Вечером, спустя долгое время после того, как дети разошлись по домам, Джессика услышала за дверью сарая шаги мужа. До этого она была полностью погружена в сочинение текста, который завтра намеревалась продиктовать на контрольной.
Мэттью вошел, как обычно, широким, энергичным шагом и остановился в нескольких шагах от нее, перед учительским столом.
— Вот, значит, где прячется графиня Стрикланд, — заметил он тоном, который показался ей необычным.
Что привело его сюда в этот час, встревоженно спросила себя Джессика.
— Добрый вечер, милорд.
— Да уж, вечер и в самом деле на редкость добрый. Мэттью не сводил взгляда с ее лица. В глубине темно-синих глаз что-то жило — некая мысль или, может быть, чувство, которое невозможно было определить.
— Как прошла встреча с Джеймсом Барлеттом? — поспешно спросила Джессика, нервно вертя в руках перо.
— Лучше не бывает, — ответил Мэттью, понизив голос до волнующего рокота. — Джеймс просил передать тебе его сердечнейшую (он так и сказал — «сердечнейшую») благодарность за помощь в трудных родах его жены.
Ах вот оно что! Джессика вспыхнула. Неудивительно, что муж выглядит расстроенным. Незамужняя девушка помогает роженице разрешиться от бремени — поступок не из тех, в которых признаются с гордостью. А она-то надеялась, что это никогда не дойдет до ушей Мэттью!
— Право, не знаю… не знаю, к чему это выражение благодарности… я рада, что удалось помочь Анне, и…
— Я тоже рад, — мягко прервал он се неуклюжие попытки оправдаться.
— Что?!
— Я рад, Джесси. — Мэттью обогнул стол и привлек ее к себе. — Должен признаться, что мне также очень жаль.
— Чего же вам жаль, милорд?
— Того, что я так нелепо вел себя в тот день. Наговорил всякой всячины, которой ты совсем не заслужила.
Как бы в виде компенсации за незаслуженную обиду муж поцеловал ей руку. Впервые за все время совместной жизни граф держался открыто, словно решил опустить щит, за которым скрывался от нее.
— Если бы отец знал, как прошла наша первая встреча, то вряд ли гордился бы своим наследником.
— Я так надеялась тогда, что ты увидишь во мне настоящую леди с самой первой встречи, — откровенно призналась Джессика, чувствуя проблеск надежды. — Я готовилась к тому вечеру несколько недель — и на тебе! Приземлилась в грязную лужу, в прямом и переносном смысле.
— Разве что в самом начале, — возразил Мэттью, еще раз целуя ей руку. — Однако я бы предпочел, чтобы ты сразу сказала мне тогда, в чем дело.
— Я боялась, — сказала Джессика, чувствуя, что погружается в бесконечную, слегка туманную синеву его глаз, — боялась, что это шокирует тебя.
— Меня не так просто шокировать, Джесси. — Мэттью улыбнулся, отчего в уголках его глаз заложились лучики тонких морщинок. — К тому же я и сам порой могу шокировать кого хочешь.
Джессика невольно засмеялась — и снова оказалась в объятиях мужа. Не теряя времени, он поцеловал ее в смеющийся рот, и от ласкового, щекочущего прикосновения ее колени разом ослабели.
— Например, как-то раз я вообразил себе, что занимаюсь с тобой любовью прямо здесь, — негромко продолжал Мэттью. — Да-да, прямо здесь, на этом видавшем виды столе, среди школьных тетрадей.
— Неужели? — Почему-то Джессика глянула на дверь и обнаружила, что та не только плотно прикрыта, но и заперта на засов.
— Честное слово, — с самым серьезным видом заверил он.
— Но ведь ты не собираешься?.. — Она не могла продолжать и только снова покосилась на дверь.
— А почему бы и нет? Я уже расквитался с тобой за многие из своих ошибок, настало время как-то компенсировать то, что я не вовремя выскочил навстречу твоей лошади. Ведь именно поэтому она сбросила тебя в грязь.
— Ах так! — воскликнула Джессика, как бы по рассеянности закидывая руки ему за шею. — Значит, милорд, вы признаете, что это была ваша вина?
— Признаю, признаю, — кротко согласился Мэттью, расстегивая верхнюю пуговку ее блузки. — Любая вина должна быть заглажена, не правда ли?
В мгновение ока он расстегнул ей блузку, высвободил груди и положил на них ладони. Джессика ахнула. Как обычно, первое же прикосновение заставило ее лишиться всякой воли. Какими ласковыми, опытными и одновременно властными были его руки! Мэттью дотронулся губами до каждого из сосков, потом слегка укусил и, наконец, по очереди с силой втянул в рот, заставляя их отвердеть до сладкой боли. Словно горячие искорки вспыхивали там, где прикасался его рот, где ощущалось это жадное втягивающее движение. Джессика не замечала, как колено мужа осторожно вклинилось между ногами и разжало их, что юбки все выше ползут по бедрам.
Ни на секунду не переставая целовать ее, не выпуская из упоительных тисков ее груди, Мэттью наклонялся все ниже, тем самым заставляя ее откидываться назад, потом одним неуловимым движением приподнял за бедра и опрокинул на стол. Целый ливень быстрых поцелуев сломил единственную попытку сопротивления. Джессика подчинилась, подставив шею, обнаженные груди и плечи под ласкающие прикосновения.
Но когда она почувствовала, что ноги ее ложатся ему на плечи, то невольно приподнялась на локте. Она успела заметить лишь то, что Мэттью опустился на колени перед столом. В следующую секунду его рот прижался там, где находилась самая чувствительная, самая горячая и пульсирующая точка ее тела.
— Мэттью! О Боже мой!..
Джессика почувствовала частое теплое дыхание, прежде чем внутрь скользнул язык, оказавшись как будто очень глубоко. Он бессовестно двигался, достигая каких-то невозможно сладких уголков, потом оказывался снаружи и дотрагивался уже там, заставляя стонать и выгибаться навстречу. Постепенно Джессика перестала сознавать окружающее, полностью отдавшись никогда не испытанной ласке, извиваясь, вздрагивая и что-то бессвязно шепча. Сладостное напряжение внутри нарастало с необычной стремительностью, пока, достигнув пика, женщина не бросилась вниз головой в слепящую бездну головокружительного наслаждения.
Джессика так потерялась в своем маленьком раю, что не слышала, как Мэттью поспешно расстегивает лосины. Она даже не ощутила того, что муж поднялся, что ее ноги внезапно оказались очень высоко. Ее привел в чувство лишь мощный толчок, с которым он оказался внутри. Его было, казалось, даже больше, чем обычно, Мэттью заполнил ее до отказа, заставив издать возглас одновременно протеста и счастья. А потом началось ритмичное движение, сотрясающее старенький стол, и вместе с нарастающим тонким скрипом дерева нарастал испепеляющий жар внутри. На этот раз они достигли вершины одновременно, судорожно вздрагивая и исступленно прижимаясь друг к другу, и, наконец, рухнули, обессиленные. Едва выпрямившись, Мэттью поднял Джессику и стиснул в объятиях.
— Я сказал чистую правду, Джесси, — прошептал он, поглаживая ее влажные от испарины волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130