Где-то заскулила одинокая
собака, но вскоре затихла.
Лекторрас остановились в паре ярдов от нас как раз там, где в свете
факела они казались мраморными. Их было пятеро: девушка и юноша, которых я
встретил в саду с гробницами, два других юноши примерно шестнадцати лет и
девушка того же возраста. Все были одеты в белые одежды, как и Мазлек,
белое на белом. У всех на переносице было зеленое пятнышко. Все были такие
красивые, что дух захватывало. Не той красотой, которую можно было
спокойно созерцать, если ты не склонен поклоняться им. Я не был склонен.
Мне не нужно было и гадать, что они будут делать дальше, потому что
они никого из нас долго не держали в неведении.
- Рессаверн нет, - сказал один из старших юношей.
- Она должна прийти, - сказала старшая девушка. - Смотрите, как их
много. - Взглянув на людей, она улыбнулась снисходительно и сказала: - Как
они невежественны и грубы. Что проку от их спасения?
- Они должны почитать нас, - заметил юноша помоложе, тот, которого я
встретил в саду, - но они только глупо таращатся. Думают, наверно, что мы
цирк, и сейчас будем развлекать их.
- Мне не нужно их почитание, но они должны принести нам подарки, -
произнесла старшая девушка. - Они должны принести нам свое золото, если
оно есть у них. Или благовония, или хорошую кожу для сбруи, или лошадей.
Что-нибудь. Но они же хотят все даром. Не думаю, что мне хочется
прикасаться к их дурно пахнущим коричневым телам.
- Я тоже, - сказала младшая девушка. Она обняла своего дружка за
талию и промурлыкала: - Я хочу касаться только тебя, Сиронн.
Все это время они, конечно, говорили на городском языке, на той более
древней его разновидности, которой пользовался Мазлек. Только я один
понимал их жеманную болтовню, толпа просто ждала в смиренном терпении,
когда же благородные боги начнут свои чудеса.
Я не был уверен, заметили ли лекторрас меня среди прочих. Вероятно,
нет, потому что мое внутреннее молчание закрывало меня от всего, как
броня.
Теперь боги впали в уклончивое созерцание.
Люди в ответ неуверенно и жалобно смотрели на них. Вскоре мужчина
около меня, ошибочно приняв неподвижность лекторрас за приглашение или
просто не вынесший дальнейшей бездеятельности, вышел из толпы и направился
прямо к ним. Он тяжело опустился на колени на лед перед ними.
- Повелители, - произнес он, запинаясь.
Лекторрас уставились на него с нескрываемым отвращением.
- Что ему надо? - спросил юноша Сиронн.
- Могущественные, - прошептал мужчина, - я слеп на левый глаз.
Старшая девушка очень тщательно и ясно произнесла на языке деревни:
- Так будь благодарен, что хоть правый глаз еще видит.
Ее спутники, засмеялись смехом слабоумных.
Человек у их ног, очевидно, подумав, что неправильно сказал, объяснил
снова:
- Я слеп на один глаз. Я ничего не могу видеть.
- Полагаю, в любом случае, в твоей развалившейся лачуге не на что
смотреть, - сказал старший юноша, говоривший до того.
Девушка помоложе наклонилась к мужчине и мило произнесла:
- Возьми в полночь головешку и выжги глаза всем остальным в твоей
деревне, тогда ты сможешь повелевать ими с твоим одним глазом. Они выберут
тебя королем.
Человек, стоявший на коленях на ледяном пляже, поднял руки к лицу в
сильном замешательстве, но он все еще полагал, что это его собственная
ошибка, что он не может объяснить им. Он простер руки к старшей девушке,
инстинктивно прося сочувствия, считая ее более зрелой и ответственнее
остальных. Его пальцы коснулись ее накидки, и она с негодованием в своих
бесцветных глазах развернулась к нему и подняла свою руку. Из ее ладони
появился тонкий кинжал света и ударил его в бровь.
Энергия этого удара была слабой, но не по ее воле, подумалось мне, а
потому что она еще молода и не вошла в свою полную Силу, к счастью. Иначе,
по-моему, она бы убила его за то, что он коснулся ее.
Снова зеркало. Эта спесь. Несмышленыш, не наученный и не обученный.
Но если я что-то и чувствовал, то это был не гнев. Я пробрался через
смешанную безмолвно боль толпы и подошел к ним, встав около упавшего на
спину мужчины. Я наклонился над ним, коснулся его и исцелил.
Он перекатился на живот, зажимая рукой глаза, затем опять на спину и
сел. Ему было от чего прийти в замешательство. Он мог приспособиться к
своему исправленному зрению только постепенно. Толпа не понимала, что
происходит. Взглянув на лекторрас, я понял, что они-то разобрались во всем
происходящем достаточно хорошо.
Их реакция была как у своры диких собак, физически объединившихся в
стаю перед опасностью, их глаза сверкали, а рты открылись, чтобы кусаться.
Вскоре одна из собак сердито заворчала, как это всегда бывает.
- Ты, - раздраженно произнес Сиронн, - ты всего лишь человек. Что ты
делаешь?
Затем подхватила вся стая.
- Трюк!
- Богиня предупреждала Рессаверн о нем.
- Он не может тягаться с нами.
Слепой, уже не слепой больше, вскочил на ноги у нас за спиной. Из его
крика мы поняли, что он полагает, что его глаза исцелила молния этой
сучки. И именно она в этот момент послала второй разряд в меня.
Я легко отбил в сторону ее слабую Силу. В воздухе послышался треск:
это энергия налетела на другую энергию. Толпа людей позади меня издала
свой первый крик.
Я наблюдал, на что были способны лекторрас. Они объединились для
коллективной атаки, показав тем самым, что за их нечеловеческими лицами
вполне человеческие мозги. Но они были всего лишь дети, злобные, потому
что не знали, что такое наказание, а знали, что Земля круглая, а они
повелители ее.
Я дал клятву и, чтобы освободиться от нее, поменял настоящее и
прошлое местами. Я воспользовался своей Силой для маленького
представления, настало самое время для этого.
Я насильно поднял лекторрас, всех пятерых, на несколько футов в
воздух, как марионеток, привязанных на веревочках. Так я и держал их с
усмешкой превосходства.
Они завизжали в панике, пытаясь освободиться, и обнаружили, что не
могут. Они не могли и обезоружить меня. Они пытались это сделать, и их
разряды и вспышки энергии, которые они посылали в меня, превратились в
очаровательный фейерверк на арене пляжа. Я слышал, как Сиронн, младший из
юношей, орал еще ломающимся голосом. Младшая девушка - мне приходилось
спать и с более молодыми, чем она, однако, в ее пятнадцать лет верилось с
большим трудом - начала плакать, чем вызвала во мне жалость. Старшие дети
неистовствовали, намереваясь, в лучшем случае, убить меня, истощая себя
яростными выбросами Силы, пока у них не выступил пот, а изящные руки не
затряслись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
собака, но вскоре затихла.
Лекторрас остановились в паре ярдов от нас как раз там, где в свете
факела они казались мраморными. Их было пятеро: девушка и юноша, которых я
встретил в саду с гробницами, два других юноши примерно шестнадцати лет и
девушка того же возраста. Все были одеты в белые одежды, как и Мазлек,
белое на белом. У всех на переносице было зеленое пятнышко. Все были такие
красивые, что дух захватывало. Не той красотой, которую можно было
спокойно созерцать, если ты не склонен поклоняться им. Я не был склонен.
Мне не нужно было и гадать, что они будут делать дальше, потому что
они никого из нас долго не держали в неведении.
- Рессаверн нет, - сказал один из старших юношей.
- Она должна прийти, - сказала старшая девушка. - Смотрите, как их
много. - Взглянув на людей, она улыбнулась снисходительно и сказала: - Как
они невежественны и грубы. Что проку от их спасения?
- Они должны почитать нас, - заметил юноша помоложе, тот, которого я
встретил в саду, - но они только глупо таращатся. Думают, наверно, что мы
цирк, и сейчас будем развлекать их.
- Мне не нужно их почитание, но они должны принести нам подарки, -
произнесла старшая девушка. - Они должны принести нам свое золото, если
оно есть у них. Или благовония, или хорошую кожу для сбруи, или лошадей.
Что-нибудь. Но они же хотят все даром. Не думаю, что мне хочется
прикасаться к их дурно пахнущим коричневым телам.
- Я тоже, - сказала младшая девушка. Она обняла своего дружка за
талию и промурлыкала: - Я хочу касаться только тебя, Сиронн.
Все это время они, конечно, говорили на городском языке, на той более
древней его разновидности, которой пользовался Мазлек. Только я один
понимал их жеманную болтовню, толпа просто ждала в смиренном терпении,
когда же благородные боги начнут свои чудеса.
Я не был уверен, заметили ли лекторрас меня среди прочих. Вероятно,
нет, потому что мое внутреннее молчание закрывало меня от всего, как
броня.
Теперь боги впали в уклончивое созерцание.
Люди в ответ неуверенно и жалобно смотрели на них. Вскоре мужчина
около меня, ошибочно приняв неподвижность лекторрас за приглашение или
просто не вынесший дальнейшей бездеятельности, вышел из толпы и направился
прямо к ним. Он тяжело опустился на колени на лед перед ними.
- Повелители, - произнес он, запинаясь.
Лекторрас уставились на него с нескрываемым отвращением.
- Что ему надо? - спросил юноша Сиронн.
- Могущественные, - прошептал мужчина, - я слеп на левый глаз.
Старшая девушка очень тщательно и ясно произнесла на языке деревни:
- Так будь благодарен, что хоть правый глаз еще видит.
Ее спутники, засмеялись смехом слабоумных.
Человек у их ног, очевидно, подумав, что неправильно сказал, объяснил
снова:
- Я слеп на один глаз. Я ничего не могу видеть.
- Полагаю, в любом случае, в твоей развалившейся лачуге не на что
смотреть, - сказал старший юноша, говоривший до того.
Девушка помоложе наклонилась к мужчине и мило произнесла:
- Возьми в полночь головешку и выжги глаза всем остальным в твоей
деревне, тогда ты сможешь повелевать ими с твоим одним глазом. Они выберут
тебя королем.
Человек, стоявший на коленях на ледяном пляже, поднял руки к лицу в
сильном замешательстве, но он все еще полагал, что это его собственная
ошибка, что он не может объяснить им. Он простер руки к старшей девушке,
инстинктивно прося сочувствия, считая ее более зрелой и ответственнее
остальных. Его пальцы коснулись ее накидки, и она с негодованием в своих
бесцветных глазах развернулась к нему и подняла свою руку. Из ее ладони
появился тонкий кинжал света и ударил его в бровь.
Энергия этого удара была слабой, но не по ее воле, подумалось мне, а
потому что она еще молода и не вошла в свою полную Силу, к счастью. Иначе,
по-моему, она бы убила его за то, что он коснулся ее.
Снова зеркало. Эта спесь. Несмышленыш, не наученный и не обученный.
Но если я что-то и чувствовал, то это был не гнев. Я пробрался через
смешанную безмолвно боль толпы и подошел к ним, встав около упавшего на
спину мужчины. Я наклонился над ним, коснулся его и исцелил.
Он перекатился на живот, зажимая рукой глаза, затем опять на спину и
сел. Ему было от чего прийти в замешательство. Он мог приспособиться к
своему исправленному зрению только постепенно. Толпа не понимала, что
происходит. Взглянув на лекторрас, я понял, что они-то разобрались во всем
происходящем достаточно хорошо.
Их реакция была как у своры диких собак, физически объединившихся в
стаю перед опасностью, их глаза сверкали, а рты открылись, чтобы кусаться.
Вскоре одна из собак сердито заворчала, как это всегда бывает.
- Ты, - раздраженно произнес Сиронн, - ты всего лишь человек. Что ты
делаешь?
Затем подхватила вся стая.
- Трюк!
- Богиня предупреждала Рессаверн о нем.
- Он не может тягаться с нами.
Слепой, уже не слепой больше, вскочил на ноги у нас за спиной. Из его
крика мы поняли, что он полагает, что его глаза исцелила молния этой
сучки. И именно она в этот момент послала второй разряд в меня.
Я легко отбил в сторону ее слабую Силу. В воздухе послышался треск:
это энергия налетела на другую энергию. Толпа людей позади меня издала
свой первый крик.
Я наблюдал, на что были способны лекторрас. Они объединились для
коллективной атаки, показав тем самым, что за их нечеловеческими лицами
вполне человеческие мозги. Но они были всего лишь дети, злобные, потому
что не знали, что такое наказание, а знали, что Земля круглая, а они
повелители ее.
Я дал клятву и, чтобы освободиться от нее, поменял настоящее и
прошлое местами. Я воспользовался своей Силой для маленького
представления, настало самое время для этого.
Я насильно поднял лекторрас, всех пятерых, на несколько футов в
воздух, как марионеток, привязанных на веревочках. Так я и держал их с
усмешкой превосходства.
Они завизжали в панике, пытаясь освободиться, и обнаружили, что не
могут. Они не могли и обезоружить меня. Они пытались это сделать, и их
разряды и вспышки энергии, которые они посылали в меня, превратились в
очаровательный фейерверк на арене пляжа. Я слышал, как Сиронн, младший из
юношей, орал еще ломающимся голосом. Младшая девушка - мне приходилось
спать и с более молодыми, чем она, однако, в ее пятнадцать лет верилось с
большим трудом - начала плакать, чем вызвала во мне жалость. Старшие дети
неистовствовали, намереваясь, в лучшем случае, убить меня, истощая себя
яростными выбросами Силы, пока у них не выступил пот, а изящные руки не
затряслись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105