Выбор пал на «Риойа» 1978 года, скорее всего потому, что в голове мелькнула смутная идея приготовить бифштекс. Вскоре бутылка была откупорена и стакан наполнен. Она устроилась у камина, поставив бутылку поближе к себе. Читать не хотелось. В памяти постоянно возникал паром, и невозможно было не думать о прошлом.
Извечно голубой океан. Погасшее лето, утраченная любовь, ушедшая юность и умолкнувший смех. Земля миновавшего согласия. Она знала: что-то важное было потеряно, но Оуэн, похоже, об этом не подозревает.
– О, проклятье! – вырвалось у нее. – Пропади все пропадом!
Неизбежные слезы. Наполовину опорожненная бутылка у ног. Почувствовав стыд и нелепость своего поведения, она отнесла вино на кухню, хотела было вылить его в раковину, но передумала и поставила бутылку на полку над тостером.
Энн поднялась в спальню для гостей и включила обитавший там черно-белый телевизор. Доктор Ч.Эверетт читал тихую проповедь, из которой она не поняла ни слова. В душе было больше злости, чем беспокойства, пока она сидела на старинной кровати, привалившись спиной к подушкам, прислоненным к латунным прутьям ее спинки. Услышав скрип кухонной двери, она спустилась вниз. Оуэн стоял на кухне и разглядывал туман за окном.
– Почему ты пришел так поздно? Я ведь ждала тебя. – Она не смогла усмирить свой гнев. – Я прождала тебя всю вторую половину дня.
Его взгляд не выражал ничего.
– В чем дело? – допытывалась она. – Что происходит? Что с тобой случилось?
– Извини, – наконец ответил он. Но это было совсем не то, что она хотела услышать.
– Почему тебя не было так долго? – Она не отступалась. – Ведь ты знал, что я жду тебя.
Она взяла со стола полотенце, намочила его и приложила к лицу. Теперь уже не имело значения, что он видит ее плачущей. Когда зазвонил телефон, она демонстративно сложила руки на груди и отвернулась.
– Это тебя. Они уже звонили.
Он смотрел на телефон и чего-то ждал.
– Ради Бога, – не выдержала она, – возьми же наконец трубку.
Она ушла в гостиную, села за машинку и тупо уставилась в текст статьи.
Слова, которые он произносил, было трудно разобрать, но по его голосу она поняла, что он впал в состояние, в котором обычно находился, когда выступал перед публикой как рекламный агент. Разговор продолжался уже несколько минут, и она услышала в его тоне давно забытые нотки едва сдерживаемого возбуждения и таинственности. Они возвращали ее в прошлое – именно таким был его голос в их первые годы, и это почему-то упорно напоминало ей о войне. Когда он появился на пороге гостиной, она шагнула ему навстречу.
– Они хотят, чтобы я принял участие в одиночной гонке на яхте Хайлана, – сообщил Оуэн.
Она промолчала.
– Что ты думаешь об этом, Энни?
– У тебя нет опыта, – наконец отозвалась она.
– Мне трудно отрицать это, – засмеялся он. В его голосе звучали те же нотки. – Да я и не собираюсь отрицать.
Ее охватила паника.
– Ты никогда не ходил в одиночку!
– Почему же, ходил. К мысу Страха.
– И у тебя были галлюцинации. Ты говорил, что тебе мерещилось всякое.
– Всем мерещится. Это как в лесу.
– Хватит тебе, Оуэн. – Она сказала это так, будто речь шла о каком-то пустяке. – Надо смотреть на вещи реально.
Он неожиданно разозлился.
– Нереально как раз вот это! – выкрикнул он. – Все это! – Он широко развел руки, словно хотел охватить и их двоих, и комнату, где они находились, и даже то, что располагалось за ее пределами.
Страх пронзил ее и разбежался по телу болезненной дрожью.
– Что ты имеешь в виду, Оуэн? Нас? Ты имеешь в виду меня?
– Нет, нет. – Он быстро замотал головой. – Ты неправильно поняла. Все дело во мне. Иногда мне кажется, что я живу какой-то не своей, не той жизнью.
– Не той жизнью, – мрачно повторила она. – Я не понимаю.
– Я хочу сказать, что так и не сделал того, что должен был сделать еще многие годы назад. Где-то не там повернул.
– Хочешь вина? – вдруг спросила она.
Оуэн удивленно посмотрел на нее, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Когда Энн направилась в кухню, он последовал за ней.
– Иногда все мои чувства и ощущения представляются мне совершенно чужими. Все мои взлеты и падения словно не имеют ко мне никакого отношения. Это не моя жизнь.
«Не его жизнь? – подумала Энн. – Неужели это так?»
– И вот мне представляется шанс обрести себя. – Он поднял кулаки, словно сжимая воображаемый штурвал. – Преодолеть это.
Энн пила вино и смотрела на его руки. Она не слышала его. От вина становилось немного легче.
– Тебе не дает покоя война, – заключила она.
– Не смеши меня, – потеплевшим, но каким-то покровительственным голосом произнес Оуэн. Она чувствовала, как он удаляется от нее, явно не пуская ее в круг своих желаний, и это приводило ее в ужас.
– Мне не хотелось бы напоминать тебе, Оуэн, но ведь это я вывела тебя в море.
Он подумал, что она шутит.
– Бедная старушка Энни. Ты набралась, да? У тебя немного помутилось в голове.
– Возможно. Но у тебя есть обязанности в этой жизни. – Она тут же осознала всю нелепость этих слов.
– Это как раз путь, чтобы исполнить их.
– Нет, это не тот путь.
– Тот. Это способ возмещения долгов. Хороший и честный.
Она отставила стакан в сторону, подошла и положила голову ему на плечо.
– Ты уверен, Оуэн? Ты действительно уверен?
– Если одним словом, то да. Абсолютно уверен.
В Энн все восстало против его слов, и она отстранилась от мужа.
– Но это нечестно. Это сумасшествие.
– Ты ошибаешься, – возразил он. – Это хороший способ.
– Ты будешь один.
– А почему бы и нет?
– Оуэн, я не хочу, чтобы ты участвовал в этой гонке. У тебя действительно нет опыта. – Но, произнося это, она знала, что он уже все решил для себя и что только ее воля стояла у него на пути. Она была уверена, что смогла бы удержать его, если бы осмелилась. Но не пришлось бы после жалеть всю оставшуюся жизнь.
– Эти люди Хайлана ничего не понимают в парусном спорте, – все-таки настаивала она, – иначе они бы никогда не предложили это тебе, а нашли кого-нибудь поопытней.
– Ты права, – весело согласился он. – Но они все же предложили это мне. И я пойду.
Вид у нее, вероятно, был совершенно несчастный. Ему стало жаль ее.
– Я надеюсь убедить тебя, – как можно спокойнее произнес он. – Если мне это не удастся, то я не пойду.
– Нет. Так нечестно.
– Почему? – засмеялся он.
– Потому что ты убежден и убедишь меня.
– Совершенно верно! – радостно воскликнул он. – Я верующий.
У нее слегка заплетались ноги, когда они вместе поднимались наверх. Он уложил ее в постель и выключил свет.
– Не могу представить себе, как все это будет, – не успокаивалась она.
– Для тебя или для меня?
– Для нас обоих.
– В худшем случае, – заметил он, – как на войне.
– Мы были молодыми во время войны.
– Мы и сейчас молодые, Энни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112