитта. Мелли удивилась, что город так близко: ей казалось, что ночью она отъехала гораздо дальше. Должно быть, это хмель сбил ее с толку. Мелли сосчитала, сколько дней назад она покинула замок, и тут же пожалела об этом: тринадцать — плохое число.
В городе тетушка Грил сопроводила Мелли в таверну, где та, к своему ужасу, столкнулась лицом к лицу с Эдрадом.
— Ага, вы все-таки нашли эту потаскушку, тетушка Грил, — сказал он, вперив в Мелли грозный взгляд.
— Трилл, хуторянин, увидел утром ее лошадь, — пояснила Грил.
В комнате присутствовал еще один человек, незнакомый Мелли.
— Расскажи мне, Эдрад, по порядку о событиях прошлого вчера, — сказал этот человек. По его напыщенному виду Мелли заключила, что это, должно быть, дувиттский магистрат.
— Непременно, сударь. Вот эта молодая женщина пригласила меня прогуляться с ней. Вечер был хорош, и я имел глупость согласиться. Она завлекла меня на конюшню, пообещав мне поцелуй, а там выхватила нож, угрожая зарезать меня, если я пошевельнусь. Я, конечно, не поддался бы этакой фитюльке, но эта гадючка лягнула меня промеж ног. А потом украла мое седло.
Мелли не могла не признать, что рассказ Эдрада звучит убедительно.
— Свидетели имеются? — спросил судья, обводя глазами комнату.
— Я была тут, когда эта шлюшка позвала Эдрада погулять. И слышала, как она обещала поцеловать его, — заявила тетушка Грил, обменявшись с Эдрадом заговорщическим взглядом.
— Что ж, если при оной девице было найдено седло и она в самом деле ушла, не заплатив по счету, мне остается только признать ее виновной, — изрек судья, явно довольный таким оборотом дела.
Мелли, не в силах больше этого терпеть, вскричала:
— Они лгут! Эдрад сам заманил меня на конюшню и стал целовать против моей воли, поэтому я и ударила его.
— Видите! — крикнула тетушка Грил. — Эта бесстыдница сама во всем созналась. С вашего позволения, сударь, я бы вам посоветовала поступить с ней построже. Несмотря на свою молодость, она, как видно, закоренелая лгунья и воровка.
Мелли не верилось, что все это происходит с ней. Как может судья объявить ее виновной, основываясь лишь на словах? Она со страхом спрашивала себя, какое наказание ей назначат. Судья, откашлявшись, сказал:
— Согласен с вами, тетушка Грил. Порочность этой девицы очевидна. Мастер Хальбит берет в уплату долга ее лошадь, но девицу, по моему мнению, следует наказать. Наш долг — выбить из нее зло. Она заплатит пять золотых штрафа, а кроме того, получит публично двадцать плетей на городской площади.
Тетушка Грил и Эдрад, по всей видимости, остались довольны приговором.
— Это справедливое решение, судья, — заявил Эдрад.
— А сечь ее будут ремнем или веревкой? — осведомилась Грил.
— Думаю, веревкой будет чувствительнее — как по-вашему, тетушка Грил?
— Мудро сказано, судья. Веревка определенно поможет изгнать порок из этой девушки. Могу ли я сделать одно предложение, если это не слишком смело с моей стороны?
— Разумеется, тетушка Грил, — ваше мнение всегда ценно для меня.
— Не вымочить ли предварительно веревку в соленой воде? Мы ведь не хотим, чтобы наказание получилось слишком мягким, правда?
— Вы мудры, как всегда, тетушка Грил. Что до штрафа, то мастер Хальбит как будто готов взять девушку к себе в таверну, чтобы она могла отработать эту сумму?
— Точно так, судья, — подтвердила Грил, метнув злобный взгляд на Мелли.
— Превосходно. Когда девушка оправится после порки, мы пришлем ее сюда на работу. Все устраивается наилучшим образом. Наказание состоится завтра в два часа пополудни. До тех пор девица побудет под арестом. Следуйте за мной, девушка, да поживее.
Прохожие пялили на нее глаза, и она шла, смущенно опустив голову. Дойдя до большого каменного дома, судья объявил:
— Ночь проведешь в яме. Пусть это послужит тебе уроком.
* * *
Джек напрягся в своих путах. Боль, прошившая руку и спину, на долю мгновения стала осязаемой. Желудок сжался в комок, и голова точно распухла. Ощущение это тут же прошло, но Джек узнал его. То же самое он чувствовал перед случаем с хлебами. Он прислонился головой к стволу огромного дуба. Сомнений нет. Происшествие с хлебами не было случайностью. Джек снова ощутил тошнотворно знакомый вкус нахлынувшей на него неведомой силы.
Внезапный страх овладел им. Ему показалось, что теперь его судьба определена бесповоротно. Всю свою прежнюю жизнь он провел в мире, где одно проистекало из другого: дрожжи заставляли тесто подниматься; чем дольше оно всходило, тем лучше получался хлеб; чем лучше получался хлеб, тем дольше он сохранялся, — эти простые истины всегда оставались неизменными. Теперь Джек очутился в мире неверном, где горелые хлебы превращаются в тесто, где гнев или боль пробуждают чародейскую силу, а будущее не сулит покоя.
Джек снова натянул веревку — тщетно.
Наемники привязали его к дереву, чтобы он не убежал. Все утро они скакали во весь опор, направляясь на восток по следу Мелли, а теперь остановились, чтобы дать отдых лошадям. Джека мучила жажда — весь день он не ел и не пил. Сейчас, когда во рту стоял металлический привкус колдовства, он особенно нуждался в глотке воды. Он позвал, и один из его стражей вразвалку подошел к нему.
— Чего тебе?
— Пожалуйста, дайте воды.
В пересохшем горе саднило. Наемник пнул его в голень.
— Пленнику надо держаться поскромнее. — Наемник отошел, но Трафф, вожак, крикнул ему:
— Дай ему воды, Харл. Он ведь к нам не с пустыми руками пришел, надо и его уважить. — Остальные расхохотались. Речь шла о припасах Фалька, которые наемники не замедлили присвоить. Джек с болью смотрел, как они потрошат его драгоценный мешок, швыряя по сторонам полуобглоданные кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Полно, девочка. Не так уж все скверно. Ну да, я взял твою лошадь — только выгода мне с нее, прямо скажем, невелика, уж больно твоя клячонка незавидная. — Мелли не знала, негодовать ей или смеяться. Конь у нее и правда незавидный. — Ну, вот ты и улыбнулась. А я уж пригляжу, чтобы тетушка Грил не съела тебя на обед. Ты всего-то и взяла у нее, что это платье, — я дам тебе работу в таверне, и ты с ней рассчитаешься. Вот седло — другое дело. Кража седла — дело серьезное, но я уверен, что Эдрад обойдется с тобой по-хорошему.
Сама Мелли такой уверенности отнюдь не питала. Уж очень больно она ударила Эдрада ночью — так больно, что он и встать не мог. Не говоря уж о том, что она ранила его гордость, отвергнув его домогательства. Мелли боялась новой встречи с ним. Да, дело ее плохо: как ни добр к ней мастер Хальбит, отпускать ее он явно не собирается.
Хальбит, по-прежнему крепко держа Мелли за руку, взял ее коня под уздцы, и они быстро одолели небольшое расстояние, отделявшее их от города Дувитта. Мелли удивилась, что город так близко: ей казалось, что ночью она отъехала гораздо дальше. Должно быть, это хмель сбил ее с толку. Мелли сосчитала, сколько дней назад она покинула замок, и тут же пожалела об этом: тринадцать — плохое число.
В городе тетушка Грил сопроводила Мелли в таверну, где та, к своему ужасу, столкнулась лицом к лицу с Эдрадом.
— Ага, вы все-таки нашли эту потаскушку, тетушка Грил, — сказал он, вперив в Мелли грозный взгляд.
— Трилл, хуторянин, увидел утром ее лошадь, — пояснила Грил.
В комнате присутствовал еще один человек, незнакомый Мелли.
— Расскажи мне, Эдрад, по порядку о событиях прошлого вчера, — сказал этот человек. По его напыщенному виду Мелли заключила, что это, должно быть, дувиттский магистрат.
— Непременно, сударь. Вот эта молодая женщина пригласила меня прогуляться с ней. Вечер был хорош, и я имел глупость согласиться. Она завлекла меня на конюшню, пообещав мне поцелуй, а там выхватила нож, угрожая зарезать меня, если я пошевельнусь. Я, конечно, не поддался бы этакой фитюльке, но эта гадючка лягнула меня промеж ног. А потом украла мое седло.
Мелли не могла не признать, что рассказ Эдрада звучит убедительно.
— Свидетели имеются? — спросил судья, обводя глазами комнату.
— Я была тут, когда эта шлюшка позвала Эдрада погулять. И слышала, как она обещала поцеловать его, — заявила тетушка Грил, обменявшись с Эдрадом заговорщическим взглядом.
— Что ж, если при оной девице было найдено седло и она в самом деле ушла, не заплатив по счету, мне остается только признать ее виновной, — изрек судья, явно довольный таким оборотом дела.
Мелли, не в силах больше этого терпеть, вскричала:
— Они лгут! Эдрад сам заманил меня на конюшню и стал целовать против моей воли, поэтому я и ударила его.
— Видите! — крикнула тетушка Грил. — Эта бесстыдница сама во всем созналась. С вашего позволения, сударь, я бы вам посоветовала поступить с ней построже. Несмотря на свою молодость, она, как видно, закоренелая лгунья и воровка.
Мелли не верилось, что все это происходит с ней. Как может судья объявить ее виновной, основываясь лишь на словах? Она со страхом спрашивала себя, какое наказание ей назначат. Судья, откашлявшись, сказал:
— Согласен с вами, тетушка Грил. Порочность этой девицы очевидна. Мастер Хальбит берет в уплату долга ее лошадь, но девицу, по моему мнению, следует наказать. Наш долг — выбить из нее зло. Она заплатит пять золотых штрафа, а кроме того, получит публично двадцать плетей на городской площади.
Тетушка Грил и Эдрад, по всей видимости, остались довольны приговором.
— Это справедливое решение, судья, — заявил Эдрад.
— А сечь ее будут ремнем или веревкой? — осведомилась Грил.
— Думаю, веревкой будет чувствительнее — как по-вашему, тетушка Грил?
— Мудро сказано, судья. Веревка определенно поможет изгнать порок из этой девушки. Могу ли я сделать одно предложение, если это не слишком смело с моей стороны?
— Разумеется, тетушка Грил, — ваше мнение всегда ценно для меня.
— Не вымочить ли предварительно веревку в соленой воде? Мы ведь не хотим, чтобы наказание получилось слишком мягким, правда?
— Вы мудры, как всегда, тетушка Грил. Что до штрафа, то мастер Хальбит как будто готов взять девушку к себе в таверну, чтобы она могла отработать эту сумму?
— Точно так, судья, — подтвердила Грил, метнув злобный взгляд на Мелли.
— Превосходно. Когда девушка оправится после порки, мы пришлем ее сюда на работу. Все устраивается наилучшим образом. Наказание состоится завтра в два часа пополудни. До тех пор девица побудет под арестом. Следуйте за мной, девушка, да поживее.
Прохожие пялили на нее глаза, и она шла, смущенно опустив голову. Дойдя до большого каменного дома, судья объявил:
— Ночь проведешь в яме. Пусть это послужит тебе уроком.
* * *
Джек напрягся в своих путах. Боль, прошившая руку и спину, на долю мгновения стала осязаемой. Желудок сжался в комок, и голова точно распухла. Ощущение это тут же прошло, но Джек узнал его. То же самое он чувствовал перед случаем с хлебами. Он прислонился головой к стволу огромного дуба. Сомнений нет. Происшествие с хлебами не было случайностью. Джек снова ощутил тошнотворно знакомый вкус нахлынувшей на него неведомой силы.
Внезапный страх овладел им. Ему показалось, что теперь его судьба определена бесповоротно. Всю свою прежнюю жизнь он провел в мире, где одно проистекало из другого: дрожжи заставляли тесто подниматься; чем дольше оно всходило, тем лучше получался хлеб; чем лучше получался хлеб, тем дольше он сохранялся, — эти простые истины всегда оставались неизменными. Теперь Джек очутился в мире неверном, где горелые хлебы превращаются в тесто, где гнев или боль пробуждают чародейскую силу, а будущее не сулит покоя.
Джек снова натянул веревку — тщетно.
Наемники привязали его к дереву, чтобы он не убежал. Все утро они скакали во весь опор, направляясь на восток по следу Мелли, а теперь остановились, чтобы дать отдых лошадям. Джека мучила жажда — весь день он не ел и не пил. Сейчас, когда во рту стоял металлический привкус колдовства, он особенно нуждался в глотке воды. Он позвал, и один из его стражей вразвалку подошел к нему.
— Чего тебе?
— Пожалуйста, дайте воды.
В пересохшем горе саднило. Наемник пнул его в голень.
— Пленнику надо держаться поскромнее. — Наемник отошел, но Трафф, вожак, крикнул ему:
— Дай ему воды, Харл. Он ведь к нам не с пустыми руками пришел, надо и его уважить. — Остальные расхохотались. Речь шла о припасах Фалька, которые наемники не замедлили присвоить. Джек с болью смотрел, как они потрошат его драгоценный мешок, швыряя по сторонам полуобглоданные кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140