Уорд медленно сполз по стволу на землю.
– Романтик чертов, – пробормотал он, – что ты хочешь, чтобы я рассказал тебе?
– Расскажи, как тебе удалось это. Прежде я никогда не просил об этом.
– Что ж. – Уорд немного подумал и серьезно объяснил: – У меня всегда была при себе палочка, чтобы чистить зубы. Думаю, что она и сыграла основную роль.
– То, как ты выжил, помогло тебе стать таким, какой ты теперь, – настаивал Браун.
– Что за чушь, Оуэн. Что ты хочешь сказать этим, черт возьми?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Ты заблуждаешься.
– В тебе и всегда было что-то такое, что вызывало восхищение. У других. У нас, у Тедди и у меня. Но оттуда ты вернулся каким-то особенным, энергичным, воспрявшим. Невероятно.
– Тебе так представляется это?
– Не только мне, Базз.
– Я там лишился всего, приятель. Разве что только не жизни. Это было единственное, что придавало мне силы. Большинство людей не знают, что значит выжить.
– Ты даже представить себе не можешь, какой дерьмовой была моя жизнь, – быстро заговорил вдруг Браун. – Какой бескрылой и гнусной. Мне просто необходимо обрести такие силы, как у тебя.
Уорд вздохнул.
– Оуэн, каким ты был, таким и остался. Жизнь ничему не научила тебя за двадцать лет.
– Я сохранил надежду. Если ты это имеешь в виду.
Уорд пристально посмотрел на него.
– Хочешь, чтобы я раскрыл тебе тайну жизни, приятель?
– Вот именно, пастор, хочу.
– Дорожи своей жизнью. Какой бы дерьмовой она ни была. Дорожи своей семьей. Война кончилась, и ты жив. Дорожи жизнью во имя тех, кого нет. – Он опять поднялся на ноги. – Вот так. Надеюсь, что все это не покажется тебе таким уж бескрылым.
Уорд собрался уходить, но Браун остановил его.
– Базз, что мне делать? Идти мне на эту гонку или нет?
Уорд отвел глаза.
– Я спрашиваю тебя потому, что ты знаешь предел человеческих возможностей, настаивал Браун. – И ты знаешь меня.
– Лучше бы ты не спрашивал меня об этом, – проговорил Уорд.
– Каким будет твой ответ?
– Я не буду отвечать тебе сейчас. Я могу ошибиться. Если решу, что знаю ответ, я напишу тебе.
– Спасибо, Базз.
– А лучше – спроси у Энн, – посоветовал Уорд. Браун покачал головой.
– Я не задаю ей подобных вопросов. Она надеется, что я знаю себя, и не обрадуется, услышав мои цыплячьи сомнения и рассусоливания.
– Я скажу тебе одну вещь, в которой я уверен. Твоя жена знает тебя лучше, чем тебе кажется.
Браун рассмеялся.
Посреди ночи его разбудил странный и жуткий звук, раздававшийся рядом. Почти мгновенно он почувствовал, что один в палатке. И тут же он услышал этот звук снова – безумный вой загнанного зверя где-то на берегу озера. Он выбрался из спального мешка, нащупал фонарик и выполз из палатки.
От костра остались только тлеющие угли, но света луны, отражавшегося в озере, хватало, чтобы разглядеть очертания его дальнего берега. Когда звук послышался вновь, Браун понял, что это Уорд: стоя по щиколотку в озере, он тихо выл на луну.
– Что это, черт возьми, ты делаешь? – возмутился Браун.
– Заткнись! – яростно бросил Уорд. – Заткнись и слушай.
Где-то совсем далеко за озером раздался вой волка, сначала одного, затем нескольких. Он доносился словно из прошлого, слабый и призрачный, как свет луны.
– Спасибо тебе, Господи, – проговорил Базз Уорд и неуверенным шагом ступил на берег. Когда он подошел ближе, Браун увидел на его лице блаженную улыбку. – Что ты скажешь на это, мой друг?
– Аминь? – спросил Браун.
Следующим утром они на веслах отправились на юг.
– Я в самом деле сожалею о том, что наговорил прошлым вечером, – начал было Браун. – Я, похоже, расклеился. Ты же знаешь, я почти не пью.
Но его прервал заразительный хохот Уорда.
– Ты не сказал ничего такого, что выходило бы за рамки.
– Я не помню, что я говорил.
– Ты высказал то, что у тебя на сердце, дружище. Со мной это можно.
– Я потратил так много энергии на то, чтобы казаться уверенным в своем шаге… И вот – стоило только взять выходной и нарушить установившийся ритм, как тут же все затрещало по швам.
– Я понимаю тебя, дружище.
– Минута слабости, – оправдывался Браун. – Когда-то же должен быть дан выход накопившейся отрицательной энергии.
– Что ж, – заметил Уорд, – в плавании тебя может поджидать и не такое, Оуэн.
Утром Браун помогал Уордам пилить дрова на зиму для обогрева рыбацкого домика. Вначале он работал с пилой, а когда ее перехватил Уорд, стал вместе с Мэри носить поленья в дровяной сарай. Улучив момент, Мэри, стоя в дверях сарая, обратилась к нему:
– Базз сказал, ты думаешь, что я обижена на тебя.
– Мне так казалось. Теперь я думаю, что, наверное, ошибался.
– Я не могла бы всерьез обижаться на тебя, Оуэн. Ты был мне таким хорошим другом.
Он понимал, что она имеет в виду то время, когда Базз был в лагере, а он, Браун, уже возвратился в Штаты из Вьетнама. Когда она говорила ему это, он вдруг понял, что она была тогда влюблена в него, так же как и он в нее. И оба они оказались людьми с принципами.
– Мне кажется, что мы тогда поступили правильно, – проговорил он.
– Совершенно правильно, – согласилась Мэри. – И в большей степени это зависело от тебя. Я всегда буду благодарна тебе.
– А я всегда буду немного жалеть, – заключил он. Она кивнула и коснулась руной его щеки. В ее взгляде было столько нежности, что у него перехватило дыхание, несмотря на то, что прошло уже двадцать лет и она не была такой красивой, как прежде.
В аэропорту Уорды велели ему засвидетельствовать их любовь Энн.
– Обязательно скажи, чтобы она звонила нам, – напутствовала его Мэри. – Мы всю зиму будем на востоке.
– Знаете, – сказал Браун, – это даже поразительно, с каким оптимизмом она относится к предстоящей гонке. Мне даже кажется, что она пошла бы вместо меня.
– Она всегда хорошо ходила под парусом, – заметила Мэри. На прощание она опять посмотрела на него такими же глазами, как утром, но на сей раз не стала дотрагиваться до его щеки.
Направляясь к самолету, Браун увидел Уордов в окне аэровокзала и быстро поднял вверх большие пальцы, показывая, что все будет отлично. Хотя Базз Уорд улыбался и махал ему, он не повторил того же жеста в ответ.
21
В один из дождливых дней, когда Стрикланд пытался заниматься своей центральноамериканской хроникой, из лаборатории доставили фрагменты отснятого у Браунов. Над крышами города висела сырая дымка, размывавшая очертания нижнего Манхэттена. Он сложил коробки возле своего рабочего места. В соседней комнате, где спала Памела, тихо работал радиоприемник, настроенный на волну Уи-би-эй-ай. Диктор сбивчиво зачитывал телеграфное сообщение из Шри-Ланки. В одной из частей острова вырезаны целые деревни. Трупы и случайно уцелевшие сожжены на кострах. «Таких оказалось больше сотни», – объявил диктор, едва ворочая непослушным языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112