Да еще в одиночку: Женька не спортсменка, она — пассажир, в крайнем случае — кок. Вон, даже носу из каюты не кажет.
— Жень, давай сюда, красота такая! — восторженно заорал Серега, едва удерживая рвущийся румпель. Он промок с ног до головы, даже прорезиненный костюм не спасал. Вода оказалась обжигающей, невозможно холодной. На палубе образовалось что-то вроде наледи. Серега сидел на мокрой брезентовой подушечке. Руки в теплых перчатках сначала покраснели, потом посинели. Лицо почти ничего не чувствовало. Нужно было замотать его шарфом, но кто подержит руль?
— Женя, подержи руль! — воззвал он снова.
Девушка приоткрыла дверцу каюты. Как ее там, внизу, не укачивает? Опасливо выглянула, щурясь от яркого солнца и его отблесков на воде. Подсвеченные солнцем волны были изумрудно-зелеными, полупрозрачными, сизовато-синими внизу, у основания, словно приоткрывавшего безумную глубину. Кругом — только эти волны да наполненное плотным холодным, почти зимним ветром пространство. Они очень быстро вышли из залива и оказались довольно далеко от турбазы.
— Пойдем домой? — предложила Женя, оглянувшись по сторонам.
— Что, страшно?
— Страшно, — призналась она. Подумав, добавила: — Но действительно очень красиво.
— Тогда давай еще походим? Налей нам выпить, что ли. Загляни в мой пакет, увидишь там много интересного!
Серега хорошо подготовился к выходу. Женя нырнула вниз и скоро появилась с двумя кружками и бутылкой мартини. Щедро плеснула в обе емкости.
— За открытие сезона! — провозгласил Серега. — Мы все-таки первые!
Все получалось именно так, как он хотел. От спиртного стало намного теплее, а когда бутылка кончилась, Женю перестал мучить глупый страх, она тоже развеселилась. Еще бы: они ушли не позавтракав, только выпили кофе, а теперь, не закусывая, уговорили бутылку мартини! Уже гораздо уверенней девушка спустилась в каюту за второй бутылкой. Заодно нашла кое-какую еду, очень кстати.
Кокпит яхты по-прежнему захлестывали волны, парус был добран немного сильнее, чем требовал ветер, и потому яхту все время опасно кренило. Но Серега не давал ей лечь на воду. Ему нравилось идти на грани фола, он наслаждался опасностью, тем более что повеселевшая Женька перестала вскрикивать от ужаса. Так они и летели на восток, почти навстречу ветру. Солнце светило тоже навстречу, золотило пенные гребни. Потом сползло вправо, оказалось за спиной… Когда оно свалилось к самому горизонту, вода приобрела красивый кроваво-стальной оттенок. Она непрозрачно блестела, как жидкий металл. А солнце быстро село за немыслимо далекий теперь берег.
Потом на них неожиданно упали синие сумерки, и Серега пришел в себя. Ладожское озеро, не освещенное солнцем, выглядело совсем по-зимнему — мрачным, серым, холодным. От горизонта со всех сторон наползали темно-сизые тучи.
— Поворачиваем, — тревожно скомандовал капитан. Он вдруг вспомнил, что вышли с турбазы они едва ли в полдень, а сейчас часов восемь… — Посмотри там, на мобильнике, сколько времени, — попросил он Женьку.
Девушка нырнула в каюту, потом появилась в дверях, растерянная.
— Холодно же… Сел мобильник.
Обычно они клали телефоны и документы на полку над капитанским столиком с картами, навигационными приборами и радио. Тут было самое надежное место, всегда сухое, и упасть отсюда ничего не могло. Но Сергей забыл, что сейчас не июль, и даже не относительно теплый май. Температура весь день была ниже десяти градусов. Согревшись спиртным, они не учли, что потеплело только у них внутри, а снаружи остался прежний холод. Сергей легкомысленно снял телефон, висевший на тонком шнуре на шее: «Вот, положи на полку, а то я весь мокрый, угроблю трубу…»
— Чей сел: твой или мой?
— Твой, конечно.
Женька тоже мокрая. Куртка напиталась водой, как губка… Под взглядом Сереги она торопливо потянула свой телефон из нагрудного кармана. Непонимающе уставилась на погасший экран.
— И мой — тоже…
Ее трубка, скорее всего, умерла надолго.
— Ладно, какая разница, — сказал Серега без прежней веселости. — Ну не узнаем, сколько времени. Раз темнеет, значит, не меньше восьми. Дома будем часов в одиннадцать: нам ведь мешала встречная волна, а сейчас она будет попутной. И пойдем мы теперь в бакштаг, это — самый быстрый курс.
Почти полная темнота вокруг. Со всеми предосторожностями он совершил поворот. Нос яхты послушно покатился влево, парус перешел на левый борт. Серега все травил шкот, пока не лег на курс. Сразу перестал так сильно чувствоваться ветер, и стало значительно теплее. Очень вовремя, потому что они опять начали сильно мерзнуть, а Женька зашмыгала носом. Появилось ощущение, что лодка действительно движется намного быстрее, хотя и без кренов. Волны, свинцово поблескивая из глубины, догоняли ее, подкатывали под корму, иногда сравниваясь с бортами, а то и свободно проникая в кокпит, обгоняли, уносились вперед. Но это были очень непредсказуемые волны, и Серега судорожно дергал рулем, пытаясь держаться на курсе. Он боялся, что из-за раскачивания яхта непроизвольно совершит поворот фордевинд:парус перебросит с борта на борт, гик пролетит над головой со скоростью пушечного ядра, а последствия могут быть самые печальные. Не такие страшные, как на больших яхтах, но все же… Надо было привязать гик к леерным стойкам, пока не поздно.
— Можешь руль подержать? — спросил он у Женьки.
Она с ужасом посмотрела на мотающуюся лодку, больше подчинявшуюся волнам, чем рулю. Сергей понял, что девушке не справиться. Он поменял решение.
— Тогда так. Сейчас возьмешь шкертик… ну, вон ту веревку. Проползешь — только, пожалуйста, очень аккуратно! — до гика и привяжешь его к леерам. К столбикам… все ясно?
Женя взяла шкертик, на который ей указывал Сергей, и решительно шагнула на палубу.
— Осторожно! Там скользко, лед сплошной, улетишь сейчас…
Предупреждение запоздало.
Очередная волна подняла яхту и вдруг — с грохотом ударила ее обо что-то там, внизу! Серега двумя руками схватился за руль, его бросило вперед, он упал в кокпит на колени, грудью ударился о сиденье, приложившись об него же и подбородком. Несколько секунд не мог вздохнуть, а когда ему это, наконец, удалось — первым делом попытался выровнять руль. Он увидел, как парус с бешеной скоростью перекинуло у него над головой. Хлопнув, белый дакроновый треугольник перелетел на другой галс, и вся лодка ощутимо дрогнула, принимая удар. Следующая волна подхватила накренившийся, неуправляемый «минитонник» и швырнула его вверх. На этот раз Серега был готов, но такого сокрушительного удара все-таки не ожидал… Внизу что-то отвратительно затрещало, яхта тяжело осела на правый борт. Вокруг по-прежнему бушевали волны, опять объявился ледяной ветер, но яхта оставалась неподвижной, лишь чуть-чуть дрожала под ударами волн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Жень, давай сюда, красота такая! — восторженно заорал Серега, едва удерживая рвущийся румпель. Он промок с ног до головы, даже прорезиненный костюм не спасал. Вода оказалась обжигающей, невозможно холодной. На палубе образовалось что-то вроде наледи. Серега сидел на мокрой брезентовой подушечке. Руки в теплых перчатках сначала покраснели, потом посинели. Лицо почти ничего не чувствовало. Нужно было замотать его шарфом, но кто подержит руль?
— Женя, подержи руль! — воззвал он снова.
Девушка приоткрыла дверцу каюты. Как ее там, внизу, не укачивает? Опасливо выглянула, щурясь от яркого солнца и его отблесков на воде. Подсвеченные солнцем волны были изумрудно-зелеными, полупрозрачными, сизовато-синими внизу, у основания, словно приоткрывавшего безумную глубину. Кругом — только эти волны да наполненное плотным холодным, почти зимним ветром пространство. Они очень быстро вышли из залива и оказались довольно далеко от турбазы.
— Пойдем домой? — предложила Женя, оглянувшись по сторонам.
— Что, страшно?
— Страшно, — призналась она. Подумав, добавила: — Но действительно очень красиво.
— Тогда давай еще походим? Налей нам выпить, что ли. Загляни в мой пакет, увидишь там много интересного!
Серега хорошо подготовился к выходу. Женя нырнула вниз и скоро появилась с двумя кружками и бутылкой мартини. Щедро плеснула в обе емкости.
— За открытие сезона! — провозгласил Серега. — Мы все-таки первые!
Все получалось именно так, как он хотел. От спиртного стало намного теплее, а когда бутылка кончилась, Женю перестал мучить глупый страх, она тоже развеселилась. Еще бы: они ушли не позавтракав, только выпили кофе, а теперь, не закусывая, уговорили бутылку мартини! Уже гораздо уверенней девушка спустилась в каюту за второй бутылкой. Заодно нашла кое-какую еду, очень кстати.
Кокпит яхты по-прежнему захлестывали волны, парус был добран немного сильнее, чем требовал ветер, и потому яхту все время опасно кренило. Но Серега не давал ей лечь на воду. Ему нравилось идти на грани фола, он наслаждался опасностью, тем более что повеселевшая Женька перестала вскрикивать от ужаса. Так они и летели на восток, почти навстречу ветру. Солнце светило тоже навстречу, золотило пенные гребни. Потом сползло вправо, оказалось за спиной… Когда оно свалилось к самому горизонту, вода приобрела красивый кроваво-стальной оттенок. Она непрозрачно блестела, как жидкий металл. А солнце быстро село за немыслимо далекий теперь берег.
Потом на них неожиданно упали синие сумерки, и Серега пришел в себя. Ладожское озеро, не освещенное солнцем, выглядело совсем по-зимнему — мрачным, серым, холодным. От горизонта со всех сторон наползали темно-сизые тучи.
— Поворачиваем, — тревожно скомандовал капитан. Он вдруг вспомнил, что вышли с турбазы они едва ли в полдень, а сейчас часов восемь… — Посмотри там, на мобильнике, сколько времени, — попросил он Женьку.
Девушка нырнула в каюту, потом появилась в дверях, растерянная.
— Холодно же… Сел мобильник.
Обычно они клали телефоны и документы на полку над капитанским столиком с картами, навигационными приборами и радио. Тут было самое надежное место, всегда сухое, и упасть отсюда ничего не могло. Но Сергей забыл, что сейчас не июль, и даже не относительно теплый май. Температура весь день была ниже десяти градусов. Согревшись спиртным, они не учли, что потеплело только у них внутри, а снаружи остался прежний холод. Сергей легкомысленно снял телефон, висевший на тонком шнуре на шее: «Вот, положи на полку, а то я весь мокрый, угроблю трубу…»
— Чей сел: твой или мой?
— Твой, конечно.
Женька тоже мокрая. Куртка напиталась водой, как губка… Под взглядом Сереги она торопливо потянула свой телефон из нагрудного кармана. Непонимающе уставилась на погасший экран.
— И мой — тоже…
Ее трубка, скорее всего, умерла надолго.
— Ладно, какая разница, — сказал Серега без прежней веселости. — Ну не узнаем, сколько времени. Раз темнеет, значит, не меньше восьми. Дома будем часов в одиннадцать: нам ведь мешала встречная волна, а сейчас она будет попутной. И пойдем мы теперь в бакштаг, это — самый быстрый курс.
Почти полная темнота вокруг. Со всеми предосторожностями он совершил поворот. Нос яхты послушно покатился влево, парус перешел на левый борт. Серега все травил шкот, пока не лег на курс. Сразу перестал так сильно чувствоваться ветер, и стало значительно теплее. Очень вовремя, потому что они опять начали сильно мерзнуть, а Женька зашмыгала носом. Появилось ощущение, что лодка действительно движется намного быстрее, хотя и без кренов. Волны, свинцово поблескивая из глубины, догоняли ее, подкатывали под корму, иногда сравниваясь с бортами, а то и свободно проникая в кокпит, обгоняли, уносились вперед. Но это были очень непредсказуемые волны, и Серега судорожно дергал рулем, пытаясь держаться на курсе. Он боялся, что из-за раскачивания яхта непроизвольно совершит поворот фордевинд:парус перебросит с борта на борт, гик пролетит над головой со скоростью пушечного ядра, а последствия могут быть самые печальные. Не такие страшные, как на больших яхтах, но все же… Надо было привязать гик к леерным стойкам, пока не поздно.
— Можешь руль подержать? — спросил он у Женьки.
Она с ужасом посмотрела на мотающуюся лодку, больше подчинявшуюся волнам, чем рулю. Сергей понял, что девушке не справиться. Он поменял решение.
— Тогда так. Сейчас возьмешь шкертик… ну, вон ту веревку. Проползешь — только, пожалуйста, очень аккуратно! — до гика и привяжешь его к леерам. К столбикам… все ясно?
Женя взяла шкертик, на который ей указывал Сергей, и решительно шагнула на палубу.
— Осторожно! Там скользко, лед сплошной, улетишь сейчас…
Предупреждение запоздало.
Очередная волна подняла яхту и вдруг — с грохотом ударила ее обо что-то там, внизу! Серега двумя руками схватился за руль, его бросило вперед, он упал в кокпит на колени, грудью ударился о сиденье, приложившись об него же и подбородком. Несколько секунд не мог вздохнуть, а когда ему это, наконец, удалось — первым делом попытался выровнять руль. Он увидел, как парус с бешеной скоростью перекинуло у него над головой. Хлопнув, белый дакроновый треугольник перелетел на другой галс, и вся лодка ощутимо дрогнула, принимая удар. Следующая волна подхватила накренившийся, неуправляемый «минитонник» и швырнула его вверх. На этот раз Серега был готов, но такого сокрушительного удара все-таки не ожидал… Внизу что-то отвратительно затрещало, яхта тяжело осела на правый борт. Вокруг по-прежнему бушевали волны, опять объявился ледяной ветер, но яхта оставалась неподвижной, лишь чуть-чуть дрожала под ударами волн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81