А для него очарование их
связи частично и состояло в том, что они видели друг друга очень редко,
возможно всего пару часов в месяц.
Хилари была уверена, что она может прижать его к стенке, если они
чуть больше времени проведут вместе. В то время как Руперт находился в
Аахене в конце июля, она вылетела в Германию, оставив детей на
многострадального Криспина. Она объяснила это тем, что для того, чтобы
рисовать, ей нужно побыть одной. После завершения соревнований в Аахене
Руперт отослал домой Подж с Билли и лошадьми, сказав, что пробудет здесь
еще день-другой, присматривая новых лошадей. Всю неделю он был очень
вспыльчив с Подж, потому что чувствовал себя виноватым и нервничал из-за
того, что должна была приехать Хилари. Вместе с Хилари они поехали в
гостинницу в Черном лесу, которую выбрала Хилари. Их пребывание там было
просто мукой. Не ладя с ней, Руперт обнаружил, что для него стало кошмаром
разговаривать с ней за обедом, гулять с ней в лесу или, просыпаясь поутру,
слышать ее злой голос. После 48 часов, проведенных вместе, они крупно
поскандалили и возвратились домой разными рейсами.
Тем временем Подж вернулась домой 24 часами ранее с Билли и Дженни и
нашла Англию во власти засухи. День за днем немилосердно сверкало солнце,
молодые деревья и цветы засыхали; зеленая Пенскомбская долина стала
желтой; речки превратились в ручейки; опадали листья на деревьях. В
Глочестершире людям запретили поливать сады и мыть машины; разговоры
постоянно вращались вокруг водонапорных труб и нормирования воды.
Возвратившись домой, Билли и Дженни сразу свалились в постель на 16
часов, отдыхая после путешествия. Но Подж и Треси на следующее утро должны
были встать в 6 часов, так как лошади требовали постоянного ухода. Когда
пришло телефонное сообщение, что Руперт прибывает вечером, Подж удвоила
усилия. Обычно, чтобы восстановить свою власть хозяина в доме и на
конюшне, Руперт появлялся домой в привередливом настроении, критикуя все,
что она делала, и язвя над тем, что она дуется. Даже после полудня
безжалостная жара все никак не спадала. Большинство лошадей находилось в
конюшне, спасаясь от мух. Они выходили из нее только ночью. Арктурус,
серый жеребец ирландских кровей, был последним приобретением Руперта.
Одетая в черное бикини и эспадриллы, завязав потные волосы конским
хвостом, Подж стягивала ремнем покрывающий бандаж для укрепления мускулов
коня и болтала с ним.
- Ах ты, безобразник мой дорогой, - обратилась она к нему в то время
как Арктурус легонько, с любовью подталкивал ее в спину. - Твой хозяин
приезжает домой и он хочет, чтобы ты выглядел хорошо. Будем надеяться, что
он будет в хорошем настроении и не будет на нас сердиться, Арчи. Ты не
хотел задеть препятствие в тройном прыжке, а я не хочу придавать этому
значение. Он может быть просто ужасен, Арчи. Если он не будет с нами
хорошим, когда он должен быть хорошим, я не думаю, что мы ответим ему
язвительными замечаниями.
- А я и не ожидаю этого от тебя. - Раздался голос у нее за спиной. -
Но я сегодня в хорошем настроении.
Арктурус дернул головой, а Подж подскочила от неожиданности, уронила
скребок и покраснела. - Я не ожидала, что ты появишься так рано.
- Конечно нет. Иначе ты бы соответственно оделась.
- Извини. - Она подняла соломенный скребок и вновь с жаром принялась
обтирать бока Арктуруса, которые уже блестели. - Но сегодня очень жарко.
- Ты выглядишь очень привлекательно, - сказал Руперт, дергая ее за
хвостик. - Я не хотел бы, чтобы у Филлипса возникали какие-то подозрения.
- Филлипс, помощник садовника, питал безответную любовь к Подж. - Ты - моя
собственность, - добавил Руперт.
Подж охватило такое безмерное ощущение счастья, что даже слезы
брызнули у нее из глаз.
- Хей, - Руперт вновь мягко дернул ее за хвост. - Ты, кажется, не
очень рада видеть меня.
Я рада, рада. - Она смахнула слезы тыльной стороной ладони, оставляя
полоску грязи на лице. - Я просто думала, что ты сердился на меня, и если
я сделаю все отлично до твоего приезда, ты не будешь сердиться.
- Все прекрасно, - успокоил ее Руперт. - Я должен переодеться.
Заканчивай с Арчи и пойдем прогуляемся по полям, а заодно посмотрим на
жеребенка от Джемини.
Он неспеша удалился, сопровождаемый Беджером и двумя собаками Джека
Рассела.
Руки Подж дрожали, когда она заполняла сеном кормушку Арктуруса и
наполняла водой его бадью для питья. Затем она поднялась к себе на верхний
этаж и тщательно вымыла лицо. - Такое ужасное, грязное пятно на лице. - Ей
захотелось также вымыть волосы до его возвращения. Они, наверное, до сих
пор пахнут дымом от того, что Билли и Дженни бесконечно курили по дороге
домой. Она приняла душ, дважды помыла подмышки, трижды подмылась и
расчихалась, посыпая себя огромным количеством талька. Она только успела
одеть причудливую оранжевую Т-образную блузку и юбку, которые тут же
прилипли к ее мокрому телу, как услышала, что Руперт зовет ее снизу.
Руперт уже ожидал ее внизу, когда она спускалась по пристав ной лестнице
из своей мансарды, его руки скользнули ей под юбку, большие пальцы вжались
в пухлые бедра.
- Не надо, - вскрикнула она.
На нем не было ничего, кроме пары старых джинсов и от него пахло
дорогим французским кремом после бритья, название которого она не могла
произнести. Внезапно ей стало нечем дышать.
- Не здесь, - сказала она, задыхаясь. - Как насчет Филлипса и миссис
Кемпбелл-Блек?
- В Лондоне. Подойди. Почему ты изменилась? Ты выглядишь очень
сексуально в бикини.
- Слишком толстая, - пробормотала Подж, одевая резиновые сапоги.
- Какого черта ты одеваешь сапоги?
- Гадюки, - ответила Подж. - На прошлой неделе Филлипс убил одну на
теннисном корте. А крапива, а татарник...
Они шли по выжженым полям. Руперт нес фотоаппарат Хассельблад,
который он получил в качестве приза в Аахене. Каштаны роняли оранжевые
листья, головки чертополоха начинали пушиться, маленькая рощица грабов,
которую Руперт насадил в начале года, уже засохла. Земля была покрыта
громадными трещинами. Вдали слышался слитный шум, который издавала
пожарная машина.
- Если на днях не будет дождя, то у нас будут трудности, - сказал
Руперт. - В Критлдене будет убийство.
Крапива на пути к потайному водоему Билли, обычно достигающая 4 футов
и скрывающая прохожего почти с головой, теперь еле поднялась на 18 дюймов
и сегодня не представляла опасности для ног Подж. Водоем был почти пустой.
Пот ручьями сбегал между грудями Подж и струился по ее бедрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
связи частично и состояло в том, что они видели друг друга очень редко,
возможно всего пару часов в месяц.
Хилари была уверена, что она может прижать его к стенке, если они
чуть больше времени проведут вместе. В то время как Руперт находился в
Аахене в конце июля, она вылетела в Германию, оставив детей на
многострадального Криспина. Она объяснила это тем, что для того, чтобы
рисовать, ей нужно побыть одной. После завершения соревнований в Аахене
Руперт отослал домой Подж с Билли и лошадьми, сказав, что пробудет здесь
еще день-другой, присматривая новых лошадей. Всю неделю он был очень
вспыльчив с Подж, потому что чувствовал себя виноватым и нервничал из-за
того, что должна была приехать Хилари. Вместе с Хилари они поехали в
гостинницу в Черном лесу, которую выбрала Хилари. Их пребывание там было
просто мукой. Не ладя с ней, Руперт обнаружил, что для него стало кошмаром
разговаривать с ней за обедом, гулять с ней в лесу или, просыпаясь поутру,
слышать ее злой голос. После 48 часов, проведенных вместе, они крупно
поскандалили и возвратились домой разными рейсами.
Тем временем Подж вернулась домой 24 часами ранее с Билли и Дженни и
нашла Англию во власти засухи. День за днем немилосердно сверкало солнце,
молодые деревья и цветы засыхали; зеленая Пенскомбская долина стала
желтой; речки превратились в ручейки; опадали листья на деревьях. В
Глочестершире людям запретили поливать сады и мыть машины; разговоры
постоянно вращались вокруг водонапорных труб и нормирования воды.
Возвратившись домой, Билли и Дженни сразу свалились в постель на 16
часов, отдыхая после путешествия. Но Подж и Треси на следующее утро должны
были встать в 6 часов, так как лошади требовали постоянного ухода. Когда
пришло телефонное сообщение, что Руперт прибывает вечером, Подж удвоила
усилия. Обычно, чтобы восстановить свою власть хозяина в доме и на
конюшне, Руперт появлялся домой в привередливом настроении, критикуя все,
что она делала, и язвя над тем, что она дуется. Даже после полудня
безжалостная жара все никак не спадала. Большинство лошадей находилось в
конюшне, спасаясь от мух. Они выходили из нее только ночью. Арктурус,
серый жеребец ирландских кровей, был последним приобретением Руперта.
Одетая в черное бикини и эспадриллы, завязав потные волосы конским
хвостом, Подж стягивала ремнем покрывающий бандаж для укрепления мускулов
коня и болтала с ним.
- Ах ты, безобразник мой дорогой, - обратилась она к нему в то время
как Арктурус легонько, с любовью подталкивал ее в спину. - Твой хозяин
приезжает домой и он хочет, чтобы ты выглядел хорошо. Будем надеяться, что
он будет в хорошем настроении и не будет на нас сердиться, Арчи. Ты не
хотел задеть препятствие в тройном прыжке, а я не хочу придавать этому
значение. Он может быть просто ужасен, Арчи. Если он не будет с нами
хорошим, когда он должен быть хорошим, я не думаю, что мы ответим ему
язвительными замечаниями.
- А я и не ожидаю этого от тебя. - Раздался голос у нее за спиной. -
Но я сегодня в хорошем настроении.
Арктурус дернул головой, а Подж подскочила от неожиданности, уронила
скребок и покраснела. - Я не ожидала, что ты появишься так рано.
- Конечно нет. Иначе ты бы соответственно оделась.
- Извини. - Она подняла соломенный скребок и вновь с жаром принялась
обтирать бока Арктуруса, которые уже блестели. - Но сегодня очень жарко.
- Ты выглядишь очень привлекательно, - сказал Руперт, дергая ее за
хвостик. - Я не хотел бы, чтобы у Филлипса возникали какие-то подозрения.
- Филлипс, помощник садовника, питал безответную любовь к Подж. - Ты - моя
собственность, - добавил Руперт.
Подж охватило такое безмерное ощущение счастья, что даже слезы
брызнули у нее из глаз.
- Хей, - Руперт вновь мягко дернул ее за хвост. - Ты, кажется, не
очень рада видеть меня.
Я рада, рада. - Она смахнула слезы тыльной стороной ладони, оставляя
полоску грязи на лице. - Я просто думала, что ты сердился на меня, и если
я сделаю все отлично до твоего приезда, ты не будешь сердиться.
- Все прекрасно, - успокоил ее Руперт. - Я должен переодеться.
Заканчивай с Арчи и пойдем прогуляемся по полям, а заодно посмотрим на
жеребенка от Джемини.
Он неспеша удалился, сопровождаемый Беджером и двумя собаками Джека
Рассела.
Руки Подж дрожали, когда она заполняла сеном кормушку Арктуруса и
наполняла водой его бадью для питья. Затем она поднялась к себе на верхний
этаж и тщательно вымыла лицо. - Такое ужасное, грязное пятно на лице. - Ей
захотелось также вымыть волосы до его возвращения. Они, наверное, до сих
пор пахнут дымом от того, что Билли и Дженни бесконечно курили по дороге
домой. Она приняла душ, дважды помыла подмышки, трижды подмылась и
расчихалась, посыпая себя огромным количеством талька. Она только успела
одеть причудливую оранжевую Т-образную блузку и юбку, которые тут же
прилипли к ее мокрому телу, как услышала, что Руперт зовет ее снизу.
Руперт уже ожидал ее внизу, когда она спускалась по пристав ной лестнице
из своей мансарды, его руки скользнули ей под юбку, большие пальцы вжались
в пухлые бедра.
- Не надо, - вскрикнула она.
На нем не было ничего, кроме пары старых джинсов и от него пахло
дорогим французским кремом после бритья, название которого она не могла
произнести. Внезапно ей стало нечем дышать.
- Не здесь, - сказала она, задыхаясь. - Как насчет Филлипса и миссис
Кемпбелл-Блек?
- В Лондоне. Подойди. Почему ты изменилась? Ты выглядишь очень
сексуально в бикини.
- Слишком толстая, - пробормотала Подж, одевая резиновые сапоги.
- Какого черта ты одеваешь сапоги?
- Гадюки, - ответила Подж. - На прошлой неделе Филлипс убил одну на
теннисном корте. А крапива, а татарник...
Они шли по выжженым полям. Руперт нес фотоаппарат Хассельблад,
который он получил в качестве приза в Аахене. Каштаны роняли оранжевые
листья, головки чертополоха начинали пушиться, маленькая рощица грабов,
которую Руперт насадил в начале года, уже засохла. Земля была покрыта
громадными трещинами. Вдали слышался слитный шум, который издавала
пожарная машина.
- Если на днях не будет дождя, то у нас будут трудности, - сказал
Руперт. - В Критлдене будет убийство.
Крапива на пути к потайному водоему Билли, обычно достигающая 4 футов
и скрывающая прохожего почти с головой, теперь еле поднялась на 18 дюймов
и сегодня не представляла опасности для ног Подж. Водоем был почти пустой.
Пот ручьями сбегал между грудями Подж и струился по ее бедрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142