При этом зрелище волнение, вызванное запиской Хисвет, мгновенно
улетучилось, и Мышелов, миновав последний уличный фонарь, приблизился к
низкому темному храму. В его разогретом спиртным мозгу беспорядочно
крутились обрывки сведений, которые он когда-либо слышал об истинных богах
Ланкмара. Им не нужны были ни жрецы, ни богатство, ни даже поклонники. Им
было достаточно этого тусклого храма - до тех пор, пока их не тревожили.
Это казалось весьма странным и даже зловещим в мире, где все другие боги,
включая и ланкмарских, казалось, стремились иметь как можно больше
поклонников, богатств и рекламы. Истинные боги Ланкмара выходили наружу,
лишь когда городу грозила близкая беда - да и то не всякий раз, - чтобы
спасти город, покарать, но не его врагов, а его жителей, а потом поскорее
удалиться в свой угрюмый храм, на свои тронутые тленом ложа.
На крыше этого святилища и в тени вокруг него крыс не было.
Вздрогнув, Мышелов повернулся к нему спиной; напротив, стиснутый
неясными башнями зернохранилищ, на фоне далеких радужных минаретов дворца
Глипкерио, казавшихся в лунном свете нарисованными пастелью, стоял узкий и
темный дом торговца зерном Хисвина. Свет горел лишь в одном окошке на
верхнем этаже.
Неистовое желание, пробужденное в Мышелове запиской Хисвет, вспыхнуло
с новой силой: его так и подмывало забраться в это окно по совершенно
гладкой, лишенной каких бы то ни было украшений стене, однако, несмотря на
выпитое, здравый смысл одержал верх. Ведь, в конце концов, Хисвет написала
сперва "терпелив", а потом уж "отважен".
Со вздохом пожав плечами, он вернулся на ярко освещенную часть улицы
Богов, отдал почти все оставшиеся деньги жеманной и увешанной
драгоценностями девушке-рабыне за маленькую хрустальную бутылочку редкого
белого бренди, стоявшую на лотке, который висел у нее на животе, прямо под
обнаженной грудью, и, одним глотком выпив обжигающую ледяную жидкость,
почувствовал в себе достаточно смелости, чтобы углубиться в зияющую тьму
улицы Монахинь. Мышелов намеревался дойти до площади за улицей Мыслителей
и через Ремесленническую добраться до Грошовой, где помещался дом Джоха.
На борту "Каракатицы", свернувшись клубочком в "вороньем гнезде",
черный котенок дергался и постанывал во сне, словно его одолевали кошмары,
достойные взрослого кота или даже тигра.
10
На рассвете Фафхрд, украв ягненка, въехал в поле пшеницы немного
севернее Илтхмара, чтобы позавтракать самому и накормить кобылицу.
Внушительные куски мяса, нанизанные на толстую зеленую ветку и зажаренные,
вернее, хорошо высушенные на небольшом костерке, были восхитительны,
однако жующая кобыла угрюмо и не особенно одобрительно разглядывала своего
нового хозяина, как будто хотела сказать: "Я, конечно, поем этого зерна,
хотя кормежка эта мягкая, водянистая и ненажористая по сравнению с жестким
мингольским зерном, на котором меня вскормили и сделали выносливой и
отважной, какой всегда становишься, если хорошенько хрустеть зубами".
Едва они покончили с завтраком, как им пришлось срочно смываться от
возмущенных пастухов и фермеров, которые с криками уже бежали к ним по
зеленой ниве. Камень, брошенный фермером, в послужном списке у которого
явно была не одна дюжина волков с размозженными головами, просвистел прямо
над головой Фафхрда. Не ввязываясь в схватку. Северянин галопом ускакал от
них, после чего пустил кобылу иноходью, чтобы поразмыслить, как ему лучше
пробраться через Илтхмар: впереди уже виднелись его приземистые башни,
казавшиеся золотыми в лучах только что взошедшего солнца, а объездной
дороги вокруг города не было.
Илтхмар, стоявший на берегу Внутреннего моря немного к югу от Зыбучих
Земель, которые тянулись на запад, в сторону Ланкмара, был скверным,
коварным и златолюбивым городом. Он располагался на самом перепутье и был
примерно одинаково удален от пустынных Восточных Земель, лесистой Земли
Восьми Городов и степей, где кочевали безжалостные минголы вместе со своим
шатровым стойбищем. Благодаря столь выгодному местоположению, он всегда
стремился обманом или силой взимать пошлину со всех проезжих. Его
сухопутных пиратов и морских разбойников, делившихся добычей с двуличными
баронами-правителями, боялись повсеместно, однако могущественные державы
не могли позволить какой-либо одной из них завладеть столь важным
стратегическим пунктом, поэтому Илтхмар сохранял независимость посредника,
хотя и весьма жуликоватого и ненадежного.
Поскольку город являлся как бы перекрестком, где сходились пути
путешественников, а значит, и собирались сплетни со всего Невона, Нингобль
Семиокий и выбрал своей резиденцией запутанную волшебную пещеру,
располагавшуюся у подножия небольшой горной гряды к югу от Илтхмара.
Следов мингольского набега Фафхрд не увидел, и это ему не очень
понравилось. Пробраться через встревоженный Илтхмар было бы гораздо проще,
чем через Илтхмар, делающий вид, что лениво греется на солнышке, но на
самом деле высматривающий, с кого бы чего урвать. Северянин пожалел, что
не взял с собой Крешкру, как собирался прежде. Ее жуткого вида костяк мог
бы послужить пропуском более надежным, чем даже охранная грамота от Царя
Востока со знаменитой Бегемотовой печатью, оттиснутой на востоке с
крупинками золота. В новую женщину никогда нельзя влюбляться до
умопомрачения, но и сбегать от нее тоже нельзя - иначе останешься в
дураках! Кроме того, Фафхрд жалел, что оставил ей лук - теперь ему
хотелось бы иметь даже два.
Однако неприятности начались, когда он уже на три четверти пересек
замусоренный город с его полными клопов постоялыми дворами и приветливыми
с виду тавернами, где всяким простакам подают отдающее смолой вино,
зачастую приправленное опиумом. Внимание Фафхрда явно отвлек большой и
яркий караван, отправляющийся домой, в Восточные Земли. Единственным
украшением окружавших Северянина жалких домов были бесчисленные
изображения илтхмарского крысоподобного божества.
И двумя кварталами спустя начались неприятности в виде семи
исшрамленных, рябых головорезов в черных сапогах, узких черных штанах и
куртках, черных плащах с отброшенными назад капюшонами и в черных же
облегающих шапочках. Еще миг назад улица казалась пустынной, а тут Фафхрд
обнаружил, что все семеро обступили его, угрожая мерзкими зазубренными
мечами и прочим оружием и требуя, чтобы он спешился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79