Казалось, что перья у Орла из чеканного золота, благородные очи его пылали, как огромные рубины, а сверкание и размах его могучих когтей были как солнечная дорожка на океанских волнах. В следующий миг видение исчезло, и его сменила тьма более непроглядная, чем мрак зияющих ходов неизмеримого Ифферна, словно взгляд мой еще не оправился после вспышки молнии.
Но я понял, что это была весть от Орла. Надежда не погибла, и конец — всего лишь начало. Когда поднимаешься по склону горы, облака поднимаются, окоем раздвигается, и являются каменные боги о двух или трех лицах, что смотрят в разные стороны. Разве не видел я в зале Гвиддно Гаранхира в нишах над мрачным северным входом темного изображения покрытого бурой шерстью Кернуна, Рогатого, сидящего, скрестив ноги, перед кучей сокровищ, тогда как над солнечным южным входом сверкал благородный Белатгер, Сияющий?
В обретенной наконец неоправданной самоуверенности я, дрожа, трижды проскакал на одной ноге, закрыв один глаз, спотыкаясь, посолонь вокруг каменного возвышения, Талиесина и роковой игральной доски. И, повернувшись на одной ноге, я стал словно ось мельничного жернова. И как бык, привязанный к крестовине жернова, я шел по самому короткому, среднему или долгому пути, прикованный ко внутреннему и внешнему ободу времени, по которому вращаются звезды и планеты, поддерживаемые Древом Ллеу, толкаемые ветром и плывущие в любом направлении до высшей точки круга зона.
Бард сидел, скрестив ноги, в середине площадки, потупив голову, покуда я выкрикивал: «Фо! Фо! Фи! Фи! Кли!» Все быстрее и быстрее кружился я, покуда драгоценные камни тверди небесной не слились перед моими глазами в длинную звездную ленту. С каждым поворотом все больнее становилось мне, и мои крики были скрипом несмазанной оси, вокруг которой вращается мельничный жернов. И только когда все полосы света соединились в одну цепь, каждое звено которой было словно Адданк, пожирающий свой хвост, что лежит, свернувшись, под землей в глубине Океана, — лишь тогда труд мой окончился.
Я ослабел телом, но укрепился духом и вернулся на свое место у доски. Подпрыгнув, как Ворон Ллеу, я хотел было сказать следующие слова:
Двадцать раз по семь вождей тенями
Ушли в Келиддонский лес, чтобы жить с мертвецами.
Затем, проказливо глянув сверху вниз на моего соперника, чьи глаза так странно мерцали в сгущавшейся тьме, я нагло заявил — и слова эти с тех пор славны в этой стране:
Кан ис миртин гуйди талиессин
Битхауд киффредин ви дароган.
Имя мне Мирддин. За Талиесином мне идти.
Благословенье несет мой пророческий стих.
Талиесин хрипло рассмеялся во мраке, наползавшем на горную стену и внезапно окутавшем нас непроницаемым плащом. Клас на вершине горы Меллун мгновенно обернулся местом кромешного ужаса, пронизывающе холодным и удушающе черным. Мы стояли на священном, запретном пятачке, окруженные тем, что не было враждебно для людей, но тем не менее грозило им смертью. Наше время истекло, и мы должны были уйти, чтобы нас не поглотил огонь, который слепо пожирает все, что лежит у него на пути.
Я повернулся и, спотыкаясь как помешанный, попытался добраться до края обрыва. Я прекрасно знал, что его гладкие стены уходят в бесконечную мрачную бездну, но страх полностью овладел мной. Упав на четвереньки, я ощупью пополз по холодному, липкому каменному полу, пока рука моя не наткнулась на пустоту, что безбрежным океаном простиралась во все стороны до самых дальних границ вечности. Со сдавленным воплем я рванулся вперед и пойман себя на том, что валюсь в пространство, все время переворачиваясь, покуда голова у меня не закружилась и смятение и ужас не овладели мной. Я чувствовал, что прошли часы, что я провалился в дыру у подножья горы и лечу вниз или, возможно, вообще не двигаюсь, а вращаюсь в нескольких футах от скалы.
Я был слаб, как лист в конце зимы, от которого осталось лишь кружево жилок, я был стар, как только может быть стар человек, и еще старше. Я пел при дворах Мэлгона и Артура, пророчествовал перед Гуртейрном Гуртенеу. Я видел приход и уход панцирных легионов Ривайна, видел народ Кораниайд, держащий ухо по ветру, и был здесь, когда Придайн, сын Аэдда Великого, впервые заселил этот остров, который носит ныне его и мое имя. Я был рядом с Нуддом Серебряная Рука, когда он нашел драконов в пупке Острова Могущества, и я видел сам Остров, который вытягивали из моря за его пуповину. Тогда земля рыдала и стонала вместе с матерью моею в окруженной морем, терзаемой морем Башне Бели, когда вода ворвалась на сушу и когда я вышел, новенький и блестящий, на свет Божий. Пуповину обрезали, но связь осталась, и, когда время придет, меня вновь затянет к началу.
Но время быстро уходило, просачиваясь во все стороны через рассеивающийся туман. Я прожил годы смертного человека и еще многие Я прожил годы лошади, оленя, орла, даже лосося, и теперь, прожив три жизни тиса, я обнаружил, что стою на последнем пятачке борозды, где Гвидион впервые волшебным своим прутом создал девять элементов, из которых я создан: плод плодов, плод Господень, бледные первоцветы и горсточка нежно благоухающих цветов холмов, ароматные бутоны лесов и дерев, цветы крапивы и девственная персть, вода девятой волны Гвенхудви — и мать, что выносила меня.
В конце борозды я остановился — напрасно. Меня тянуло вперед и толкало сзади, и я мог сопротивляться этому не более, чем ветка в потоке, когда ее приносит к началу Водопада Эрехвидд. Хотя я изо всех сил упирался пятками в землю, они заскользили, и я, пропахав две борозды, попал в охватывающий мир Океан. Я ощутил, как непроглядно черные воды Аннона бешено заструились у моих коленей с таким напором и ревом, как когда взорвалось Озеро Сиваннон.
Тяжелыми, послушными шагами я шел навстречу наступающим друг за другом восьми белопенным плещущим волнам — моим сестрам, покуда девятая не сбила меня с ног и не понесла меня, беспомощного, как в миг моего рождения, в пустоту.
Быстро, как чайка, мчит жеребец по морской волне,
На берегу и на море мало что нужно мне.
Осторожно-осторожно кони Манавиддана маб Ллира несли меня вперед и, подняв меня выше самой высокой корабельной мачты, опустили меня на гладкую вершину скалы Инис Вайр.
Из бездны, что была подо мною, слышал я то, что было стонами Гвайра маб Гериоайдда, одного из Трех Знаменитых Узников Острова Придайн, и скала дрожала подо мной, когда корчился он от боли. Высоко над ним — нас разделяла миля серого камня — лежал я, распластанный, на спине, среди самой холодной в моей жизни ночи, и голубой лед стеной обступал меня.
И вот опустился рядом со мной Ястреб Гвалеса, немного походил туда-сюда по омываемой морем каменной плите. Он уставился в мое просоленное лицо и выклевал мой левый глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
Но я понял, что это была весть от Орла. Надежда не погибла, и конец — всего лишь начало. Когда поднимаешься по склону горы, облака поднимаются, окоем раздвигается, и являются каменные боги о двух или трех лицах, что смотрят в разные стороны. Разве не видел я в зале Гвиддно Гаранхира в нишах над мрачным северным входом темного изображения покрытого бурой шерстью Кернуна, Рогатого, сидящего, скрестив ноги, перед кучей сокровищ, тогда как над солнечным южным входом сверкал благородный Белатгер, Сияющий?
В обретенной наконец неоправданной самоуверенности я, дрожа, трижды проскакал на одной ноге, закрыв один глаз, спотыкаясь, посолонь вокруг каменного возвышения, Талиесина и роковой игральной доски. И, повернувшись на одной ноге, я стал словно ось мельничного жернова. И как бык, привязанный к крестовине жернова, я шел по самому короткому, среднему или долгому пути, прикованный ко внутреннему и внешнему ободу времени, по которому вращаются звезды и планеты, поддерживаемые Древом Ллеу, толкаемые ветром и плывущие в любом направлении до высшей точки круга зона.
Бард сидел, скрестив ноги, в середине площадки, потупив голову, покуда я выкрикивал: «Фо! Фо! Фи! Фи! Кли!» Все быстрее и быстрее кружился я, покуда драгоценные камни тверди небесной не слились перед моими глазами в длинную звездную ленту. С каждым поворотом все больнее становилось мне, и мои крики были скрипом несмазанной оси, вокруг которой вращается мельничный жернов. И только когда все полосы света соединились в одну цепь, каждое звено которой было словно Адданк, пожирающий свой хвост, что лежит, свернувшись, под землей в глубине Океана, — лишь тогда труд мой окончился.
Я ослабел телом, но укрепился духом и вернулся на свое место у доски. Подпрыгнув, как Ворон Ллеу, я хотел было сказать следующие слова:
Двадцать раз по семь вождей тенями
Ушли в Келиддонский лес, чтобы жить с мертвецами.
Затем, проказливо глянув сверху вниз на моего соперника, чьи глаза так странно мерцали в сгущавшейся тьме, я нагло заявил — и слова эти с тех пор славны в этой стране:
Кан ис миртин гуйди талиессин
Битхауд киффредин ви дароган.
Имя мне Мирддин. За Талиесином мне идти.
Благословенье несет мой пророческий стих.
Талиесин хрипло рассмеялся во мраке, наползавшем на горную стену и внезапно окутавшем нас непроницаемым плащом. Клас на вершине горы Меллун мгновенно обернулся местом кромешного ужаса, пронизывающе холодным и удушающе черным. Мы стояли на священном, запретном пятачке, окруженные тем, что не было враждебно для людей, но тем не менее грозило им смертью. Наше время истекло, и мы должны были уйти, чтобы нас не поглотил огонь, который слепо пожирает все, что лежит у него на пути.
Я повернулся и, спотыкаясь как помешанный, попытался добраться до края обрыва. Я прекрасно знал, что его гладкие стены уходят в бесконечную мрачную бездну, но страх полностью овладел мной. Упав на четвереньки, я ощупью пополз по холодному, липкому каменному полу, пока рука моя не наткнулась на пустоту, что безбрежным океаном простиралась во все стороны до самых дальних границ вечности. Со сдавленным воплем я рванулся вперед и пойман себя на том, что валюсь в пространство, все время переворачиваясь, покуда голова у меня не закружилась и смятение и ужас не овладели мной. Я чувствовал, что прошли часы, что я провалился в дыру у подножья горы и лечу вниз или, возможно, вообще не двигаюсь, а вращаюсь в нескольких футах от скалы.
Я был слаб, как лист в конце зимы, от которого осталось лишь кружево жилок, я был стар, как только может быть стар человек, и еще старше. Я пел при дворах Мэлгона и Артура, пророчествовал перед Гуртейрном Гуртенеу. Я видел приход и уход панцирных легионов Ривайна, видел народ Кораниайд, держащий ухо по ветру, и был здесь, когда Придайн, сын Аэдда Великого, впервые заселил этот остров, который носит ныне его и мое имя. Я был рядом с Нуддом Серебряная Рука, когда он нашел драконов в пупке Острова Могущества, и я видел сам Остров, который вытягивали из моря за его пуповину. Тогда земля рыдала и стонала вместе с матерью моею в окруженной морем, терзаемой морем Башне Бели, когда вода ворвалась на сушу и когда я вышел, новенький и блестящий, на свет Божий. Пуповину обрезали, но связь осталась, и, когда время придет, меня вновь затянет к началу.
Но время быстро уходило, просачиваясь во все стороны через рассеивающийся туман. Я прожил годы смертного человека и еще многие Я прожил годы лошади, оленя, орла, даже лосося, и теперь, прожив три жизни тиса, я обнаружил, что стою на последнем пятачке борозды, где Гвидион впервые волшебным своим прутом создал девять элементов, из которых я создан: плод плодов, плод Господень, бледные первоцветы и горсточка нежно благоухающих цветов холмов, ароматные бутоны лесов и дерев, цветы крапивы и девственная персть, вода девятой волны Гвенхудви — и мать, что выносила меня.
В конце борозды я остановился — напрасно. Меня тянуло вперед и толкало сзади, и я мог сопротивляться этому не более, чем ветка в потоке, когда ее приносит к началу Водопада Эрехвидд. Хотя я изо всех сил упирался пятками в землю, они заскользили, и я, пропахав две борозды, попал в охватывающий мир Океан. Я ощутил, как непроглядно черные воды Аннона бешено заструились у моих коленей с таким напором и ревом, как когда взорвалось Озеро Сиваннон.
Тяжелыми, послушными шагами я шел навстречу наступающим друг за другом восьми белопенным плещущим волнам — моим сестрам, покуда девятая не сбила меня с ног и не понесла меня, беспомощного, как в миг моего рождения, в пустоту.
Быстро, как чайка, мчит жеребец по морской волне,
На берегу и на море мало что нужно мне.
Осторожно-осторожно кони Манавиддана маб Ллира несли меня вперед и, подняв меня выше самой высокой корабельной мачты, опустили меня на гладкую вершину скалы Инис Вайр.
Из бездны, что была подо мною, слышал я то, что было стонами Гвайра маб Гериоайдда, одного из Трех Знаменитых Узников Острова Придайн, и скала дрожала подо мной, когда корчился он от боли. Высоко над ним — нас разделяла миля серого камня — лежал я, распластанный, на спине, среди самой холодной в моей жизни ночи, и голубой лед стеной обступал меня.
И вот опустился рядом со мной Ястреб Гвалеса, немного походил туда-сюда по омываемой морем каменной плите. Он уставился в мое просоленное лицо и выклевал мой левый глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220