Последствия действия
карнагена были хорошо известны даже обычным охранникам. Во всех
направлениях оживали сирены. Добравшись до арсенала, он обнаружил, что с
полдесятка солдат уже ворвались в него, а затем удрали с противогазами и
респираторами. Немец с округлившимися глазами крикнул ему:
- Карнаген вышел наружу! В секторе "С" уже все погибли!
Он надел противогаз и, спотыкаясь, побежал, дыша из кислородного
баллона. Майкл вошел в арсенал, распотрошил ящик с гранатами, потом ящик с
патронами 50-го калибра для авиационных пулеметов.
- Эй! - закричал вошедший в помещение офицер. - Какого черта ты...
Майкл застрелил его и продолжил свою работу. Он поставил ящик с
гранатами на ящик с патронами, втащил сверху второй ящик с гранатами и
тоже разбил его. Потом он выдернул из двух гранат чеки, бросил их внутрь
ящика и выбежал.
Лазарев и Чесна на летном поле подкрались к топливозаправщику, и как
раз в это время завыли сирены. В двадцати футах от него лежал охранник,
застреленный в грудь из "Люгера".
Заработал насос топливозаправщика, подавая топливо для двигателей
самолета по брезентовому шлангу в правый крыльевой бак ночного истребителя
"Дорнье". Оба крыльевых бака, как определил Лазарев, были на три четверти
наполнены, но здесь у них была единственная возможность заправиться
топливом, а полет должен быть долгим. Он держал заправочный пистолет в
горловине, бензин тек под его руками, в то время как Чесна следила за
другими охранниками. В тридцати ярдах от них была будка из рифленой жести,
служившая летчикам помещением для ожидания, и когда Чесна взломала дверь,
то внутри нашла приз: карты Норвегии, Дании, Голландии и Германии, на
которых было точное расположение аэродромов "Люфтваффе".
Небо осветила вспышка. Раздался мощный взрыв, про который Чесна
вначале подумала, что это гром. Взорвалось что-то огромное. Она услышала
словно бы шум стрельбы, звучавший так, будто стреляли сразу сотни человек.
Раздались еще взрывы, и она увидела оранжевые штрихи летящих трассирующих
пуль, взлетающих в ночи над противоположной стороной фабрики. По полю
повеял горячий ветер, несущий запах гари.
- Проклятье! - сказал Лазарев. - Не думал, что когда этот сукин сын
говорит "небольшая диверсия", он имеет в виду такое!
Она поглядела на часы. Где же сам он?
- Давай, - шептала она. - Ну, давай же, пожалуйста.
Прошло около пятнадцати минут, в течение которых не смолкали звуки
разгрома, она услышала, что кто-то бежит в ее сторону. Она плашмя легла на
бетон, приготовившись стрелять из "Люгера". И тут до нее донесся голос:
- Не стреляй! Это я!
- Слава Богу! - Она вскочила. - Что взорвалось?
- Арсенал.
Его фуражка исчезла, рубашка была почти разорвана порывом ветра от
взрыва, под который он попал как раз когда бросился в аллею.
- Лазарев! Сколько еще?
- Три минуты! Я хочу залить баки под завязку!
Через три минуты он закончил. Майкл поставил топливозаправщик на курс
столкновения с "Мессершмиттом" BF-109, разбившего крыло, потом он и Чесна
забрались в "Дорнье", в то время как сам Лазарев взгромоздился в кресло
летчика.
- Все в порядке! - сказал Лазарев, щелкнув костяшками пальцев. -
Теперь мы узнаем, что сможет русский летчик сделать с немецким
истребителем!
Заревели винты, "Дорнье" рывком оторвался от площадки. Лазарев пустил
самолет вокруг бушевавшего центра Скарпы.
- Держитесь! - закричал он. - Будем завершать работу!
Он нажал на кнопку, от которой в самолетные пушки вошли ленты, а
затем бросил его в завывающее пике, от которого их вжало в сиденья.
Он направлял самолет к огромным бакам с горючим. После третьего
ураганного захода на одном из баков заискрился красный огонек, а затем в
один миг расцвел бело-оранжевый огненный шар. "Дорнье" швырнуло ударной
волной, и Лазарев тут же сделал "свечку" в небо.
- Ага! - сказал он, широко улыбаясь. - Вот я и снова дома!
Лазарев сделал последний круг над островом, как стервятник над
пепелищем, а потом повернул самолет в сторону Голландии.
10
Эрих Блок всегда рассчитывал, что однажды, когда это наконец
случится, он будет таким хладнокровным и спокойным, что в его руках не
растаял бы лед. Но теперь, в семь часов сорок восемь минут утра 6 июня,
обе его руки дрожали.
Радиооператор в сером бетонном здании управления полетами, стоявшем
на краю летного поля, медленно прогонял стрелку по шкале частот. Сквозь
вихри атмосферных помех вплывали и уплывали голоса; не все они были
немецкими - свидетельство того, что британские и американские войска уже
захватили некоторые радиопередатчики.
В эти предрассветные часы звучали разрозненные сообщения о
парашютистах, выброшенных над Норвегией; сообщали, что несколько
аэродромов были разбомблены и обстреляны самолетами союзников, а перед
пятью часами утра из дождевого занавеса вынырнули два истребителя и
прошили пулями здание, где сейчас стоял Блок, выбив все стекла и убив
офицера-сигнальщика. Кровавые полосы на стене позади него уже высохли.
Один из трех "Мессершмиттов", стоявших на поле, был обстрелян и теперь уже
не подлежал ремонту, а у другого был пропорот фюзеляж. Стоявшее рядом
здание склада, где работал когда-то Тео фон Франкевиц, также было сильно
повреждено. Но, благодарение судьбе, ангар остался невредим.
Когда солнце поднялось над облаками, затянувшими небо, со стороны
пролива Па-де-Кале подул сильный соленый бриз, обрывки радиосообщений
подтвердили его предположение: вторжение союзников в Европу началось.
- Я хочу выпить, - сказал Блок Бутцу, и огромный адъютант откупорил
бутыль с бренди, налил в бокал и передал ему. Блок поднес его к губам. От
крепкого спиртного глаза его заслезились. Потом он стал с замиранием
сердца слушать, как радиооператор находил голоса в обезумевшем эфире.
Союзники высадились на побережье, как выяснилось, уже в десятке мест.
Возле побережья Нормандии стояла поистине устрашающая армада: сотни
военных транспортов, крейсеров, эсминцев и линкоров, все под
звездно-полосатыми и британскими флагами. В небе хозяйничали союзнические
истребители: "Мустанги", "Тандерболты", "Лайтнинги" и "Спитфайры"
расстреливали немецкие боевые позиции, в то время как тяжелые
бомбардировщики, "Ланкастеры" и "летающие крепости", летали далеко вглубь
Рейха.
Блок выпил еще.
Настал день, когда решалась его судьба и судьба нацистской Германии.
Он посмотрел на шестерых других, находившихся в этой комнате, среди
которых были капитан ван Хофен и лейтенант Шредер, обученные летать на
Б-17 в качестве командира и второго пилота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
карнагена были хорошо известны даже обычным охранникам. Во всех
направлениях оживали сирены. Добравшись до арсенала, он обнаружил, что с
полдесятка солдат уже ворвались в него, а затем удрали с противогазами и
респираторами. Немец с округлившимися глазами крикнул ему:
- Карнаген вышел наружу! В секторе "С" уже все погибли!
Он надел противогаз и, спотыкаясь, побежал, дыша из кислородного
баллона. Майкл вошел в арсенал, распотрошил ящик с гранатами, потом ящик с
патронами 50-го калибра для авиационных пулеметов.
- Эй! - закричал вошедший в помещение офицер. - Какого черта ты...
Майкл застрелил его и продолжил свою работу. Он поставил ящик с
гранатами на ящик с патронами, втащил сверху второй ящик с гранатами и
тоже разбил его. Потом он выдернул из двух гранат чеки, бросил их внутрь
ящика и выбежал.
Лазарев и Чесна на летном поле подкрались к топливозаправщику, и как
раз в это время завыли сирены. В двадцати футах от него лежал охранник,
застреленный в грудь из "Люгера".
Заработал насос топливозаправщика, подавая топливо для двигателей
самолета по брезентовому шлангу в правый крыльевой бак ночного истребителя
"Дорнье". Оба крыльевых бака, как определил Лазарев, были на три четверти
наполнены, но здесь у них была единственная возможность заправиться
топливом, а полет должен быть долгим. Он держал заправочный пистолет в
горловине, бензин тек под его руками, в то время как Чесна следила за
другими охранниками. В тридцати ярдах от них была будка из рифленой жести,
служившая летчикам помещением для ожидания, и когда Чесна взломала дверь,
то внутри нашла приз: карты Норвегии, Дании, Голландии и Германии, на
которых было точное расположение аэродромов "Люфтваффе".
Небо осветила вспышка. Раздался мощный взрыв, про который Чесна
вначале подумала, что это гром. Взорвалось что-то огромное. Она услышала
словно бы шум стрельбы, звучавший так, будто стреляли сразу сотни человек.
Раздались еще взрывы, и она увидела оранжевые штрихи летящих трассирующих
пуль, взлетающих в ночи над противоположной стороной фабрики. По полю
повеял горячий ветер, несущий запах гари.
- Проклятье! - сказал Лазарев. - Не думал, что когда этот сукин сын
говорит "небольшая диверсия", он имеет в виду такое!
Она поглядела на часы. Где же сам он?
- Давай, - шептала она. - Ну, давай же, пожалуйста.
Прошло около пятнадцати минут, в течение которых не смолкали звуки
разгрома, она услышала, что кто-то бежит в ее сторону. Она плашмя легла на
бетон, приготовившись стрелять из "Люгера". И тут до нее донесся голос:
- Не стреляй! Это я!
- Слава Богу! - Она вскочила. - Что взорвалось?
- Арсенал.
Его фуражка исчезла, рубашка была почти разорвана порывом ветра от
взрыва, под который он попал как раз когда бросился в аллею.
- Лазарев! Сколько еще?
- Три минуты! Я хочу залить баки под завязку!
Через три минуты он закончил. Майкл поставил топливозаправщик на курс
столкновения с "Мессершмиттом" BF-109, разбившего крыло, потом он и Чесна
забрались в "Дорнье", в то время как сам Лазарев взгромоздился в кресло
летчика.
- Все в порядке! - сказал Лазарев, щелкнув костяшками пальцев. -
Теперь мы узнаем, что сможет русский летчик сделать с немецким
истребителем!
Заревели винты, "Дорнье" рывком оторвался от площадки. Лазарев пустил
самолет вокруг бушевавшего центра Скарпы.
- Держитесь! - закричал он. - Будем завершать работу!
Он нажал на кнопку, от которой в самолетные пушки вошли ленты, а
затем бросил его в завывающее пике, от которого их вжало в сиденья.
Он направлял самолет к огромным бакам с горючим. После третьего
ураганного захода на одном из баков заискрился красный огонек, а затем в
один миг расцвел бело-оранжевый огненный шар. "Дорнье" швырнуло ударной
волной, и Лазарев тут же сделал "свечку" в небо.
- Ага! - сказал он, широко улыбаясь. - Вот я и снова дома!
Лазарев сделал последний круг над островом, как стервятник над
пепелищем, а потом повернул самолет в сторону Голландии.
10
Эрих Блок всегда рассчитывал, что однажды, когда это наконец
случится, он будет таким хладнокровным и спокойным, что в его руках не
растаял бы лед. Но теперь, в семь часов сорок восемь минут утра 6 июня,
обе его руки дрожали.
Радиооператор в сером бетонном здании управления полетами, стоявшем
на краю летного поля, медленно прогонял стрелку по шкале частот. Сквозь
вихри атмосферных помех вплывали и уплывали голоса; не все они были
немецкими - свидетельство того, что британские и американские войска уже
захватили некоторые радиопередатчики.
В эти предрассветные часы звучали разрозненные сообщения о
парашютистах, выброшенных над Норвегией; сообщали, что несколько
аэродромов были разбомблены и обстреляны самолетами союзников, а перед
пятью часами утра из дождевого занавеса вынырнули два истребителя и
прошили пулями здание, где сейчас стоял Блок, выбив все стекла и убив
офицера-сигнальщика. Кровавые полосы на стене позади него уже высохли.
Один из трех "Мессершмиттов", стоявших на поле, был обстрелян и теперь уже
не подлежал ремонту, а у другого был пропорот фюзеляж. Стоявшее рядом
здание склада, где работал когда-то Тео фон Франкевиц, также было сильно
повреждено. Но, благодарение судьбе, ангар остался невредим.
Когда солнце поднялось над облаками, затянувшими небо, со стороны
пролива Па-де-Кале подул сильный соленый бриз, обрывки радиосообщений
подтвердили его предположение: вторжение союзников в Европу началось.
- Я хочу выпить, - сказал Блок Бутцу, и огромный адъютант откупорил
бутыль с бренди, налил в бокал и передал ему. Блок поднес его к губам. От
крепкого спиртного глаза его заслезились. Потом он стал с замиранием
сердца слушать, как радиооператор находил голоса в обезумевшем эфире.
Союзники высадились на побережье, как выяснилось, уже в десятке мест.
Возле побережья Нормандии стояла поистине устрашающая армада: сотни
военных транспортов, крейсеров, эсминцев и линкоров, все под
звездно-полосатыми и британскими флагами. В небе хозяйничали союзнические
истребители: "Мустанги", "Тандерболты", "Лайтнинги" и "Спитфайры"
расстреливали немецкие боевые позиции, в то время как тяжелые
бомбардировщики, "Ланкастеры" и "летающие крепости", летали далеко вглубь
Рейха.
Блок выпил еще.
Настал день, когда решалась его судьба и судьба нацистской Германии.
Он посмотрел на шестерых других, находившихся в этой комнате, среди
которых были капитан ван Хофен и лейтенант Шредер, обученные летать на
Б-17 в качестве командира и второго пилота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185