Одноглазый зверь был на ногах, копье так глубоко вошло ему в кишки,
что почти скрылось в них. Михаил стоял, грудь у него вздымалась, он
чувствовал, как по спине у него течет горячая кровь. Берсеркер двинулся
вправо, заняв позицию между Михаилом и белым дворцом. Остаток палки,
зажатый в правом кулаке Михаила, был длиной около двух вершков, как
кухонный нож. Берсеркер выдохнул пар, дернулся к нему и сразу же
отпрыгнул, по-прежнему преграждая Михаилу путь к бегству домой.
- Помогите! - крикнул он в сторону белого дворца. Его голос на
расстоянии заглушался шелестом падавшего снега. - Рената! Помоги...
Зверь дернулся вперед, и Михаил нацелился палкой ударить его в другой
глаз. Но берсеркер в последний момент рванул в сторону, выбрасывая из-под
лап комья снега, и палка ударила по воздуху. Берсеркер извернулся,
кинувшись в обход к незащищенному боку Михаила, и прыгнул на него, прежде
чем тот снова успел ударить палкой.
Берсеркер ударил его. Михаилу тут же вспомнился товарный поезд с
одним светившимся глазом, который, громыхая по рельсам, спускался по
откосу с холма. Он сшиб его с ног, как тряпичную куклу, и сломал бы
позвоночник, если бы не снег. Воздух вышел из него с резким звуком "у-уш",
и сознание от удара помутилось. Он ощутил запах крови и слюны зверя.
Страшная тяжесть обрушилась на его плечо, придавив руку с палкой. Он
моргнул и мутным от боли взором увидел над собой пасть берсеркера, клыки
были готовы вцепиться в его лицо и стянуть его с черепа, как гнилую
тряпку. Плечо его было словно в капкане, кости вот-вот вырвет из суставов.
Берсеркер пригнулся вперед, мышцы его боков были напряжены, и Михаил учуял
в запахе его дыхания кровь Франко. Челюсти раскрылись, чтобы расколоть ему
череп.
Две человечьи руки, слегка поросшие бурой шерстью, схватились за
челюсти берсеркера. Франко поднялся и прыгнул на рыжего зверя сверху. Его
покрытое коричневой щетиной лицо было сплошной гримасой боли. Он
прохрипел: - Беги, - изо всех сил выкручивая голову берсеркера.
Берсеркер попытался пригнуться за счет собственного веса, но Франко
держал его цепко. Челюсти сжались, зубы прокусили ладони Франко. Тяжесть
сдвинулась с плеча Михаила, он поднял руку, кости которой ломило от боли,
и вогнал конец палки в горло берсеркера. Она на полвершка вошла внутрь,
прежде чем наткнулась на что-то твердое и сломалась. Берсеркер взвыл и
задергался от боли, фыркая на снег красным, а Михаил выскочил из-под
волка, в то время как тот подался назад, пытаясь сбросить со своей спины
Франко.
- Беги, - заорал Франко, повиснув на окровавленных пальцах.
Михаил вскочил, весь в снегу. Он побежал, обломок палки выпал из его
руки. Снежные хлопья кружились вокруг, как танцующие ангелы. Плечо у него
болело, мышцы были сильно растянуты. Он оглянулся, увидел, как берсеркер
яростно встряхнулся всем телом. Франко не удержался и был отброшен.
Берсеркер напрягся, приготовившись прыгнуть на Франко и покончить с ним, и
Михаил остановился.
- Эй! - закричал он, и голова берсеркера повернулась к нему, сверкнув
единственным глазом.
Внутри Михаила тоже что-то сверкнуло. Он ощутил это как огонь,
который вспыхнул у него внутри, и чтобы спасти жизнь Франко и свою
собственную, он должен был дотянуться до этого опаляющего огня и схватить
то, что было в нем выковано.
Я хочу этого, подумал он, и сосредоточил свое воображение на образе
руки, изменяющейся в лапу. Этот образ засиял в его мозгу. Ему почудилось,
что он услышал внутренний вой, будто взвыли сорвавшиеся с привязи дикие
ветры. Колющая боль хлынула по его позвоночнику. Я хочу этого. Из пор его
кожи пошел пар. Он дрожал, его внутренние органы стиснуло.
Сердце стало колотиться еще чаще. Он почувствовал в мышцах ног и рук
боль, страшное давление на череп. Что-то треснуло у него в челюсти, и он
услышал собственный стон.
Берсеркер смотрел на него, ошеломленный этим зрелищем, челюсти его
все еще были раскрыты и готовы сломать Франко шею.
Михаил поднял правую руку. Она покрылась гладкой черной шерстью, а
пальцы переплавлялись в лапы. Я хочу этого. Черная шерсть побежала дальше.
Левая рука у него изменялась. Он чувствовал, будто ее сжимают в железных
тисках, и челюсти у него стали удлиняться со слабым потрескиванием. Я хочу
этого. Теперь обратного хода не было, не было возможности отказаться от
превращения. Михаил скинул оленью шкуру, и она сникла на снегу. Он содрал
сандалии, и едва успел снять их, как ноги его начали корчиться. Он упал,
потеряв равновесие, и крестцом сел в снег.
Берсеркер понюхал воздух, издал рык, продолжая смотреть, как существо
меняет облик.
Черная шерсть пробилась на плечах и груди Михаила. Она обвила его шею
и покрыла лицо. Челюсти и нос его, удлинившись, превратились в морду, а
клыки вырвались с такой силой, что прорезали десны, и слюна изо рта
окровавилась. Хребет у него изогнулся, боль была ужасной. Ноги и руки
укорачивались, обрастая буграми мышц. Хрустели и потрескивали сухожилия и
хрящи. Михаила трясло, будто бы поторапливая отделаться от последних
человечьих черт. Его хвост, скользкий от пота, высвободился из темного
нароста в основании позвоночника и теперь шевелился в воздухе, в то время
как Михаил вставал на четыре лапы. Мускулы его еще продолжали дрожать, как
струны арфы, нервные окончания жгло. Шкура была влажной от остро пахнувшей
жидкости. Яички стали твердыми, как камни, и покрылись шерстью. Сквозь
правое ухо пробилась шерсть, и оно стало принимать треугольную форму, но
левое ухо не поддавалось: оно просто оставалось ухом человечьего мальчика.
Боль усилилась, дойдя до грани терпимого, а затем быстро унялась. Михаил
хотел было окликнуть Франко, сказать ему отползти подальше, он открыл для
этого рот, но звонкий лай, вырвавшийся из него, привел его самого в
замешательство.
Он благодарил Бога, что сам не видел себя, но оцепеневший глаз
берсеркера сказал ему достаточно много. Он сделал волевое усилие к
превращению, и оно свершилось.
Мочевой пузырь Михаила потребовал опорожнения, и он окропил белое
желтым. Он увидел, что берсеркер отвернулся от него и снова стал
наклоняться к Франко. Франко был без чувств и не был способен защищаться.
Михаил рванулся вперед, передние и задние лапы у него заплелись, и он упал
на брюхо. Он еще раз поднялся, пошатываясь, как новорожденный, рявкнул на
берсеркера: вышло слабое тявканье, которое даже не привлекло внимания
рыжего волка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
что почти скрылось в них. Михаил стоял, грудь у него вздымалась, он
чувствовал, как по спине у него течет горячая кровь. Берсеркер двинулся
вправо, заняв позицию между Михаилом и белым дворцом. Остаток палки,
зажатый в правом кулаке Михаила, был длиной около двух вершков, как
кухонный нож. Берсеркер выдохнул пар, дернулся к нему и сразу же
отпрыгнул, по-прежнему преграждая Михаилу путь к бегству домой.
- Помогите! - крикнул он в сторону белого дворца. Его голос на
расстоянии заглушался шелестом падавшего снега. - Рената! Помоги...
Зверь дернулся вперед, и Михаил нацелился палкой ударить его в другой
глаз. Но берсеркер в последний момент рванул в сторону, выбрасывая из-под
лап комья снега, и палка ударила по воздуху. Берсеркер извернулся,
кинувшись в обход к незащищенному боку Михаила, и прыгнул на него, прежде
чем тот снова успел ударить палкой.
Берсеркер ударил его. Михаилу тут же вспомнился товарный поезд с
одним светившимся глазом, который, громыхая по рельсам, спускался по
откосу с холма. Он сшиб его с ног, как тряпичную куклу, и сломал бы
позвоночник, если бы не снег. Воздух вышел из него с резким звуком "у-уш",
и сознание от удара помутилось. Он ощутил запах крови и слюны зверя.
Страшная тяжесть обрушилась на его плечо, придавив руку с палкой. Он
моргнул и мутным от боли взором увидел над собой пасть берсеркера, клыки
были готовы вцепиться в его лицо и стянуть его с черепа, как гнилую
тряпку. Плечо его было словно в капкане, кости вот-вот вырвет из суставов.
Берсеркер пригнулся вперед, мышцы его боков были напряжены, и Михаил учуял
в запахе его дыхания кровь Франко. Челюсти раскрылись, чтобы расколоть ему
череп.
Две человечьи руки, слегка поросшие бурой шерстью, схватились за
челюсти берсеркера. Франко поднялся и прыгнул на рыжего зверя сверху. Его
покрытое коричневой щетиной лицо было сплошной гримасой боли. Он
прохрипел: - Беги, - изо всех сил выкручивая голову берсеркера.
Берсеркер попытался пригнуться за счет собственного веса, но Франко
держал его цепко. Челюсти сжались, зубы прокусили ладони Франко. Тяжесть
сдвинулась с плеча Михаила, он поднял руку, кости которой ломило от боли,
и вогнал конец палки в горло берсеркера. Она на полвершка вошла внутрь,
прежде чем наткнулась на что-то твердое и сломалась. Берсеркер взвыл и
задергался от боли, фыркая на снег красным, а Михаил выскочил из-под
волка, в то время как тот подался назад, пытаясь сбросить со своей спины
Франко.
- Беги, - заорал Франко, повиснув на окровавленных пальцах.
Михаил вскочил, весь в снегу. Он побежал, обломок палки выпал из его
руки. Снежные хлопья кружились вокруг, как танцующие ангелы. Плечо у него
болело, мышцы были сильно растянуты. Он оглянулся, увидел, как берсеркер
яростно встряхнулся всем телом. Франко не удержался и был отброшен.
Берсеркер напрягся, приготовившись прыгнуть на Франко и покончить с ним, и
Михаил остановился.
- Эй! - закричал он, и голова берсеркера повернулась к нему, сверкнув
единственным глазом.
Внутри Михаила тоже что-то сверкнуло. Он ощутил это как огонь,
который вспыхнул у него внутри, и чтобы спасти жизнь Франко и свою
собственную, он должен был дотянуться до этого опаляющего огня и схватить
то, что было в нем выковано.
Я хочу этого, подумал он, и сосредоточил свое воображение на образе
руки, изменяющейся в лапу. Этот образ засиял в его мозгу. Ему почудилось,
что он услышал внутренний вой, будто взвыли сорвавшиеся с привязи дикие
ветры. Колющая боль хлынула по его позвоночнику. Я хочу этого. Из пор его
кожи пошел пар. Он дрожал, его внутренние органы стиснуло.
Сердце стало колотиться еще чаще. Он почувствовал в мышцах ног и рук
боль, страшное давление на череп. Что-то треснуло у него в челюсти, и он
услышал собственный стон.
Берсеркер смотрел на него, ошеломленный этим зрелищем, челюсти его
все еще были раскрыты и готовы сломать Франко шею.
Михаил поднял правую руку. Она покрылась гладкой черной шерстью, а
пальцы переплавлялись в лапы. Я хочу этого. Черная шерсть побежала дальше.
Левая рука у него изменялась. Он чувствовал, будто ее сжимают в железных
тисках, и челюсти у него стали удлиняться со слабым потрескиванием. Я хочу
этого. Теперь обратного хода не было, не было возможности отказаться от
превращения. Михаил скинул оленью шкуру, и она сникла на снегу. Он содрал
сандалии, и едва успел снять их, как ноги его начали корчиться. Он упал,
потеряв равновесие, и крестцом сел в снег.
Берсеркер понюхал воздух, издал рык, продолжая смотреть, как существо
меняет облик.
Черная шерсть пробилась на плечах и груди Михаила. Она обвила его шею
и покрыла лицо. Челюсти и нос его, удлинившись, превратились в морду, а
клыки вырвались с такой силой, что прорезали десны, и слюна изо рта
окровавилась. Хребет у него изогнулся, боль была ужасной. Ноги и руки
укорачивались, обрастая буграми мышц. Хрустели и потрескивали сухожилия и
хрящи. Михаила трясло, будто бы поторапливая отделаться от последних
человечьих черт. Его хвост, скользкий от пота, высвободился из темного
нароста в основании позвоночника и теперь шевелился в воздухе, в то время
как Михаил вставал на четыре лапы. Мускулы его еще продолжали дрожать, как
струны арфы, нервные окончания жгло. Шкура была влажной от остро пахнувшей
жидкости. Яички стали твердыми, как камни, и покрылись шерстью. Сквозь
правое ухо пробилась шерсть, и оно стало принимать треугольную форму, но
левое ухо не поддавалось: оно просто оставалось ухом человечьего мальчика.
Боль усилилась, дойдя до грани терпимого, а затем быстро унялась. Михаил
хотел было окликнуть Франко, сказать ему отползти подальше, он открыл для
этого рот, но звонкий лай, вырвавшийся из него, привел его самого в
замешательство.
Он благодарил Бога, что сам не видел себя, но оцепеневший глаз
берсеркера сказал ему достаточно много. Он сделал волевое усилие к
превращению, и оно свершилось.
Мочевой пузырь Михаила потребовал опорожнения, и он окропил белое
желтым. Он увидел, что берсеркер отвернулся от него и снова стал
наклоняться к Франко. Франко был без чувств и не был способен защищаться.
Михаил рванулся вперед, передние и задние лапы у него заплелись, и он упал
на брюхо. Он еще раз поднялся, пошатываясь, как новорожденный, рявкнул на
берсеркера: вышло слабое тявканье, которое даже не привлекло внимания
рыжего волка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185