Столь необычное для нее, неодолимое желание не казалось Йоко странным. Тем не менее она делала вид, что не замечает Курати, будто он не был здесь, рядом. Его равнодушие глубоко ранило Йоко. Что бы она ни говорила, что бы ни делала, он оставался безразличным. И, забыв о собственных грехах, Йоко страстно ненавидела Курати. Эта ненависть становилась все сильнее и пугала Йоко, но она была не в состоянии справиться с ней.
И вот это утреннее происшествие! Очертя голову Йоко бросилась в пропасть. Мир, в котором она жила до сих пор, вдруг перевернулся. Кимура… Америка… сестры и Сада ко… чувство собственного достоинства, которое заставляло ее держаться настороже и быть готовой дать отпор насилию, – все разлетелось в прах. «Только бы завоевать Курати, я согласна на все. Любое унижение покажется мне сладким. Лишь бы он стал моим, только моим… Рабство, которого я до сих пор не знала, будет мне слаще меда!» – размышляла Йоко, сжимая руками голову и вглядываясь в зеркало. И эта, одна-единственная, мысль взяла верх над остальными, беспорядочно проносившимися в голове Йоко. Пройдя множество лабиринтов, воспоминания остановились на событии, которое предшествовало охватившему ее странному дремотному состоянию. Легко, как лань, она поднялась с дивана и улыбнулась. То, что произошло утром, глубокой бороздой легло между ее прошлым и будущим, и от этой перемены чуть кружилась голова.
Пока Йоко размышляла, дверь отворилась и вошел Курати.
– Скоро явится карантинный инспектор, – шутливо проговорил он, не обращая внимания на несколько необычный вид Йоко. – Прошу вас сделать так, как мы условились. Вы можете сослужить нам великую службу, и притом без вложения капиталов. Да, в руках женщин великая власть. Впрочем, на вас, видно, немалые капиталы затрачены… Так я прошу вас…
– Конечно, – ответила Йоко. Она сказала это так непринужденно и ласково, что сама удивилась.
Курати ушел, а Йоко, как ребенок, принялась в сладостном упоении кружиться по тесной каюте. Она смотрела на свое отражение в зеркале, видела, как развеваются ее волосы, и не могла сдержать лукавой улыбки.
17
Замысел Курати удался. Карантинный инспектор поручил осмотр парохода своему помощнику, старому врачу, а сам коротал время в капитанской рубке, играя в карты и болтая с капитаном, Курати и Йоко. Осмотр, который всегда производился с английской строгостью и придирчивостью и доставлял обычно немало неприятностей, на этот раз прошел легко и быстро. Веселый и живой, державшийся как завзятый повеса, карантинный инспектор пробыл на пароходе два часа и покинул его в наилучшем расположении духа.
«Эдзима-мару», как-то незаметно остановившись, медленно поворачивался по ветру, ожидая, пока от борта отвалит инспекторский катер. Инспектор, в щегольском темно-синем сюртуке, стоял на корме катера и продолжал перекидываться шутками с капитаном, который вместе с Йоко провожал его взглядом, перегнувшись через борт. Курати, сопровождавший инспектора до самого катера, небрежно сунул какую-то мелочь матросам, затем взглянул вверх и подал знак. Заскрипела лебедка, трап стал быстро подниматься, но Курати как ни в чем не бывало легко взбежал по нему на палубу. Инспектор, послав Курати торопливый прощальный взгляд, не отрывал глаз от Йоко, умышленно надевшей яркое кимоно. Она отвечала ему кокетливой улыбкой. Он все порывался что-то сказать, но в это время, выпуская кольца белого пара, оглушительно заревел гудок, под винтом заклокотала вода. Видно, жалея о том, что настала пора расставаться, инспектор махал шляпой и что-то кричал. Его слова тонули в шуме. Йоко молча улыбалась и кивала головой. Потом она бросила ему маленький искусственный цветок, которым украсила волосы. Он попал инспектору в плечо и соскользнул к ногам. Держа одной рукой руль, другой инспектор ловко поднял цветок. Он был восхищен. Столпившиеся у борта и с любопытством наблюдавшие эту сцену пассажиры третьего класса захлопали в ладоши. Йоко посмотрела по сторонам. Европейские дамы (среди них была и госпожа Тагава) все, как одна, уставились на Йоко, шокированные ее ярким платьем и легкомысленным поведением.
Пенистые волны, поднятые «Эдзима-мару», раскачивали катер, и инспектор, стараясь сохранить равновесие, посылал поклоны пассажирам. Толпа провожала его хохотом, прерываемым крепкими словечками. При этом седовласый капитан, понимавший по-японски, по обыкновению, краснел и виновато смотрел на Йоко. Однако, видя, что Йоко ничуть не задевают ни крепкие словечки, ни негодующие взгляды женщин и она продолжает посылать улыбки в сторону катера, капитан, багровый от смущения, удалился.
А Йоко забавляло происходившее. Радость жизни мурашками пробегала по всему ее телу, губы сами собой складывались в улыбку. «Смотрите, сегодня я вновь родилась», – хотелось ей крикнуть. Катер, уносивший инспектора, и белый домик на берегу были уже далеко и казались игрушечными. Йоко отошла от поручней, с улыбкой вспоминая беседу в капитанской каюте, и стала искать глазами Курати. Он стоял у входа в трюм и с серьезным видом беседовал с супругами Тагава. Будь Йоко в обычном состоянии, она сразу же догадалась бы, о чем они говорят, но сегодня душа ее ликовала, ей хотелось каждому сказать что-нибудь ласковое и в ответ услышать такие же добрые слова. Она направилась было к Курати, но вдруг заметила его строгий взгляд и поняла, что подходить ей не следует, – госпожа Тагава смотрела на нее с явным недружелюбием.
«Опять суешься!» – проворчала про себя Йоко и тут же решила: наплевать! Ни секунды не колеблясь и не обращая внимания на знаки, которые ей делал Курати, она бодрой походкой подошла к ним, непринужденно поклонилась и с милой улыбкой поправила выбившуюся прядь волос. Лицо профессора Тагава уже готово было расплыться в улыбке, но тут госпожа Тагава дрожащим от злобы голосом бросила:
– А вы позволяете себе излишние вольности.
Доктор Тагава попытался что-то сказать, чтобы сгладить неловкость. Это привело госпожу Тагава в бешенство, однако она не проронила больше ни слова.
Женское чутье подсказало Йоко, что госпожа Тагава знает про нее и Курати, ей только неизвестно, что между ними произошло. Ну конечно, она не стала бы говорить с Йоко таким резким, враждебным тоном только за то, что она играла в карты с карантинным инспектором. Госпожа Тагава имела в виду именно то, другое. Глубокая радость захлестнула сердце Йоко, затопив в нем каждый уголок. Чуть склонив голову набок, она пристально смотрела на госпожу Тагава с самым невинным видом.
– Меня просили взять на свое попечение госпожу Йоко… по крайней мере на время путешествия… – Госпожа Тагава начала спокойно и любезно, но не выдержала, сорвалась и конец фразы произнесла, уже задыхаясь от злости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
И вот это утреннее происшествие! Очертя голову Йоко бросилась в пропасть. Мир, в котором она жила до сих пор, вдруг перевернулся. Кимура… Америка… сестры и Сада ко… чувство собственного достоинства, которое заставляло ее держаться настороже и быть готовой дать отпор насилию, – все разлетелось в прах. «Только бы завоевать Курати, я согласна на все. Любое унижение покажется мне сладким. Лишь бы он стал моим, только моим… Рабство, которого я до сих пор не знала, будет мне слаще меда!» – размышляла Йоко, сжимая руками голову и вглядываясь в зеркало. И эта, одна-единственная, мысль взяла верх над остальными, беспорядочно проносившимися в голове Йоко. Пройдя множество лабиринтов, воспоминания остановились на событии, которое предшествовало охватившему ее странному дремотному состоянию. Легко, как лань, она поднялась с дивана и улыбнулась. То, что произошло утром, глубокой бороздой легло между ее прошлым и будущим, и от этой перемены чуть кружилась голова.
Пока Йоко размышляла, дверь отворилась и вошел Курати.
– Скоро явится карантинный инспектор, – шутливо проговорил он, не обращая внимания на несколько необычный вид Йоко. – Прошу вас сделать так, как мы условились. Вы можете сослужить нам великую службу, и притом без вложения капиталов. Да, в руках женщин великая власть. Впрочем, на вас, видно, немалые капиталы затрачены… Так я прошу вас…
– Конечно, – ответила Йоко. Она сказала это так непринужденно и ласково, что сама удивилась.
Курати ушел, а Йоко, как ребенок, принялась в сладостном упоении кружиться по тесной каюте. Она смотрела на свое отражение в зеркале, видела, как развеваются ее волосы, и не могла сдержать лукавой улыбки.
17
Замысел Курати удался. Карантинный инспектор поручил осмотр парохода своему помощнику, старому врачу, а сам коротал время в капитанской рубке, играя в карты и болтая с капитаном, Курати и Йоко. Осмотр, который всегда производился с английской строгостью и придирчивостью и доставлял обычно немало неприятностей, на этот раз прошел легко и быстро. Веселый и живой, державшийся как завзятый повеса, карантинный инспектор пробыл на пароходе два часа и покинул его в наилучшем расположении духа.
«Эдзима-мару», как-то незаметно остановившись, медленно поворачивался по ветру, ожидая, пока от борта отвалит инспекторский катер. Инспектор, в щегольском темно-синем сюртуке, стоял на корме катера и продолжал перекидываться шутками с капитаном, который вместе с Йоко провожал его взглядом, перегнувшись через борт. Курати, сопровождавший инспектора до самого катера, небрежно сунул какую-то мелочь матросам, затем взглянул вверх и подал знак. Заскрипела лебедка, трап стал быстро подниматься, но Курати как ни в чем не бывало легко взбежал по нему на палубу. Инспектор, послав Курати торопливый прощальный взгляд, не отрывал глаз от Йоко, умышленно надевшей яркое кимоно. Она отвечала ему кокетливой улыбкой. Он все порывался что-то сказать, но в это время, выпуская кольца белого пара, оглушительно заревел гудок, под винтом заклокотала вода. Видно, жалея о том, что настала пора расставаться, инспектор махал шляпой и что-то кричал. Его слова тонули в шуме. Йоко молча улыбалась и кивала головой. Потом она бросила ему маленький искусственный цветок, которым украсила волосы. Он попал инспектору в плечо и соскользнул к ногам. Держа одной рукой руль, другой инспектор ловко поднял цветок. Он был восхищен. Столпившиеся у борта и с любопытством наблюдавшие эту сцену пассажиры третьего класса захлопали в ладоши. Йоко посмотрела по сторонам. Европейские дамы (среди них была и госпожа Тагава) все, как одна, уставились на Йоко, шокированные ее ярким платьем и легкомысленным поведением.
Пенистые волны, поднятые «Эдзима-мару», раскачивали катер, и инспектор, стараясь сохранить равновесие, посылал поклоны пассажирам. Толпа провожала его хохотом, прерываемым крепкими словечками. При этом седовласый капитан, понимавший по-японски, по обыкновению, краснел и виновато смотрел на Йоко. Однако, видя, что Йоко ничуть не задевают ни крепкие словечки, ни негодующие взгляды женщин и она продолжает посылать улыбки в сторону катера, капитан, багровый от смущения, удалился.
А Йоко забавляло происходившее. Радость жизни мурашками пробегала по всему ее телу, губы сами собой складывались в улыбку. «Смотрите, сегодня я вновь родилась», – хотелось ей крикнуть. Катер, уносивший инспектора, и белый домик на берегу были уже далеко и казались игрушечными. Йоко отошла от поручней, с улыбкой вспоминая беседу в капитанской каюте, и стала искать глазами Курати. Он стоял у входа в трюм и с серьезным видом беседовал с супругами Тагава. Будь Йоко в обычном состоянии, она сразу же догадалась бы, о чем они говорят, но сегодня душа ее ликовала, ей хотелось каждому сказать что-нибудь ласковое и в ответ услышать такие же добрые слова. Она направилась было к Курати, но вдруг заметила его строгий взгляд и поняла, что подходить ей не следует, – госпожа Тагава смотрела на нее с явным недружелюбием.
«Опять суешься!» – проворчала про себя Йоко и тут же решила: наплевать! Ни секунды не колеблясь и не обращая внимания на знаки, которые ей делал Курати, она бодрой походкой подошла к ним, непринужденно поклонилась и с милой улыбкой поправила выбившуюся прядь волос. Лицо профессора Тагава уже готово было расплыться в улыбке, но тут госпожа Тагава дрожащим от злобы голосом бросила:
– А вы позволяете себе излишние вольности.
Доктор Тагава попытался что-то сказать, чтобы сгладить неловкость. Это привело госпожу Тагава в бешенство, однако она не проронила больше ни слова.
Женское чутье подсказало Йоко, что госпожа Тагава знает про нее и Курати, ей только неизвестно, что между ними произошло. Ну конечно, она не стала бы говорить с Йоко таким резким, враждебным тоном только за то, что она играла в карты с карантинным инспектором. Госпожа Тагава имела в виду именно то, другое. Глубокая радость захлестнула сердце Йоко, затопив в нем каждый уголок. Чуть склонив голову набок, она пристально смотрела на госпожу Тагава с самым невинным видом.
– Меня просили взять на свое попечение госпожу Йоко… по крайней мере на время путешествия… – Госпожа Тагава начала спокойно и любезно, но не выдержала, сорвалась и конец фразы произнесла, уже задыхаясь от злости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106