«Вот еще», - хотел сказать Есеня, но снова поперхнулся.
- Не торопись ты так, я ж не отнимаю, - Чаруша улыбнулась, - я вечером еще принесу. Когда стемнеет.
- Нечего так поздно по улицам разгуливать, - ответил Есеня с набитым ртом, - я как-нибудь перебьюсь.
На самом деле, он уже решил, что с наступлением темноты пойдет к белошвейкам - расспрашивать.
- Да ладно, мне не трудно, - она снова улыбнулась и вздохнула, - ты не бойся, даже если стражники меня поймают, я ничего им не скажу.
- Ага. Слыхала, что со Звягой сделали?
Она кивнула и поморщилась:
- Я не боясь. Я, правда, никогда тебя не выдам.
- Не выдумывай, - рядом с ней Есеня чувствовал себя взрослым и умудренным опытом, - Рассказывай, что там у моих?
- Все в порядке. Только их из дома не выпускают, и стража у них во дворе все время. Я к ним не заходила, мы с Цветой через окно говорили. Утром к ним приходил начальник стражи, очень злой, что они тебя предупредили, но твой отец не позволил трогать твою маму и Цвету. Сам рассказал, где хутор находится, где твоя тетка живет. Так что туда тебе ходить нельзя. Цвета говорит, она думала, что стражники твоего отца убьют, но он как-то с ними договорился. Так что ты за них не бойся.
- Ага? А если они меня не найдут, и мучить их начнут?
- Не начнут. Зачем? Если бы стражники были уверены, что ты об этом узнаешь, тогда да. Но они-то думают, что ты уже далеко. Так что ты не бойся. И потом, там твой отец, он за них заступится.
- Заступится, как же, - проворчал Есеня.
- Конечно заступится. Ты что? Он же вас любит. Да он сегодня утром против сабель с голыми руками вышел, когда стражники в дом вломились. На тебя он только злится. Вляпался, говорит, в какую-то историю, все пьянки твои и гулянки виноваты.
Есеня довольно кивнул.
- А ты правда в какую-то историю вляпался? - спросила Чаруша.
Есеня помотал головой - незачем ей знать про медальон.
- А зачем они тебя ищут?
- Не знаю, - ответил он, не переставая жевать, - может, кто-то про меня сказал что.
Едва стемнело, Есеня направился в швейную мастерскую. Сегодня поднимать его журавлем было некому, и пришлось карабкаться по стене, цепляясь за хлипкие наличники окон и скользкий карниз. Но охота пуще неволи - Есеня едва не сорвался, понадеявшись на подоконную доску чердачного окна, но выбрался, сорвав пару ногтей, и, ругаясь про себя и посасывая кровоточащие пальцы, спустился с чердака вниз. На этот раз кричать он не решился, а очень даже вежливо постучал в дверь, чем сильно белошвеек напугал.
- Кто там? - шепотом спросили из-за двери.
- Это я, Балуй, - так же шепотом ответил он.
- Ой, - пискнули за дверью, и замолчали. Но через минуту дверь распахнулась - на пороге стояла Прелеста.
- Ну заходи, - она пропустила его внутрь и посмотрела по сторонам, - а если кто боится, может сделать вид, что спит. Ну что, добаловался, Балуй?
Она взлохматила ему волосы.
- Да я тут совершенно не причем, - попытался отболтаться Есеня.
- Ври больше. Медальон-то все мы на шее у тебя видели. Есть хочешь?
- Ага. Я всегда хочу.
- Да я знаю. Садись. А рожа чего исцарапана?
- В лесу ночевал, комары сожрали.
- А я думала, опять против восьми стражников за правое дело сражался, - Прелеста рассмеялась, - ну, рассказывай, как тебя угораздило? К нам сам начальник стражи приходил, про тебя и про твой медальон спрашивал.
- И че, рассказали? - презрительно усмехнулся Есеня.
- А ты думал? Конечно, рассказали. Нам тут жить еще, и работать. Нам из-за тебя неприятностей не надо, - Прелеста ласково похлопала его по плечу.
- Да ладно, Балуй, не сердись, - его обняла Голуба с другой стороны, - что ты приходил, мы никому не скажем.
Мудрослов. Отливка.
В лаборатории со вчерашнего вечера висел едкий запах двуокиси азота, или Мудрослову это только казалось? Его старший сын накануне экспериментировал с протравкой металлов едкими кислотами, и Мудрослов нервничал: мальчик мог отравиться, или обжечься - он никогда не старался быть осторожным.
Мудрослов так тщательно готовился к Посвящению старшего сына, с таким нетерпением ждал его, считал дни и, просыпаясь по утрам, мечтательно вздыхал: скоро. Скоро в городе будет два замечательных металлурга. Вдвоем они свернут горы, вдвоем они разгадают все секреты. Едва Вышемир появился на свет, счастливый отец увидел в нем свое продолжение, своего помощника, ученика. Мальчик рос болезненным, худеньким, и больше всего на свете любил отца. Их близость сложилась так рано, насколько это вообще возможно между сыном и отцом. Ее поколебало только появление младшего сына, Остромысла. Но Остромысл стал для отца предметом восхищения и гордости - мальчик должен был вырасти художником: химия, а тем более металлургия, оказались для него слишком грубыми материями, его утонченная душа требовала полета чувств, а не мыслей.
А Вышемир, с младенчества проводивший время в лаборатории отца, с радостью впитывал в себя отцовские знания. Единственное, чего ему не хватало - это наития. Он не чувствовал структуры вещества, не видел металла насквозь, его эксперименты лежали в области готовых алгоритмов, он никогда не пытался отступить от них ни на шаг. Мудрослов был терпелив, он ни разу не посмел обвинить сына в отсутствии смелости - а для того, чтобы пробовать на вкус неизведанное, надо иметь смелость. Это придет. Придет после Посвящения. И тогда жизнь их станет совсем другой - из учителя и ученика они превратятся в единомышленников. Мудрослов страдал оттого, что ему не с кем посоветоваться, не с кем поделиться сомнениями, и страхами, не с кем разобраться в неудачах - никто не мог помочь ему, никто не смог превзойти его, и он, хотя и гордился успехами, но чувствовал себя уязвимым, ощупью пробираясь по запутанным коридорам науки. Вышемир превзойдет его, Вышемир станет великим металлургом, его имя останется в истории. Он не только вернет людям утерянный рецепт «алмазного» булата, он найдет способ превращать железо в золото. Он, его сын, достигнет таких высот, которые не снились отцу.
Когда, за три дня до шестнадцатилетия Вышемира, Мудрослов узнал об исчезновении медальона, то не смог удержать слез разочарования. Он нисколько не сомневался в возвращении медальона, но эта досадная отсрочка подкосила его - ожидание растянулось на неопределенный срок, и Мудрослов не находил себе места. Он говорил с Избором, он умолял его, он рассказывал ему о своих мечтах, но Избор остался глух к его уговорам.
Прошла неделя, а медальона Огнезар вернуть не смог. Мудрослов заходил к нему ежедневно, расспрашивая о том, как продвигаются дела, но Огнезар не торопился делиться с ним секретами. Мудрослову казалось, что Огнезар недостаточно тщательно ищет, не прилагает к этому тех усилий, которые мог бы потратить, и рад был бы ему помочь, посоветовать, объяснить, как нужно действовать, но Огнезар отверг его помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111