– Может быть, Оуэну как раз и следовало бы съездить с вами на несколько дней. Мне кажется, он переутомлен.
– Мы были бы очень рады, – сразу же откликнулась Мэри. – Спроси его.
Браун сначала решительно отказался от приглашения. А к вечеру передумал. И уже на следующий день летел в самолете местной авиалинии на север, наблюдая, как по лесу бегут тени от туч.
В аэропорту Или его встретил Базз. Дорога привела их к узкому озеру, окруженному темными елями. Здесь они пересели в каноэ с мотором и пересекли озеро с востока на запад. Пока они плыли, наступила ночь, стало холодно. Но в домике, ожидая их, Мэри развела огонь.
Первый их вечер прошел странно. За ужином Браун много говорил. Их упорное молчание не останавливало его, напротив, оно, казалось, усиливало его словоохотливость. Но в конце концов он насторожился. Ему показалось, что он обидел их чем-то, потом он подумал, что они не одобряют его будущую гонку и считают его хвастуном. Прежде ему всегда удавалось расслабиться в обществе Уордов, на этот раз что-то было не так. После обеда молчание стало тягостным. Базз, выпив два стакана бурбона с водой, ушел, сославшись на усталость. Они остались вдвоем с Мэри.
Брат Мэри был кардиологом в клинике Мэйо, и его домик представлял собой обитель тонкого ценителя природы. В нем находились чучела исчезнувших птиц, бараньи шкуры, а на кофейном столике громоздились книги из серии «Жизнь животных». На каминной доске лежал огромный хариус, которого он поймал на муху в северо-западной части озера.
Мэри сидела в кресле-качалке перед камином и вязала, не поднимая глаз. Они с Энн были ровесницами, но в волосах у Мэри уже мелькала седина, а ее некогда миниатюрная фигура заметно раздобрела. Браун незаметно наблюдал за ней, но она перехватила его взгляд и, широко улыбнувшись, тут же отвела глаза в сторону.
– Мэри, – прервал он это странное молчание, – что происходит с нами?
Она засмеялась, не поднимая глаз.
– Уж не сердитесь ли вы? – допытывался он.
С тех пор как Уорды ушли в религию, взгляды Мэри заметно полевели. И теперь, в эпоху Рейгана, она и Брауны иногда оказывались по разные стороны баррикад.
– Оуэн, из-за чего мне сердиться? – Она засмеялась.
– Я не знаю, – пожал плечами Браун. – Но тогда почему мы так неловко чувствуем себя?
Она покраснела, как подросток.
– Ты очень скован, – сказала она. – Это понятно. Энн говорила, что ты переутомился.
– Так, значит, дело во мне?
– Да. – Она по-прежнему не поднимала глаз. – Тебе надо отдохнуть. Для этого ты и приехал сюда.
Браун вздохнул и отправился спать. На полке в комнате для гостей он обнаружил историю вьетнамской войны Стэнли Карноу и принялся листать ее. Он уже читал книгу прежде, но ему и сейчас не удалось от нее оторваться. Когда перед самым рассветом Уорд пришел разбудить его, он все еще читал.
Легкий навесной мотор деревянного каноэ понес их на восток. Когда солнце поднялось, Уорд поймал щуку на незазубренный крючок. Рукой в резиновой перчатке он схватил ее за голову и снял с крючка. Рыба забилась, пытаясь освободиться, и это ей удалось. Она ушла на свободу.
– Прелестная разбойница, – произнес вслед ей Уорд.
Они поговорили немного о своем друге Тедди, который попал в тюрьму за то, что, напившись, стал виновником автодорожного происшествия. Трудно было представить, как он там.
Днем возле устья ручья они поймали четырех гольцов на обед. Для ночевки они выбрали небольшой островок и поставили палатку на открытом берегу, откуда можно было видеть закат и где их не так одолевали комары. В двадцати футах от их лагеря опустился попить воды хохлатый дятел. Когда разгорелся костер, Уорд принялся за свой бурбон, а Браун взялся чистить рыбу.
– Выпей, Оуэн, – предложил Уорд.
– На меня не действует спиртное.
– Выпей, черт тебя побери.
Быстро закончив с ухой и вымыв руки, Браун сел возле костра и взял чашку с бурбоном и озерной водой, чтобы не обижать друга.
– Мне кажется, что Мэри сердится на меня, – решил выяснить отношения Браун, выпив бурбона. – Но будь я неладен, если знаю почему.
Уорд проворчал:
– Сердится на тебя? Еще чего придумал! Как раз наоборот.
Чтобы освежиться после выпитого виски, Браун плеснул в лицо водой из котелка.
– Итак, теперь ты знаменитость, – провозгласил Уорд. – О тебе пишут в журналах. – «Спортс иллюстрейтед» опубликовал очерк о предстоящей гонке с фотографиями претендентов. – Полагаю, от женщин не будет отбоя.
– Полагать не возбраняется, – отшутился Браун.
– Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы не клюнуть на это.
Они запекли рыбу в глине и ели ее с хрустящей картошкой, которую захватили с собой. Пообедав, вымыли посуду и забросили свои припасы на высокий сук на тот случай, если медведям взбредет в голову прийти искупаться. Виски Уорд оставил при себе.
– Вчера вечером трудно было говорить, – произнес Браун, глядя на костер. – И не удалось расслабиться.
– Тяжесть великих событий, – заметил Уорд. – Предстоящих великих свершений.
– Но я вчера почти забыл об этом, выбросил из головы.
Уорд молча кивнул. На дальнем озере прокричала какая-то птица.
– Это переворачивает всю мою жизнь, – заявил Браун.
– Могу себе представить.
– Решение пришло самым любопытным образом.
– Надо думать, – бросил Уорд.
– Если бы я верил в провидение… – начал Оуэн и осекся. – Послушай, Базз, ко мне приходит то, чего я хотел. Такое случается нечасто.
– Ощущаешь подъем, так?
Брауна одолевал сон, и он привалился спиной к стволу дерева.
– Плохое не приносит радости.
– Тут ты прав, – согласился Уорд. – Я знаю это по себе.
– За всю мою жизнь только Энни привлекала меня с такой же силой.
– Оуэн, – задумчиво произнес Уорд, – мне кажется, что это хорошо, когда человек стремится к тому, чего хочет. Если только он точно знает, что ему действительно хочется этого.
– А вот в этом-то как раз весь фокус!
– Да, весь фокус в этом, дружище. Они смотрели на догорающий костер.
– Иногда я не чувствую в себе уверенности, что смогу потянуть эту гонку, – вдруг признался Браун. – У меня нет такого опыта.
– Тебе видней, – спокойно заметил Уорд.
– Ты думаешь, я смогу?
– Не знаю. Если сомневаешься, то, может быть, тебе не следует браться за это!
– Теперь уже слишком поздно. – Браун засмеялся.
– Ты не один, – напомнил Уорд. – На тебе ответственность за Энн и Мэгги.
– Да, я знаю. – Он налил себе немного виски и, поморщившись, выпил. – Я кругом обязан, за все отвечаю. Не обращай внимания. Со мной все будет в порядке.
– Опять набрался, – пробормотал Уорд, неуверенно вставая на ноги.
– Подожди минутку, Базз, – попросил Браун. Уорд прислонился к стволу дерева. Браун смотрел на него через пламя костра.
– Ты пять лет провел в тех лагерях во Вьетнаме. Как тебе удалось выжить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Мы были бы очень рады, – сразу же откликнулась Мэри. – Спроси его.
Браун сначала решительно отказался от приглашения. А к вечеру передумал. И уже на следующий день летел в самолете местной авиалинии на север, наблюдая, как по лесу бегут тени от туч.
В аэропорту Или его встретил Базз. Дорога привела их к узкому озеру, окруженному темными елями. Здесь они пересели в каноэ с мотором и пересекли озеро с востока на запад. Пока они плыли, наступила ночь, стало холодно. Но в домике, ожидая их, Мэри развела огонь.
Первый их вечер прошел странно. За ужином Браун много говорил. Их упорное молчание не останавливало его, напротив, оно, казалось, усиливало его словоохотливость. Но в конце концов он насторожился. Ему показалось, что он обидел их чем-то, потом он подумал, что они не одобряют его будущую гонку и считают его хвастуном. Прежде ему всегда удавалось расслабиться в обществе Уордов, на этот раз что-то было не так. После обеда молчание стало тягостным. Базз, выпив два стакана бурбона с водой, ушел, сославшись на усталость. Они остались вдвоем с Мэри.
Брат Мэри был кардиологом в клинике Мэйо, и его домик представлял собой обитель тонкого ценителя природы. В нем находились чучела исчезнувших птиц, бараньи шкуры, а на кофейном столике громоздились книги из серии «Жизнь животных». На каминной доске лежал огромный хариус, которого он поймал на муху в северо-западной части озера.
Мэри сидела в кресле-качалке перед камином и вязала, не поднимая глаз. Они с Энн были ровесницами, но в волосах у Мэри уже мелькала седина, а ее некогда миниатюрная фигура заметно раздобрела. Браун незаметно наблюдал за ней, но она перехватила его взгляд и, широко улыбнувшись, тут же отвела глаза в сторону.
– Мэри, – прервал он это странное молчание, – что происходит с нами?
Она засмеялась, не поднимая глаз.
– Уж не сердитесь ли вы? – допытывался он.
С тех пор как Уорды ушли в религию, взгляды Мэри заметно полевели. И теперь, в эпоху Рейгана, она и Брауны иногда оказывались по разные стороны баррикад.
– Оуэн, из-за чего мне сердиться? – Она засмеялась.
– Я не знаю, – пожал плечами Браун. – Но тогда почему мы так неловко чувствуем себя?
Она покраснела, как подросток.
– Ты очень скован, – сказала она. – Это понятно. Энн говорила, что ты переутомился.
– Так, значит, дело во мне?
– Да. – Она по-прежнему не поднимала глаз. – Тебе надо отдохнуть. Для этого ты и приехал сюда.
Браун вздохнул и отправился спать. На полке в комнате для гостей он обнаружил историю вьетнамской войны Стэнли Карноу и принялся листать ее. Он уже читал книгу прежде, но ему и сейчас не удалось от нее оторваться. Когда перед самым рассветом Уорд пришел разбудить его, он все еще читал.
Легкий навесной мотор деревянного каноэ понес их на восток. Когда солнце поднялось, Уорд поймал щуку на незазубренный крючок. Рукой в резиновой перчатке он схватил ее за голову и снял с крючка. Рыба забилась, пытаясь освободиться, и это ей удалось. Она ушла на свободу.
– Прелестная разбойница, – произнес вслед ей Уорд.
Они поговорили немного о своем друге Тедди, который попал в тюрьму за то, что, напившись, стал виновником автодорожного происшествия. Трудно было представить, как он там.
Днем возле устья ручья они поймали четырех гольцов на обед. Для ночевки они выбрали небольшой островок и поставили палатку на открытом берегу, откуда можно было видеть закат и где их не так одолевали комары. В двадцати футах от их лагеря опустился попить воды хохлатый дятел. Когда разгорелся костер, Уорд принялся за свой бурбон, а Браун взялся чистить рыбу.
– Выпей, Оуэн, – предложил Уорд.
– На меня не действует спиртное.
– Выпей, черт тебя побери.
Быстро закончив с ухой и вымыв руки, Браун сел возле костра и взял чашку с бурбоном и озерной водой, чтобы не обижать друга.
– Мне кажется, что Мэри сердится на меня, – решил выяснить отношения Браун, выпив бурбона. – Но будь я неладен, если знаю почему.
Уорд проворчал:
– Сердится на тебя? Еще чего придумал! Как раз наоборот.
Чтобы освежиться после выпитого виски, Браун плеснул в лицо водой из котелка.
– Итак, теперь ты знаменитость, – провозгласил Уорд. – О тебе пишут в журналах. – «Спортс иллюстрейтед» опубликовал очерк о предстоящей гонке с фотографиями претендентов. – Полагаю, от женщин не будет отбоя.
– Полагать не возбраняется, – отшутился Браун.
– Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы не клюнуть на это.
Они запекли рыбу в глине и ели ее с хрустящей картошкой, которую захватили с собой. Пообедав, вымыли посуду и забросили свои припасы на высокий сук на тот случай, если медведям взбредет в голову прийти искупаться. Виски Уорд оставил при себе.
– Вчера вечером трудно было говорить, – произнес Браун, глядя на костер. – И не удалось расслабиться.
– Тяжесть великих событий, – заметил Уорд. – Предстоящих великих свершений.
– Но я вчера почти забыл об этом, выбросил из головы.
Уорд молча кивнул. На дальнем озере прокричала какая-то птица.
– Это переворачивает всю мою жизнь, – заявил Браун.
– Могу себе представить.
– Решение пришло самым любопытным образом.
– Надо думать, – бросил Уорд.
– Если бы я верил в провидение… – начал Оуэн и осекся. – Послушай, Базз, ко мне приходит то, чего я хотел. Такое случается нечасто.
– Ощущаешь подъем, так?
Брауна одолевал сон, и он привалился спиной к стволу дерева.
– Плохое не приносит радости.
– Тут ты прав, – согласился Уорд. – Я знаю это по себе.
– За всю мою жизнь только Энни привлекала меня с такой же силой.
– Оуэн, – задумчиво произнес Уорд, – мне кажется, что это хорошо, когда человек стремится к тому, чего хочет. Если только он точно знает, что ему действительно хочется этого.
– А вот в этом-то как раз весь фокус!
– Да, весь фокус в этом, дружище. Они смотрели на догорающий костер.
– Иногда я не чувствую в себе уверенности, что смогу потянуть эту гонку, – вдруг признался Браун. – У меня нет такого опыта.
– Тебе видней, – спокойно заметил Уорд.
– Ты думаешь, я смогу?
– Не знаю. Если сомневаешься, то, может быть, тебе не следует браться за это!
– Теперь уже слишком поздно. – Браун засмеялся.
– Ты не один, – напомнил Уорд. – На тебе ответственность за Энн и Мэгги.
– Да, я знаю. – Он налил себе немного виски и, поморщившись, выпил. – Я кругом обязан, за все отвечаю. Не обращай внимания. Со мной все будет в порядке.
– Опять набрался, – пробормотал Уорд, неуверенно вставая на ноги.
– Подожди минутку, Базз, – попросил Браун. Уорд прислонился к стволу дерева. Браун смотрел на него через пламя костра.
– Ты пять лет провел в тех лагерях во Вьетнаме. Как тебе удалось выжить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112