Сначала никто не обратил на это внимания, но Есеня приложил все усилия к тому, чтобы разбойники заметили его «мучения».
- Че, Жмуренок, силенок не хватает? - посмеялся Хлыст.
- Мало кашки кушал! - захохотали сзади.
- Мама Гожа, дай ему еще ложечку!
- Да не мучься ты так, дай сюда, - протянул руку Ворошила.
- Я сам, - обижено ответил Есеня.
- Давай, - Ворошила ухватился за фляжку и вырвал ее у Есени из рук.
Но стоило только повернуть крышку в сторону, нагретый у костра, подслащенный и взболтанный квас, шипя, вырвался наружу упругой пенной струей. Ворошила не сразу понял, что происходит, и за пару секунд все вокруг, включая Есеню, были облиты квасом с ног до головы. Разбойники повскакали с мест, отряхиваясь и вытирая лица, опрокидывая миски, расплескивая кружки, наступая друг другу на ноги и на фуфайки - переполох получился исключительный. Есеня хохотал до слез, и, надо сказать, он был не единственным. Особенно веселились те, кто сидел дальше всех от Ворошилы.
- Ворошила, ты че сделал? - тупо спросил Рубец, опрокинувший на себя миску каши.
- Действительно, - усмехнулся Полоз, - как тебе это удалось?
Ворошила беспомощно посмотрел на фляжку, которую закрыл слишком поздно, но быстро догадался, в чем дело.
- Жмуренок, - угрюмо начал он, посмотрев на хохочущего Есеню, - это что такое?
- Это? Квас, - довольно ответил Есеня, продолжая похохатывать.
- Эх ты гаденыш…
- Лежачего не бьют! - снова засмеялся Есеня и прикрылся одеялом.
- Еще как бьют! Рубец, подержи-ка его за ноги!
Ворошила стянул с него одеяло и с завидной легкостью перекинул Есеню через коленку.
- Это не честно! - взвизгнул Есеня, давясь смехом, когда Рубец ухватил его за лодыжки, - я больной!
- Щас я тебя лечить буду, - Ворошила хлопнул его по заду тяжелой широкой ладошкой, - ты доиграешься когда-нибудь!
- Дяденька, пусти, я больше не буду! - хохотал Есеня, надеясь вырваться, под громкий гогот разбойников.
- Не пущу! Баловник нашелся!
- Я не баловник, я Балуй! - завыл Есеня сквозь смех - слишком уж тяжелая была рука у Ворошилы.
- Вот тебе, Балуй! - Ворошила шлепнул его еще пару раз и отпустил, - будешь знать, как над старшими потешаться.
- Над младшими потешаться можно, значит? - Есеня потер ушибленное место с видом оскорбленной невинности.
- Балуй… - пробормотал Ворошила, - а ведь и вправду - Балуй. Выздоравливаешь, значит?
Есеня повалился на постеленный у костра лапник, закатил глаза и шепнул:
- Я умираю…
- Выздоравливает, выздоравливает, - посмеялся Полоз.
- Умираю… - упрямо повторил Есеня слабым голосом, - от жестокого обращения…
С этого дня Жмуренком его называли все реже. И чем больше развлечений он придумывал, тем чаще разбойники кричали ему:
- Ах ты! Балуй…
А, по мере выздоровления, идей у него становилось все больше - ведь заняться было совершенно нечем. Однажды он заткнул печную трубу пучком травы, насыпал сажи у самой печной дверцы, так что при попытке раздуть огонь черное облако мигом вылетело наружу, и Гнус, пытавшийся растопить печь, перепачкался с ног до головы. Гонялся Гнус за Есеней долго, но так и не догнал. Лучшей своей выдумкой он считал кринку, спрятанную высоко в густых ветвях ольхи, у спуска к озеру, с привязанным к ней ремнем. Каждый, кто проходил мимо, считал своим долгом вернуть ремень в лагерь. Но стоило потянуть его вниз, и кринка наклонялась, обливая хозяйственного разбойника водой. Под конец, человек семь разбойников прятались в кустах вместе с Есеней, чтобы посмеяться над очередной жертвой.
Когда Ворошила посчитал Есеню полностью здоровым для того чтобы отправляться в дальний поход, давно началась распутица - местами по лесу пройти было невозможно, и Полоз, скрипя зубами, сказал, что придется ждать морозов. Впрочем, морозы ударили рано, снег выпал в середине октября, и таять не собирался.
Перед выходом Полоз заставил Есеню побриться, к его неудовольствию - с бородкой, хоть и жиденькой, Есеня казался сам себе гораздо взрослей. Но, зная привычки вольных людей, стража гораздо пристальней присматривалась ко всем обладателям бород, поэтому рисковать из-за глупостей не стоило.
Выходили затемно, прощались коротко - Хлыст, Щерба и Ворошила вышли их проводить.
- Ну что, Балуй? - Хлыст опустил Есене на лоб шапку Забоя, - возвращайся. Скучно без тебя будет.
- Да ладно… - проворчал Есеня.
- Ты, главное, на земле не сиди, и ноги держи сухими, - напутствовал Щерба, - если промочил ноги - сразу скажи Полозу. Хуже нет зимой с мокрыми ногами - отморозишь и не заметишь.
- Хорошо, хорошо, - отмахивался Есеня - ему не терпелось пуститься в путь.
Полоз же шептался с Ворошилой - тот оставался за верховода.
Есеня посмотрел на заснеженный лес - ночью сильно подморозило, и все вокруг покрылось голубым, игольчатым инеем. Только печные трубы, торчащие из-под снега, неаккуратно чернели на общем фоне. На минуту стало немного грустно - в землянках, хоть и полутемных, было уютно и тепло, гораздо лучше, чем в шалашах. И к разбойникам он привык. Скучновато, конечно, но не так уж плохо.
- Пошли, - окликнул его Полоз.
Есеня в последний раз глянул на обустроенный для зимовки лагерь и поспешил за Полозом - грусть мгновенно выветрилась из головы. Урдия - страна мудрецов, страна теплого моря, страна сказок и волшебных историй. Любой мальчишка мечтает попасть в Урдию.
Избор. Кобруч
Разбойники величали себя «вольными людьми». Избора это и рассмешило и в чем-то задело. Как будто люди, живущие в городе, вольными не были. А впрочем… Доля истины в этом присутствовала.
У «вольных людей» Избор нашел самый теплый прием и уважение. Верховод - крупный, бородатый мужчина - осторожно расспросил его о медальоне, но сделал это потихоньку от остальных. И более всего его интересовало, может ли Избор заставить светиться красный луч. Даже если бы Избор мог это сделать, никогда бы не стал помогать разбойникам в этом: он отлично понимал, зачем это нужно. Они надеялись снять заклятие, они хотели открыть медальон.
Он прожил у разбойников три дня, не раскрывая карт, но, похоже, они и без него узнали, что медальона у Избора нет. Ну и как-то случайно, у костра, один из разбойников проговорился, что Жмуренок в лесу, у вольных людей, и теперь можно не опасаться, что медальон попадет в руки Огнезара.
Избор подивился, с какой тщательностью «вольные люди» умели беречь свои секреты, и с каким уважением относились к чужим. Весть о том, что Жмуренок у «вольных людей», им передали по цепочке, от лагеря к лагерю. Но тот, кто принес это известие, уже не знал, в каком лагере конкретно прячут мальчишку. Наверняка, в остальные лагеря передали весть и об Изборе. Только верховод знал, где находится соседний лагерь, и понятия не имел, как найти тот, из которого вести приходили к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
- Че, Жмуренок, силенок не хватает? - посмеялся Хлыст.
- Мало кашки кушал! - захохотали сзади.
- Мама Гожа, дай ему еще ложечку!
- Да не мучься ты так, дай сюда, - протянул руку Ворошила.
- Я сам, - обижено ответил Есеня.
- Давай, - Ворошила ухватился за фляжку и вырвал ее у Есени из рук.
Но стоило только повернуть крышку в сторону, нагретый у костра, подслащенный и взболтанный квас, шипя, вырвался наружу упругой пенной струей. Ворошила не сразу понял, что происходит, и за пару секунд все вокруг, включая Есеню, были облиты квасом с ног до головы. Разбойники повскакали с мест, отряхиваясь и вытирая лица, опрокидывая миски, расплескивая кружки, наступая друг другу на ноги и на фуфайки - переполох получился исключительный. Есеня хохотал до слез, и, надо сказать, он был не единственным. Особенно веселились те, кто сидел дальше всех от Ворошилы.
- Ворошила, ты че сделал? - тупо спросил Рубец, опрокинувший на себя миску каши.
- Действительно, - усмехнулся Полоз, - как тебе это удалось?
Ворошила беспомощно посмотрел на фляжку, которую закрыл слишком поздно, но быстро догадался, в чем дело.
- Жмуренок, - угрюмо начал он, посмотрев на хохочущего Есеню, - это что такое?
- Это? Квас, - довольно ответил Есеня, продолжая похохатывать.
- Эх ты гаденыш…
- Лежачего не бьют! - снова засмеялся Есеня и прикрылся одеялом.
- Еще как бьют! Рубец, подержи-ка его за ноги!
Ворошила стянул с него одеяло и с завидной легкостью перекинул Есеню через коленку.
- Это не честно! - взвизгнул Есеня, давясь смехом, когда Рубец ухватил его за лодыжки, - я больной!
- Щас я тебя лечить буду, - Ворошила хлопнул его по заду тяжелой широкой ладошкой, - ты доиграешься когда-нибудь!
- Дяденька, пусти, я больше не буду! - хохотал Есеня, надеясь вырваться, под громкий гогот разбойников.
- Не пущу! Баловник нашелся!
- Я не баловник, я Балуй! - завыл Есеня сквозь смех - слишком уж тяжелая была рука у Ворошилы.
- Вот тебе, Балуй! - Ворошила шлепнул его еще пару раз и отпустил, - будешь знать, как над старшими потешаться.
- Над младшими потешаться можно, значит? - Есеня потер ушибленное место с видом оскорбленной невинности.
- Балуй… - пробормотал Ворошила, - а ведь и вправду - Балуй. Выздоравливаешь, значит?
Есеня повалился на постеленный у костра лапник, закатил глаза и шепнул:
- Я умираю…
- Выздоравливает, выздоравливает, - посмеялся Полоз.
- Умираю… - упрямо повторил Есеня слабым голосом, - от жестокого обращения…
С этого дня Жмуренком его называли все реже. И чем больше развлечений он придумывал, тем чаще разбойники кричали ему:
- Ах ты! Балуй…
А, по мере выздоровления, идей у него становилось все больше - ведь заняться было совершенно нечем. Однажды он заткнул печную трубу пучком травы, насыпал сажи у самой печной дверцы, так что при попытке раздуть огонь черное облако мигом вылетело наружу, и Гнус, пытавшийся растопить печь, перепачкался с ног до головы. Гонялся Гнус за Есеней долго, но так и не догнал. Лучшей своей выдумкой он считал кринку, спрятанную высоко в густых ветвях ольхи, у спуска к озеру, с привязанным к ней ремнем. Каждый, кто проходил мимо, считал своим долгом вернуть ремень в лагерь. Но стоило потянуть его вниз, и кринка наклонялась, обливая хозяйственного разбойника водой. Под конец, человек семь разбойников прятались в кустах вместе с Есеней, чтобы посмеяться над очередной жертвой.
Когда Ворошила посчитал Есеню полностью здоровым для того чтобы отправляться в дальний поход, давно началась распутица - местами по лесу пройти было невозможно, и Полоз, скрипя зубами, сказал, что придется ждать морозов. Впрочем, морозы ударили рано, снег выпал в середине октября, и таять не собирался.
Перед выходом Полоз заставил Есеню побриться, к его неудовольствию - с бородкой, хоть и жиденькой, Есеня казался сам себе гораздо взрослей. Но, зная привычки вольных людей, стража гораздо пристальней присматривалась ко всем обладателям бород, поэтому рисковать из-за глупостей не стоило.
Выходили затемно, прощались коротко - Хлыст, Щерба и Ворошила вышли их проводить.
- Ну что, Балуй? - Хлыст опустил Есене на лоб шапку Забоя, - возвращайся. Скучно без тебя будет.
- Да ладно… - проворчал Есеня.
- Ты, главное, на земле не сиди, и ноги держи сухими, - напутствовал Щерба, - если промочил ноги - сразу скажи Полозу. Хуже нет зимой с мокрыми ногами - отморозишь и не заметишь.
- Хорошо, хорошо, - отмахивался Есеня - ему не терпелось пуститься в путь.
Полоз же шептался с Ворошилой - тот оставался за верховода.
Есеня посмотрел на заснеженный лес - ночью сильно подморозило, и все вокруг покрылось голубым, игольчатым инеем. Только печные трубы, торчащие из-под снега, неаккуратно чернели на общем фоне. На минуту стало немного грустно - в землянках, хоть и полутемных, было уютно и тепло, гораздо лучше, чем в шалашах. И к разбойникам он привык. Скучновато, конечно, но не так уж плохо.
- Пошли, - окликнул его Полоз.
Есеня в последний раз глянул на обустроенный для зимовки лагерь и поспешил за Полозом - грусть мгновенно выветрилась из головы. Урдия - страна мудрецов, страна теплого моря, страна сказок и волшебных историй. Любой мальчишка мечтает попасть в Урдию.
Избор. Кобруч
Разбойники величали себя «вольными людьми». Избора это и рассмешило и в чем-то задело. Как будто люди, живущие в городе, вольными не были. А впрочем… Доля истины в этом присутствовала.
У «вольных людей» Избор нашел самый теплый прием и уважение. Верховод - крупный, бородатый мужчина - осторожно расспросил его о медальоне, но сделал это потихоньку от остальных. И более всего его интересовало, может ли Избор заставить светиться красный луч. Даже если бы Избор мог это сделать, никогда бы не стал помогать разбойникам в этом: он отлично понимал, зачем это нужно. Они надеялись снять заклятие, они хотели открыть медальон.
Он прожил у разбойников три дня, не раскрывая карт, но, похоже, они и без него узнали, что медальона у Избора нет. Ну и как-то случайно, у костра, один из разбойников проговорился, что Жмуренок в лесу, у вольных людей, и теперь можно не опасаться, что медальон попадет в руки Огнезара.
Избор подивился, с какой тщательностью «вольные люди» умели беречь свои секреты, и с каким уважением относились к чужим. Весть о том, что Жмуренок у «вольных людей», им передали по цепочке, от лагеря к лагерю. Но тот, кто принес это известие, уже не знал, в каком лагере конкретно прячут мальчишку. Наверняка, в остальные лагеря передали весть и об Изборе. Только верховод знал, где находится соседний лагерь, и понятия не имел, как найти тот, из которого вести приходили к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111