Кто-то будет рисковать, а он - сидеть в лесу, как дурак, и чего-то дожидаться.
- А можно я с тобой? - на всякий случай спросил он.
- Нет. Ты с ума сошел? Стража с ног сбилась, а ты сам к ним явишься, да еще и с медальоном на шее. И вообще, я говорил. Если возникает опасная ситуация, ты бежишь бегом куда глаза глядят, а я прикрываю твой отход, понятно? Ты бегаешь быстрей меня, а я лучше тебя дерусь. Именно поэтому медальон будет у тебя. Понятно?
- Понятно, понятно…
- А ты что, домой хотел зайти?
И тут Есеня понял, что очень, очень хотел зайти домой. На минутку, только попрощаться. Он ведь так и не попрощался с ними - ни с матерью, ни с батей… Как сбежал тогда через окно, так больше никого, кроме Цветы, и не видел. А дома сейчас тепло, печка топится. Мамка щи, наверное, варит. Девчонки у окошка сидят, вышивают. Батька в кузне молотком стучит - как он теперь, без Есени? Может, взял помощника? Он давно грозился, потому как молотобоец из Есени был, прямо скажем, никакой - за четверть часа выдыхался, махая кувалдой. Эх, хоть бы одну ночь дома переночевать! Глаза защипало, и Есеня мотнул головой.
- Я постараюсь узнать, как там твои, - Полоз похлопал его по плечу, - не кисни.
- Да я и не кисну, - проворчал Есеня, отворачиваясь, чтоб Полоз не заметил слез на его глазах. Он спрятал медальон на груди, под рубахой, и огляделся в поисках поваленного дерева или пня, на который можно присесть. За пару часов тут и замерзнуть можно!
Полоз вернулся, когда Есеня от холода начал скакать вприпрыжку, вытоптав вокруг дуба аккуратную круглую площадку. Снег скрипел и уминался плохо.
- Тебя от самых ворот слышно, - Полоз вышел из-за деревьев совершенно бесшумно и неожиданно - и как у него это получалось? - топаешь, как лось.
- Ну что? - спросил Есеня.
- Все в порядке. Молочка хочешь? Было теплое, когда покупал.
- Хочу! - расплылся Есеня в улыбке - он не пил молока с тех пор, как ушел из города.
- Я знаю, ты любишь, - Полоз достал флягу из самой середины котомки - она была закутана в одеяло.
- С чего это ты взял?
- Да ты когда болел, много чего про себя рассказывал. И молочка просил все время. Гожа так плакала даже, а Хлыст в деревню собирался, за молоком для тебя.
- Че, правда что ли? - Есеня открутил крышку и присосался к фляге - молоко осталось теплым.
- Мы его отговорили. Мало того, что рискованно, так ведь прокиснет, пока до лагеря донесешь. Много не пей, живот заболит.
- Чего это? Никогда не болел, а тут заболит? - Есеня чуть не захлебнулся, закашлялся и облился молоком - оно по подбородку потекло на шею, намочив намотанный на шею платок.
- Эх ты, телок… Смотри, я предупредил. Твоих Жмур отправил в деревню, к родителям Жидяты. Так что за них не беспокойся, никто их не найдет в случае чего. Жидята тебе привет передавал, и батьке твоему я от тебя поклон велел передать.
- Поклон… - Есеня хохотнул, - не многовато ли?
- В самый раз. Не слышу я что-то уважения к родителю в твоих словах.
- А за что его уважать-то?
- За то что тебя, змееныша, на свет родил и кормил столько лет, - Полоз скривился - он всегда кривился, когда речь заходила о Жмуре.
- Ну и что? Подумаешь - родил! Не он меня родил, а мамка. А он только по затылку бил, да чуть что за вожжи хватался.
- Был бы ты моим сыном, я б не вожжами - я б тебя, непутевого, кнутом драл, и каждый день.
- За что это?
- А для ума. Портянки до сих пор наматывать не научился, вещи теряешь, под ноги не смотришь. Молоком вот облился и не утерся, теперь мерзнуть будешь. Пошли! Телок.
Есеня обижено засопел. Подумаешь - портянки. Ну да, теперь, конечно, приходится хромать, но ведь ему самому, не Полозу же! Он пошел вслед за верховодом, изредка икая - не стоило пить молоко так быстро - и намереваясь молчать всю дорогу, пока тот сам не захочет заговорить. Но Полоз тоже молчал и нисколько не скучал без разговоров.
- Слушай, а почему мы идем на юго-запад? - не выдержал Есеня примерно через четверть часа, - Урдия же на юго-востоке.
- А ты откуда знаешь, где запад, а где - восток?
- Знаю, - фыркнул Есеня: чего проще по солнцу определить?
- Мы пойдем через Кобруч. А там по реке, на санях, а потом - на лодке. В Урдии теплое море, и река не промерзает.
- Там что, всегда лето?
- Нет. Придешь - посмотришь, - Полоз на ходу обычно говорил коротко, - хуже ничего не видел, чем зима в Урдии.
- А ты там долго жил?
- Долго.
- А сколько?
- Восемь лет.
Есеня присвистнул - ничего себе! Восемь лет - это же полжизни!
- А в Кобруче ты был? - спросил он и икнул.
- Конечно.
- Ну и как там?
- По-разному. Закрой рот. На морозе говорить вредно, охрипнешь. И не слышу я почти ничего.
И так третий день подряд! Полоз шел впереди, не оглядываясь, в шапке, натянутой на уши - конечно, он ничего не слышал. А Есене осточертел зимний лес - ничего интересного по пути не попадалось, лишь бесконечные деревья, кусты и канавы. Хорошо хоть снега было не много. От нечего делать Есеня вытащил из-под фуфайки медальон, и разглядывал его со всех сторон: не может быть, чтоб он не открывался! Надо только поискать секрет. Может, сковырнуть камушки? Или надавить на них сильней? Или сунуть лезвие между двух створок и попробовать сломать?
Есеня достал нож, который висел на поясе, под фуфайкой - это, конечно, был уже не булат, но лезвие все равно оставалось очень острым, острей бритвы. Он поставил нож на еле заметную, волосяную щель между двух створок медальона, и увидел, что режущая кромка ножа туда входит!
- Под ноги смотри, - велел Полоз, не оглядываясь.
- Ага, - машинально ответил Есеня, тут же споткнулся о толстый сук, лежащий посреди тропинки, и, падая, врезался лбом Полозу в поясницу.
- Жмуренок… - Полоз обернулся и подхватил его за плечи, - я же сказал - смотри под ноги! Сейчас бы на нож напоролся! Зачем тебе нож? Чем ты вообще занимаешься?
- Проверить хотел одну мысль, - Есеня пожал плечами.
- Нашел время! Ты что, медальон ножом ковырял?
- Ну да. Смотри!
- Слушай… - Полоз шумно вдохнул, - ты думаешь, когда что-то делаешь?
- Иногда, - набычился Есеня.
- Ты на секунду представь, что бы произошло, если бы он открылся.
- И что бы произошло?
- Через эту вещицу проходили огромные энергии, ты даже не можешь себе представить, какие! Никто не знает, что произойдет, что из нее вырвется, когда она откроется. Да тебя, и меня заодно, может порвать на куски!
- Да ну, ерунда. Ну, раскрутится пружинка, ну, по пальцам стукнет… - Есеня пожал плечами - не видел он ничего страшного в медальоне, как не старался представить себе его силу.
- Жмуренок, щас я тебе по пальцам стукну.
- Ну посмотри! Вот, ведь пролезает лезвие! - Есеня снова вставил режущую кромку в еле заметную щелку в медальоне. А чтобы закрепить успех, попробовал слегка повернуть нож, чтобы эту щелку расширить.
Раздался оглушительный щелчок, нож надломился, и острый кусок металла стрельнул вверх, вскользь царапнув лоб Есени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
- А можно я с тобой? - на всякий случай спросил он.
- Нет. Ты с ума сошел? Стража с ног сбилась, а ты сам к ним явишься, да еще и с медальоном на шее. И вообще, я говорил. Если возникает опасная ситуация, ты бежишь бегом куда глаза глядят, а я прикрываю твой отход, понятно? Ты бегаешь быстрей меня, а я лучше тебя дерусь. Именно поэтому медальон будет у тебя. Понятно?
- Понятно, понятно…
- А ты что, домой хотел зайти?
И тут Есеня понял, что очень, очень хотел зайти домой. На минутку, только попрощаться. Он ведь так и не попрощался с ними - ни с матерью, ни с батей… Как сбежал тогда через окно, так больше никого, кроме Цветы, и не видел. А дома сейчас тепло, печка топится. Мамка щи, наверное, варит. Девчонки у окошка сидят, вышивают. Батька в кузне молотком стучит - как он теперь, без Есени? Может, взял помощника? Он давно грозился, потому как молотобоец из Есени был, прямо скажем, никакой - за четверть часа выдыхался, махая кувалдой. Эх, хоть бы одну ночь дома переночевать! Глаза защипало, и Есеня мотнул головой.
- Я постараюсь узнать, как там твои, - Полоз похлопал его по плечу, - не кисни.
- Да я и не кисну, - проворчал Есеня, отворачиваясь, чтоб Полоз не заметил слез на его глазах. Он спрятал медальон на груди, под рубахой, и огляделся в поисках поваленного дерева или пня, на который можно присесть. За пару часов тут и замерзнуть можно!
Полоз вернулся, когда Есеня от холода начал скакать вприпрыжку, вытоптав вокруг дуба аккуратную круглую площадку. Снег скрипел и уминался плохо.
- Тебя от самых ворот слышно, - Полоз вышел из-за деревьев совершенно бесшумно и неожиданно - и как у него это получалось? - топаешь, как лось.
- Ну что? - спросил Есеня.
- Все в порядке. Молочка хочешь? Было теплое, когда покупал.
- Хочу! - расплылся Есеня в улыбке - он не пил молока с тех пор, как ушел из города.
- Я знаю, ты любишь, - Полоз достал флягу из самой середины котомки - она была закутана в одеяло.
- С чего это ты взял?
- Да ты когда болел, много чего про себя рассказывал. И молочка просил все время. Гожа так плакала даже, а Хлыст в деревню собирался, за молоком для тебя.
- Че, правда что ли? - Есеня открутил крышку и присосался к фляге - молоко осталось теплым.
- Мы его отговорили. Мало того, что рискованно, так ведь прокиснет, пока до лагеря донесешь. Много не пей, живот заболит.
- Чего это? Никогда не болел, а тут заболит? - Есеня чуть не захлебнулся, закашлялся и облился молоком - оно по подбородку потекло на шею, намочив намотанный на шею платок.
- Эх ты, телок… Смотри, я предупредил. Твоих Жмур отправил в деревню, к родителям Жидяты. Так что за них не беспокойся, никто их не найдет в случае чего. Жидята тебе привет передавал, и батьке твоему я от тебя поклон велел передать.
- Поклон… - Есеня хохотнул, - не многовато ли?
- В самый раз. Не слышу я что-то уважения к родителю в твоих словах.
- А за что его уважать-то?
- За то что тебя, змееныша, на свет родил и кормил столько лет, - Полоз скривился - он всегда кривился, когда речь заходила о Жмуре.
- Ну и что? Подумаешь - родил! Не он меня родил, а мамка. А он только по затылку бил, да чуть что за вожжи хватался.
- Был бы ты моим сыном, я б не вожжами - я б тебя, непутевого, кнутом драл, и каждый день.
- За что это?
- А для ума. Портянки до сих пор наматывать не научился, вещи теряешь, под ноги не смотришь. Молоком вот облился и не утерся, теперь мерзнуть будешь. Пошли! Телок.
Есеня обижено засопел. Подумаешь - портянки. Ну да, теперь, конечно, приходится хромать, но ведь ему самому, не Полозу же! Он пошел вслед за верховодом, изредка икая - не стоило пить молоко так быстро - и намереваясь молчать всю дорогу, пока тот сам не захочет заговорить. Но Полоз тоже молчал и нисколько не скучал без разговоров.
- Слушай, а почему мы идем на юго-запад? - не выдержал Есеня примерно через четверть часа, - Урдия же на юго-востоке.
- А ты откуда знаешь, где запад, а где - восток?
- Знаю, - фыркнул Есеня: чего проще по солнцу определить?
- Мы пойдем через Кобруч. А там по реке, на санях, а потом - на лодке. В Урдии теплое море, и река не промерзает.
- Там что, всегда лето?
- Нет. Придешь - посмотришь, - Полоз на ходу обычно говорил коротко, - хуже ничего не видел, чем зима в Урдии.
- А ты там долго жил?
- Долго.
- А сколько?
- Восемь лет.
Есеня присвистнул - ничего себе! Восемь лет - это же полжизни!
- А в Кобруче ты был? - спросил он и икнул.
- Конечно.
- Ну и как там?
- По-разному. Закрой рот. На морозе говорить вредно, охрипнешь. И не слышу я почти ничего.
И так третий день подряд! Полоз шел впереди, не оглядываясь, в шапке, натянутой на уши - конечно, он ничего не слышал. А Есене осточертел зимний лес - ничего интересного по пути не попадалось, лишь бесконечные деревья, кусты и канавы. Хорошо хоть снега было не много. От нечего делать Есеня вытащил из-под фуфайки медальон, и разглядывал его со всех сторон: не может быть, чтоб он не открывался! Надо только поискать секрет. Может, сковырнуть камушки? Или надавить на них сильней? Или сунуть лезвие между двух створок и попробовать сломать?
Есеня достал нож, который висел на поясе, под фуфайкой - это, конечно, был уже не булат, но лезвие все равно оставалось очень острым, острей бритвы. Он поставил нож на еле заметную, волосяную щель между двух створок медальона, и увидел, что режущая кромка ножа туда входит!
- Под ноги смотри, - велел Полоз, не оглядываясь.
- Ага, - машинально ответил Есеня, тут же споткнулся о толстый сук, лежащий посреди тропинки, и, падая, врезался лбом Полозу в поясницу.
- Жмуренок… - Полоз обернулся и подхватил его за плечи, - я же сказал - смотри под ноги! Сейчас бы на нож напоролся! Зачем тебе нож? Чем ты вообще занимаешься?
- Проверить хотел одну мысль, - Есеня пожал плечами.
- Нашел время! Ты что, медальон ножом ковырял?
- Ну да. Смотри!
- Слушай… - Полоз шумно вдохнул, - ты думаешь, когда что-то делаешь?
- Иногда, - набычился Есеня.
- Ты на секунду представь, что бы произошло, если бы он открылся.
- И что бы произошло?
- Через эту вещицу проходили огромные энергии, ты даже не можешь себе представить, какие! Никто не знает, что произойдет, что из нее вырвется, когда она откроется. Да тебя, и меня заодно, может порвать на куски!
- Да ну, ерунда. Ну, раскрутится пружинка, ну, по пальцам стукнет… - Есеня пожал плечами - не видел он ничего страшного в медальоне, как не старался представить себе его силу.
- Жмуренок, щас я тебе по пальцам стукну.
- Ну посмотри! Вот, ведь пролезает лезвие! - Есеня снова вставил режущую кромку в еле заметную щелку в медальоне. А чтобы закрепить успех, попробовал слегка повернуть нож, чтобы эту щелку расширить.
Раздался оглушительный щелчок, нож надломился, и острый кусок металла стрельнул вверх, вскользь царапнув лоб Есени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111