А у здешних эта часть души с годами истирается, как мостовая, которую ногами топчут, понимаешь?
Есеня кивнул.
- И дело не в бедности вовсе, наши крестьяне тоже небогатые, а человеку на улице замерзнуть не дадут, и последним куском поделятся. Я это по себе знаю. Тут дело в другом. Люди видят, что хорошо живут только те, кто отбирает, кто жалости не ведает. И все они стремятся стать такими, как будто это залог богатства. И другого счастья, кроме богатства, они не знают. Знаешь, тот кузнец, у которого ты ночевал, он бы не стал еще беднее, если бы тебя накормил. Фунт хлеба медяк стоит, ты ж не вина с мясом хотел, а хлеба, правильно? А они как рассуждают: всех не пережалеешь. Да, всех, конечно, пережалеть нельзя. И я не могу накормить весь город, даже если захочу. Но они же не жалеют никого, понимаешь? Раз всех нельзя, значит и никого жалеть не нужно! Вот что страшно здесь!
Благородный лекарь жил на той самой улице с домами сплошной стеной, где Есене так нравилось рассматривать «кабак для богатых». Полоз внимательно читал латунные вывески над каждой дверью, и, наконец, определил:
- Сюда. Наверх.
Они поднялись по красивой, мраморной лестнице с витражными окнами - по такой лестнице Есеня ходил только в саду у Избора. Резные двери вели в разные стороны, но Полоз выбрал правую, и дернул за шнурок, свисавший из круглого отверстия. Раздался мелодичный звон, и вскоре за дверью послышались шаркающие шаги.
Им открыла пожилая женщина с добрым лицом, опрятная и накрахмаленная.
- Вы к доктору Добронраву? Подождите, пожалуйста, здесь, у него сейчас пациент.
Женщина предложила им раздеться и снять сапоги, а потом проводила в комнату с большим окном и двумя дверьми, по трем сторонам которой стояли мягкие диваны. Полоз безо всякого стеснения уселся на блестящую обивку, и Есеня, как ему не казалось это диковатым, последовал его примеру. Ничего себе! Это же, наверное, парча! Он потрогал диван пальцами.
- Полоз, а это парча?
- Нет. Просто вышито шелковыми нитками, поэтому блестит. Сядь нормально, мы же вольные люди, а не ущербные.
- Да просто как-то жалко… Задницей на такую красоту садиться…
Полоз рассмеялся и нагнулся к Есене:
- Я чуть не забыл, сними медальон, чтобы лекарь его не увидел.
Есеня кивнул и быстро снял цепочку с шеи. В это время дверь распахнулась, и из нее вышла старушка, которую под руку поддерживал юноша, одетый не многим лучше Есени. Доктор - высокий и очень красивый мужчина лет сорока - попрощался с этой парой и посмотрел на Полоза.
- Здравствуйте. Вы ко мне?
- Да.
- Видите ли, сегодня вторник, а бесплатных пациентов я принимаю в понедельник, среду и пятницу… - извиняясь, пробормотал доктор, опустив голову.
- Я заплачу, - кивнул Полоз.
- Я нисколько не хотел вас обидеть, но вы нездешние и я должен был предупредить…
- Ерунда. Хотите, я заплачу вам вперед?
- Нет, что вы… проходите.
Есеня сунул медальон Полозу в руки и встал.
Кабинет доктора был огромным и белым и, несмотря на утренний, и вовсе не ранний, час, там в изобилии горели свечи. Доктор подошел к рукомойнику и сполоснул руки, а Полоз подтолкнул Есеню вперед, к стулу с высокой спинкой.
- И кто из вас болен? - с улыбкой спросил доктор и указал Полозу на стул.
- Он, - Полоз кивнул на Есеню, - парень примерно месяц назад переболел воспалением легких, в довольно тяжелой форме, а теперь ему несколько ночей довелось провести на улице, и у него снова начался кашель.
- Раздевайтесь, юноша. Как вы себя чувствуете?
К Есене еще никто не обращался на «вы», и это его рассмешило.
- Мы чувствуем себя отлично, - хохотнул он и через голову скинул рубаху.
Доктор взял со стола трубку, с обеих сторон похожую на дудку - у лекаря в Олехове была точно такая же - и прижал ее Есене к груди.
- Правосторонний процесс был? - через некоторое время спросил он.
- Да, - ответил Полоз.
- Пока не вижу ничего страшного, повернитесь спиной.
Есеня покорно развернулся и доктор на пару секунд замер.
- Я полагаю, отец не мог сотворить такого с ребенком… - пробормотал он и развернул Есеню спиной к свету.
- Это я в мастерской работал, - снова хохотнул Есеня.
- К ссадинам прикладывайте полотенца, смоченные в солевом растворе, две чайные ложки на небольшую кружку, - доктор повернулся к Полозу, - соль вытянет всю грязь. Примерно три раза в день, пока не очистятся раны.
Доктор осторожно прижал трубку Есене к спине, и велел глубоко дышать. Потом заглянул в рот, оттопырил ему оба уха по очереди, и велел одеваться.
- Конечно, здоровым я бы его не назвал, - доктор сел, - но и больным его считать не следует. Бронхит, небольшой, как следствие воспаления легких, истощение, раны. Я думаю, хороший уход, тепло, и нормальное питание - все, что ему нужно. Побольше ягод, яблок, молочного. На ночь давайте горячее молоко с медом.
Есеня облизнулся: молоко с медом - это как раз то, против чего он ни разу не возражал.
- А гулять мне можно? - спросил он.
- Гулять нужно, но недолго, чтобы не простыть. По полчаса, три раза в день.
- И долго мне так… мучится?
- Дней пять, я думаю. А потом, если средства вам позволяют, можете снова прийти ко мне.
- Позволяют, позволяют, - кивнул Полоз, - сколько я вам должен?
- Два серебряника. Но если для вас это много…
- Нет, это не много, - Полоз достал кошелек.
- Послушайте, вы ведь образованный человек, я вижу это по вашей речи… Но я не могу понять, кто вы. А мне это очень любопытно.
- Я вольный человек Оболешья, - сказал Полоз, и в его голосе Есене послышалась гордость.
- Вот как? Это очень интересно. Мне, право, неловко навязывать вам свое общество, но, возможно, вы не отказались бы отобедать у меня сегодня? Вместе с юношей, разумеется. Мне было бы интересно с вами поговорить.
Полоз задумался и, помолчав, ответил:
- Простите, но я не могу принять этого предложения. Хотя мне тоже было бы приятно и интересно с вами поговорить.
Он поднялся и потянул Есеню за собой.
- Очень жаль, - вздохнул доктор, - тогда я жду вас через пять дней, в воскресенье. В понедельник у меня бесплатный прием, и тут очень много народу.
- До свидания, - сказал Полоз и распахнул дверь, выталкивая Есеню вперед.
Он шагнул за порог и тут же нос к носу столкнулся с Избором, одетым в длинный халат. Есеня попятился назад и беспомощно оглянулся на Полоза.
- Балуй? - Избор робко улыбнулся и неловко развел руками.
Полоз посмотрел внимательно, взял Есеню за плечо, и церемонно кивнул:
- Здравствуй, благородный Избор. Я не ошибся?
Тот покачал головой.
- Меня зовут Полоз. Ты чего-то хотел от мальчика?
- Я… я всего лишь хотел спросить, узнать…
- Избор, ты знаком с ними? - удивился доктор.
- Это Балуй, сын кузнеца Жмура, тот самый парень, которому… - он осекся.
- Ну, тогда вы тем более должны прийти к нам на обед, - улыбнулся доктор, - и не беспокойтесь, как видите, один человек вне закона уже скрывается в нашем доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Есеня кивнул.
- И дело не в бедности вовсе, наши крестьяне тоже небогатые, а человеку на улице замерзнуть не дадут, и последним куском поделятся. Я это по себе знаю. Тут дело в другом. Люди видят, что хорошо живут только те, кто отбирает, кто жалости не ведает. И все они стремятся стать такими, как будто это залог богатства. И другого счастья, кроме богатства, они не знают. Знаешь, тот кузнец, у которого ты ночевал, он бы не стал еще беднее, если бы тебя накормил. Фунт хлеба медяк стоит, ты ж не вина с мясом хотел, а хлеба, правильно? А они как рассуждают: всех не пережалеешь. Да, всех, конечно, пережалеть нельзя. И я не могу накормить весь город, даже если захочу. Но они же не жалеют никого, понимаешь? Раз всех нельзя, значит и никого жалеть не нужно! Вот что страшно здесь!
Благородный лекарь жил на той самой улице с домами сплошной стеной, где Есене так нравилось рассматривать «кабак для богатых». Полоз внимательно читал латунные вывески над каждой дверью, и, наконец, определил:
- Сюда. Наверх.
Они поднялись по красивой, мраморной лестнице с витражными окнами - по такой лестнице Есеня ходил только в саду у Избора. Резные двери вели в разные стороны, но Полоз выбрал правую, и дернул за шнурок, свисавший из круглого отверстия. Раздался мелодичный звон, и вскоре за дверью послышались шаркающие шаги.
Им открыла пожилая женщина с добрым лицом, опрятная и накрахмаленная.
- Вы к доктору Добронраву? Подождите, пожалуйста, здесь, у него сейчас пациент.
Женщина предложила им раздеться и снять сапоги, а потом проводила в комнату с большим окном и двумя дверьми, по трем сторонам которой стояли мягкие диваны. Полоз безо всякого стеснения уселся на блестящую обивку, и Есеня, как ему не казалось это диковатым, последовал его примеру. Ничего себе! Это же, наверное, парча! Он потрогал диван пальцами.
- Полоз, а это парча?
- Нет. Просто вышито шелковыми нитками, поэтому блестит. Сядь нормально, мы же вольные люди, а не ущербные.
- Да просто как-то жалко… Задницей на такую красоту садиться…
Полоз рассмеялся и нагнулся к Есене:
- Я чуть не забыл, сними медальон, чтобы лекарь его не увидел.
Есеня кивнул и быстро снял цепочку с шеи. В это время дверь распахнулась, и из нее вышла старушка, которую под руку поддерживал юноша, одетый не многим лучше Есени. Доктор - высокий и очень красивый мужчина лет сорока - попрощался с этой парой и посмотрел на Полоза.
- Здравствуйте. Вы ко мне?
- Да.
- Видите ли, сегодня вторник, а бесплатных пациентов я принимаю в понедельник, среду и пятницу… - извиняясь, пробормотал доктор, опустив голову.
- Я заплачу, - кивнул Полоз.
- Я нисколько не хотел вас обидеть, но вы нездешние и я должен был предупредить…
- Ерунда. Хотите, я заплачу вам вперед?
- Нет, что вы… проходите.
Есеня сунул медальон Полозу в руки и встал.
Кабинет доктора был огромным и белым и, несмотря на утренний, и вовсе не ранний, час, там в изобилии горели свечи. Доктор подошел к рукомойнику и сполоснул руки, а Полоз подтолкнул Есеню вперед, к стулу с высокой спинкой.
- И кто из вас болен? - с улыбкой спросил доктор и указал Полозу на стул.
- Он, - Полоз кивнул на Есеню, - парень примерно месяц назад переболел воспалением легких, в довольно тяжелой форме, а теперь ему несколько ночей довелось провести на улице, и у него снова начался кашель.
- Раздевайтесь, юноша. Как вы себя чувствуете?
К Есене еще никто не обращался на «вы», и это его рассмешило.
- Мы чувствуем себя отлично, - хохотнул он и через голову скинул рубаху.
Доктор взял со стола трубку, с обеих сторон похожую на дудку - у лекаря в Олехове была точно такая же - и прижал ее Есене к груди.
- Правосторонний процесс был? - через некоторое время спросил он.
- Да, - ответил Полоз.
- Пока не вижу ничего страшного, повернитесь спиной.
Есеня покорно развернулся и доктор на пару секунд замер.
- Я полагаю, отец не мог сотворить такого с ребенком… - пробормотал он и развернул Есеню спиной к свету.
- Это я в мастерской работал, - снова хохотнул Есеня.
- К ссадинам прикладывайте полотенца, смоченные в солевом растворе, две чайные ложки на небольшую кружку, - доктор повернулся к Полозу, - соль вытянет всю грязь. Примерно три раза в день, пока не очистятся раны.
Доктор осторожно прижал трубку Есене к спине, и велел глубоко дышать. Потом заглянул в рот, оттопырил ему оба уха по очереди, и велел одеваться.
- Конечно, здоровым я бы его не назвал, - доктор сел, - но и больным его считать не следует. Бронхит, небольшой, как следствие воспаления легких, истощение, раны. Я думаю, хороший уход, тепло, и нормальное питание - все, что ему нужно. Побольше ягод, яблок, молочного. На ночь давайте горячее молоко с медом.
Есеня облизнулся: молоко с медом - это как раз то, против чего он ни разу не возражал.
- А гулять мне можно? - спросил он.
- Гулять нужно, но недолго, чтобы не простыть. По полчаса, три раза в день.
- И долго мне так… мучится?
- Дней пять, я думаю. А потом, если средства вам позволяют, можете снова прийти ко мне.
- Позволяют, позволяют, - кивнул Полоз, - сколько я вам должен?
- Два серебряника. Но если для вас это много…
- Нет, это не много, - Полоз достал кошелек.
- Послушайте, вы ведь образованный человек, я вижу это по вашей речи… Но я не могу понять, кто вы. А мне это очень любопытно.
- Я вольный человек Оболешья, - сказал Полоз, и в его голосе Есене послышалась гордость.
- Вот как? Это очень интересно. Мне, право, неловко навязывать вам свое общество, но, возможно, вы не отказались бы отобедать у меня сегодня? Вместе с юношей, разумеется. Мне было бы интересно с вами поговорить.
Полоз задумался и, помолчав, ответил:
- Простите, но я не могу принять этого предложения. Хотя мне тоже было бы приятно и интересно с вами поговорить.
Он поднялся и потянул Есеню за собой.
- Очень жаль, - вздохнул доктор, - тогда я жду вас через пять дней, в воскресенье. В понедельник у меня бесплатный прием, и тут очень много народу.
- До свидания, - сказал Полоз и распахнул дверь, выталкивая Есеню вперед.
Он шагнул за порог и тут же нос к носу столкнулся с Избором, одетым в длинный халат. Есеня попятился назад и беспомощно оглянулся на Полоза.
- Балуй? - Избор робко улыбнулся и неловко развел руками.
Полоз посмотрел внимательно, взял Есеню за плечо, и церемонно кивнул:
- Здравствуй, благородный Избор. Я не ошибся?
Тот покачал головой.
- Меня зовут Полоз. Ты чего-то хотел от мальчика?
- Я… я всего лишь хотел спросить, узнать…
- Избор, ты знаком с ними? - удивился доктор.
- Это Балуй, сын кузнеца Жмура, тот самый парень, которому… - он осекся.
- Ну, тогда вы тем более должны прийти к нам на обед, - улыбнулся доктор, - и не беспокойтесь, как видите, один человек вне закона уже скрывается в нашем доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111