Михаил снова стал напрягаться и, когда мозг его прояснился после
первоначального исступления, начал сознавать, что есть многое такое, чему
следует поучиться, о чем монахам и не снилось.
Их губы встретились и замерли. Олеся укусила его за язык и губы,
затем взяла его ладони и положила их на свои груди, а потом раздвинула
бедра и опустилась на него. Они соединились, он ощущал, как пульс его
бился во влажном тепле. Бедра Олеси начали медленное ритмичное движение,
которое постепенно увеличивало силу и интенсивность, глаза ее уставились в
его глаза, а ее лицо и груди заблестели от пота. Михаил был учеником,
схватывающим все на лету; он тоже стал раскачиваться, все глубже проникая
в нее в ответ в такт ее движениям, и, когда их взаимопроникновение стало
жестче и более нетерпеливым, Олеся запрокинула голову, ее золотистые
волосы каскадом рассыпались по плечам, и вскрикнула от радости.
Он почувствовал, как она вздрогнула; глаза у нее были закрыты, а губы
издавали нежные стонущие звуки. Она подставляла свои груди под его
поцелуи, бедра ее совершали мелкие круговые резкие движения, и тут Михаила
опять охватила такая же неконтролируемая напряженность. В тот момент,
когда его мышцы почти свело и кровь яростно забилась в нем, дар его
сущности излился во влажную теплоту Олеси. Он расслабил мышцы, суставы его
ломило от внутреннего жара. Начни даже сейчас небеса падать на его голову
синими глыбами - он бы не шелохнулся. Все ощущения были ему незнакомы, он
был словно бы в неведомом краю, но в одном он был уверен: все это ему
нравилось, очень нравилось. И он хотел бы вернуться в нее, по возможности
так скоро, как только удастся.
Он опять был готов, быстрее, чем мог бы надеяться. Тело к телу, он и
Олеся катались по мху из тени на солнцепек. Теперь она была под ним, ее
ноги над его бедрами, и она смеялась над выражением его лица, когда он
опять погрузился в нее. Эта глубина была лучше, чем глубина пруда: он не
мог найти у Олеси дно. Солнце жгло их, от его жара кожа их была мокрой, и
оно сплавило их вместе. Оно выжгло также последние следы стыдливости
Михаила, и он стал отвечать на ее телодвижения уверенно и с силой. Ее
бедра сжимали его бока, рот ее втягивал его язык, спина его выгибалась,
когда он входил в ее глубины.
И когда их тела опять устремились через напряжение к высвобождению,
все произошло без предупреждения. Светлая шерсть заструилась по животу
Олеси, по бедрам и рукам. Рот ее был раскрыт, глаза блуждали от
удовольствия, и Михаил уловил ее звериный острый дух. Этот запах разбудил
в нем волка, и черная шерсть пробилась на его спине, под ее вцепившимися
пальцами. Олеся скорчилась и стала менять облик, ее зубы в улыбке
удлинились в клыки, красивое лицо приобрело другую форму красоты. Михаил,
все еще продолжая процесс совокупления, тоже дал себе волю; черная шерсть
появилась на его плечах, руках, ягодицах и ногах. Их тела охватили корчи
страсти и боли, и они перевернулись и согнулись так, что тело,
становящееся черным волком, вскарабкалось на появляющуюся светлую волчицу
сзади. И в миг, предшествовавший моменту окончания превращения, Михаил
задергался, потому что семя его вышло в Олесю. Его обуяло радостное
удовлетворение, и он запрокинул голову и завыл. Олеся присоединилась к его
пению, их голоса слились в гармонии, сбились с единозвучия и снова
соединились: еще одна форма любви.
Михаил освободился от нее. Дух все еще желал, но его покрытые черной
шерстью яички совсем опустели. Олеся стала кататься по траве, потом
вспрыгнула и стала кружиться, гоняясь за своим хвостам. Михаил тоже
попытался бегать, но ноги не устояли, и он лег на солнышке, свесив язык.
Олеся прижималась к нему носом, перекатывалась через него и лизала его
брюхо. Он наслаждался вниманием, веки его отяжелели, и он подумал, что
более прекрасного дня, чем этот, у него не будет.
Когда солнце стало западать, а небеса порозовели, Олеся учуяла по
ветру запах зайца. Она и Михаил погнались за ним, обгоняя в лесу друг
друга, соревнуясь, кто поймает зайца первым, и когда они по очереди
перепрыгивали друг через друга, то были счастливы, как все любовники на
свете.
2
Это была золотая пора. Осень переходила в зиму, долгие любовные игры
Михаила с Олесей привели к тому, что живот ее начал полнеть. Виктор
старался отнимать у Михаила все больше времени; дни укорачивались, все
покрывалось инеем; учеба продвигалась и теперь включала высшую математику,
обществоведение, религию и философию. Но Михаил, на удивление равнодушный
к себе, осознал, что его ум тянется к знаниям так же, как тело его тянется
к Олесе. Открылась двойная дверь: одна к таинствам общения полов, другая к
вопросам жизни. Михаил спокойно сидел, пока Виктор приучал его размышлять,
и не только к размышлять, но и стараться вырабатывать свое собственное
представление о вещах. Виктор регулярно поднимал вопрос, на который не
было ответа: "Что есть ликантроп в глазах Божьих? Зверь проклятый или чуда
порождение?"
Зима была на редкость мягкой: несколько сравнительно спокойных
месяцев, в которые было только три бури, и охота почти все время была
легкой. Она закончилась, снова пришла весна, и стая посчитала себя
спасенной. В один из майских дней Рената принесла новость: по лесной
дороге в телеге едут двое путешественников, мужчина с женщиной. Лошадь
была бы хорошей добычей, а путешественников они могли бы принять в свою
семью. Виктор согласился; стая, насчитывавшая только пятерых, могла бы
пополниться новой кровью.
Сделано это было с военной четкостью. Никита с Михаилом подкрались к
телеге с двух сторон, в то время как Рената держалась сзади, а Виктор
убежал вперед, чтобы выбрать место для засады. По сигналу, громкому вою
Виктора, раздавшемуся, когда телега тряслась по дороге сквозь густой
сосняк, Никита и Михаил, выпрыгнув из кустов, напали с обеих сторон, а
Рената прыгнула с тыла. Виктор выскочил из своей засады, отчего лошадь
заржала и понесла. Михаил увидел охваченные паникой лица путешественников;
мужчина был бородатый и худой, женщина одета в дерюжную одежду. Никита
взял на себя мужчину, схватив его за локоть и выдергивая из телеги, Михаил
же собрался вцепиться в плечо женщины, как его учил Виктор, но
остановился, оскалив клыки, с которых капала слюна. Он вспомнил свои
собственные муки и не смог заставить себя причинить другому человеку такие
страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185