И все же — как странно, часто думал я, что источники, с которых начинаются реки, бьют вблизи золотого океана, запаха соленых морских брызг и криков чаек. Как мерцающий поток Каэр Гвидион, юная река не может сразу устремиться к столь близкой цели, но должна описать длинную дугу, пройдя сквозь свет и тьму, пока не вернется к тому же месту, откуда началась. В свое время я сидел на кайрне Гуилатир, глядя в Западное Море, и высматривал среди туманной дымки на горизонте Остров Гвалес. Мне казалось, что до него не больше прыжка лосося, но я прекрасно сознавал, что для того, чтобы добраться туда, мне нужно лечь спиной на волны и мучительно плыть по Хаврен много томительных, трудных лет.
Эти размышления встревожили мою душу, заставив меня остановиться на последнем перед вершиной уступе холма. И, остановившись, я снова услышал у себя за спиной то, что показалось мне звуком шагов. Шаги остановились, как только остановился я. Прямо передо мной был острый выступ песчаника, поросшего лишайником и укрытого кучкой тисовых деревьев, вцепившихся корнями в ненадежный склон холма. Не оглядываясь и не ускоряя шага, я сделал вид, будто собираюсь ухватиться за них, а сам заполз в распадок между двумя валунами. Там я и залег, измотанный и запыхавшийся, радуясь тому, что ветер дует на холм, прижимая меня к моему ненадежному убежищу, и уносит звук моего тяжелого дыхания. Я боялся, что это всего лишь минутная передышка, но я воспользовался ею, прижатый к стене моего убежища сильнейшим в мире ветром.
За дрожащими вершинами деревьев я мельком увидел серебристую полоску ровной земли возле города Каэр Гуригон. По небу летели облака, временами гася мерцание лужиц росы, усеивавших равнину вдоль томного течения Хаврен. Но по западному краю окоема тянулась далекая смутная череда мрачных холмов, казавшихся мне зловещими, как болтающийся на виселице разбойник. Кругом все было спокойно, величественно, но сердце мое трепетало от страха. Подо мной, справа, извивалась тропа, по которой я взобрался сюда и по которой сейчас поднимался еще один человек. Я забился в Щель так быстро, что острые края камня расцарапали мне спину. Невозможно было не думать о Дочери Ивора, в чьих владениях я сейчас лежал, прижавшись к земле.
Я был прав — кто-то торопливо шел по тропе, что вела прямо ко мне через тенистую тисовую рощицу. Этот кто-то вел себя достаточно осторожно, чтобы его не заметили, но тревожился, что потеряет меня из виду. Неясная тень вынырнула прямо рядом со мной. Преследователь вглядывался е камни, где я притаился. Мне вдруг пришло в голову, что это, наверное, Мэлдаф, друид короля Мэлгона. Кому, как не ему, ведающему обряды вступления, осмелиться войти на клас Ллеу во тьме и в одиночку?
Я решил открыть свое присутствие и выяснить, кому еще хватило безрассудства полезть на голую вершину холма. То, что этот человек знал, что я здесь, было ясно — разве я не останавливался два-три раза на фоне восточного небосклона?
— Хочешь поговорить со мной, приятель? — крикнул я ему в спину, все еще лежа в своей щели. Я положил руку на рукоять ножа, который носил под плащом, поскольку Ног-Калан Май — недоброе время для того, чтобы выходить за стены города, а я, как все люди, знал, что холодное железо защищает от Дивного Народа.
Я услышал сдавленное восклицание, затем звук возвращающихся шагов. Мгновением позже передо мной возникла фигура, закутанная, как и я, в плащ с капюшоном. Лицо человека было в тени, но я увидел, как блеснули его глаза, когда он вглядывался в кучу камней.
— Да где же он? — пробормотал незнакомец. По движению его плеч я понял, что он положил руку на меч или кинжал.
— Тут я! — ответил я, с улыбкой выступая вперед.
Человек испуганно отшатнулся, но быстро пришел в себя. Я понял, что он меня знает, да и сам узнал его сразу же, как тот заговорил. Это был императорский офицер Руфин, который так красноречиво говорил на королевском совете.
— Значит, вот ты где, — пробормотал он, — прямо там, где я и смотрел. Ты что, в камне сидел или у тебя плащ-невидимка?
Я рассмеялся и присел на краешек поросшей травой земляной скамьи. Руфин подошел на шаг.
— Это ты тот мудрец по имени Мердинус, что прибыл вместе с принцем Эльфином с Севера?
— Насчет мудреца — не знаю, — ответил я, — но Мирддин, сын Морврин, — это я, и я друг принца Эльфина. Чем могу помочь тебе на Динллеу в Нос Калан Май?
Руфин подошел и сел рядом со мной, отбросив капюшон, чтобы я мог рассмотреть его длинный нос и лысину.
— То и дело приходится торчать на пирах королей федератов, — проворчал он, — и не помню ни единого случая, чтобы мои кишки и голова наутро были в порядке. Я пошел к себе на квартиру, как только смог пристойным образом убраться с пира, но тут увидел на улице тебя. Скажу прямо, меня охватили подозрения, и я решил посмотреть, куда это ты собрался. Секретности тут, по-моему, не хватает чрезвычайно, и жизненно необходимо, чтобы враг не проведал об истинном направлении нашего марша. Успех плана, который я выдвинул и который короли вроде бы приняли, зависит от полной секретности.
— Почему же ты не сказал страже у ворот, чтобы те задержали меня? — спросил я. Времени для того, что ждало меня на вершине, хватало с лихвой, и мне было любопытно поговорить с этим чужестранцем, который явно бывал в дальних странах и знал такое, о чем мне хотелось бы узнать побольше. Мне также хотелось услышать ею мнение по поводу того, что творится на Острове Придайн, и что он думает о его гордых королях.
Руфин покачал головой.
— В лагере у меня власти нет, сам знаешь, — объяснил он. — Я привык иметь дело с варв… федератами. В Африке приходилось. Они — прекрасные солдаты, это верно, но о дисциплине и понятия не имеют. Все это дело такта, и, видит Бог, этим моим многолетним опытом я уже сыт по горло.
Несчастный тяжко вздохнул, показав на продуваемые ветром желтеющие травы и мертвые папоротники на склоне. — Идешь инспектировать часть на парадном плацу. Десять к одному, что это будет неуклюжая банда маршируют не в ногу, оружие у них нечищеное, сапоги не смазаны. Я, между прочим, говорю о наших гуннах и герулах, не о здешних, которых я еще плохо знаю. Они тяжело громыхают сзади, ухмыляясь во всю свою немытую рожу, и так хочется, чтобы было у тебя право разжаловать их офицеров в рядовые или отправить на флот, уволить каждого десятого солдата или по крайней мере запереть их в претории и вычесть месячное жалованье. Спросишь о строевой подготовке? Еще бы не спросить! Я часто задавался вопросом, что мы могли бы из них сделать, если бы их пообтесал старый Альбин, что был моим кампидоктором, когда я командовал настоящими солдатами У Иоанна Армянина. Однако сам можешь догадаться — они бы придушили его, как только он вступил бы на парадный плац.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
Эти размышления встревожили мою душу, заставив меня остановиться на последнем перед вершиной уступе холма. И, остановившись, я снова услышал у себя за спиной то, что показалось мне звуком шагов. Шаги остановились, как только остановился я. Прямо передо мной был острый выступ песчаника, поросшего лишайником и укрытого кучкой тисовых деревьев, вцепившихся корнями в ненадежный склон холма. Не оглядываясь и не ускоряя шага, я сделал вид, будто собираюсь ухватиться за них, а сам заполз в распадок между двумя валунами. Там я и залег, измотанный и запыхавшийся, радуясь тому, что ветер дует на холм, прижимая меня к моему ненадежному убежищу, и уносит звук моего тяжелого дыхания. Я боялся, что это всего лишь минутная передышка, но я воспользовался ею, прижатый к стене моего убежища сильнейшим в мире ветром.
За дрожащими вершинами деревьев я мельком увидел серебристую полоску ровной земли возле города Каэр Гуригон. По небу летели облака, временами гася мерцание лужиц росы, усеивавших равнину вдоль томного течения Хаврен. Но по западному краю окоема тянулась далекая смутная череда мрачных холмов, казавшихся мне зловещими, как болтающийся на виселице разбойник. Кругом все было спокойно, величественно, но сердце мое трепетало от страха. Подо мной, справа, извивалась тропа, по которой я взобрался сюда и по которой сейчас поднимался еще один человек. Я забился в Щель так быстро, что острые края камня расцарапали мне спину. Невозможно было не думать о Дочери Ивора, в чьих владениях я сейчас лежал, прижавшись к земле.
Я был прав — кто-то торопливо шел по тропе, что вела прямо ко мне через тенистую тисовую рощицу. Этот кто-то вел себя достаточно осторожно, чтобы его не заметили, но тревожился, что потеряет меня из виду. Неясная тень вынырнула прямо рядом со мной. Преследователь вглядывался е камни, где я притаился. Мне вдруг пришло в голову, что это, наверное, Мэлдаф, друид короля Мэлгона. Кому, как не ему, ведающему обряды вступления, осмелиться войти на клас Ллеу во тьме и в одиночку?
Я решил открыть свое присутствие и выяснить, кому еще хватило безрассудства полезть на голую вершину холма. То, что этот человек знал, что я здесь, было ясно — разве я не останавливался два-три раза на фоне восточного небосклона?
— Хочешь поговорить со мной, приятель? — крикнул я ему в спину, все еще лежа в своей щели. Я положил руку на рукоять ножа, который носил под плащом, поскольку Ног-Калан Май — недоброе время для того, чтобы выходить за стены города, а я, как все люди, знал, что холодное железо защищает от Дивного Народа.
Я услышал сдавленное восклицание, затем звук возвращающихся шагов. Мгновением позже передо мной возникла фигура, закутанная, как и я, в плащ с капюшоном. Лицо человека было в тени, но я увидел, как блеснули его глаза, когда он вглядывался в кучу камней.
— Да где же он? — пробормотал незнакомец. По движению его плеч я понял, что он положил руку на меч или кинжал.
— Тут я! — ответил я, с улыбкой выступая вперед.
Человек испуганно отшатнулся, но быстро пришел в себя. Я понял, что он меня знает, да и сам узнал его сразу же, как тот заговорил. Это был императорский офицер Руфин, который так красноречиво говорил на королевском совете.
— Значит, вот ты где, — пробормотал он, — прямо там, где я и смотрел. Ты что, в камне сидел или у тебя плащ-невидимка?
Я рассмеялся и присел на краешек поросшей травой земляной скамьи. Руфин подошел на шаг.
— Это ты тот мудрец по имени Мердинус, что прибыл вместе с принцем Эльфином с Севера?
— Насчет мудреца — не знаю, — ответил я, — но Мирддин, сын Морврин, — это я, и я друг принца Эльфина. Чем могу помочь тебе на Динллеу в Нос Калан Май?
Руфин подошел и сел рядом со мной, отбросив капюшон, чтобы я мог рассмотреть его длинный нос и лысину.
— То и дело приходится торчать на пирах королей федератов, — проворчал он, — и не помню ни единого случая, чтобы мои кишки и голова наутро были в порядке. Я пошел к себе на квартиру, как только смог пристойным образом убраться с пира, но тут увидел на улице тебя. Скажу прямо, меня охватили подозрения, и я решил посмотреть, куда это ты собрался. Секретности тут, по-моему, не хватает чрезвычайно, и жизненно необходимо, чтобы враг не проведал об истинном направлении нашего марша. Успех плана, который я выдвинул и который короли вроде бы приняли, зависит от полной секретности.
— Почему же ты не сказал страже у ворот, чтобы те задержали меня? — спросил я. Времени для того, что ждало меня на вершине, хватало с лихвой, и мне было любопытно поговорить с этим чужестранцем, который явно бывал в дальних странах и знал такое, о чем мне хотелось бы узнать побольше. Мне также хотелось услышать ею мнение по поводу того, что творится на Острове Придайн, и что он думает о его гордых королях.
Руфин покачал головой.
— В лагере у меня власти нет, сам знаешь, — объяснил он. — Я привык иметь дело с варв… федератами. В Африке приходилось. Они — прекрасные солдаты, это верно, но о дисциплине и понятия не имеют. Все это дело такта, и, видит Бог, этим моим многолетним опытом я уже сыт по горло.
Несчастный тяжко вздохнул, показав на продуваемые ветром желтеющие травы и мертвые папоротники на склоне. — Идешь инспектировать часть на парадном плацу. Десять к одному, что это будет неуклюжая банда маршируют не в ногу, оружие у них нечищеное, сапоги не смазаны. Я, между прочим, говорю о наших гуннах и герулах, не о здешних, которых я еще плохо знаю. Они тяжело громыхают сзади, ухмыляясь во всю свою немытую рожу, и так хочется, чтобы было у тебя право разжаловать их офицеров в рядовые или отправить на флот, уволить каждого десятого солдата или по крайней мере запереть их в претории и вычесть месячное жалованье. Спросишь о строевой подготовке? Еще бы не спросить! Я часто задавался вопросом, что мы могли бы из них сделать, если бы их пообтесал старый Альбин, что был моим кампидоктором, когда я командовал настоящими солдатами У Иоанна Армянина. Однако сам можешь догадаться — они бы придушили его, как только он вступил бы на парадный плац.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220