– Ваша правда. Но я не хотел бы, чтобы мой сын был женат на такой, я – сторонник гармонии.
Его спутник мистер Монро, не сдержался и заговорил с раздражением.
– Мистер Робийяр, может быть, вы и заставите своих дочерей пользоваться печью вместо румян и гуталином вместо туши, но вы не заставите наших жен покупать за ваши расписки нужные им настоящие туши и румяна. Посему не забывайте, что мы живем на Цивилизованном Юге и у нас есть суды. А судья еще обладает какой-то властью. Если вы будете упорствовать – мы будем жадничать. Вы будете не отдавать – мы будем отнимать и наращивать проценты. Мы – люди практики, а не теории.
Робийяр почувствовал, что его кровь французского аристократа начинает кипеть. Ему не хотелось ругаться, но того требовало чувство приличия.
В этот момент проснулась бабушка Робийяр. Она почувствовала присутствие чужих людей в доме. Постучав в дверь, бабушка Робийяр вошла с видом грозным и готовая к бою.
– Здравствуйте, джентльмены, – сказала она громко, еще даже не узнав тех, кто перед ней стоял. И не дожидаясь представлений, начала первая.
– Я – Эльза-Мария-Роз, а также – Жозефина-Матильда де Робийяр, баронесса Шартрская.
Баронессой была мать бабушки, но это было неважно.
Господа негоцианты почувствовали всю мизерность своих родовых фамилий и были вынуждены представиться весьма скромно: негоцианты.
– Мистер Робийяр нам задолжал. Бабушка почувствовала, что инициатива в ее руках, и начала произносить вещи несусветные.
– Значит, торговать пришли. Дело важное: покажите ваш товар.
Негоцианты стушевались еще более.
– Вы нас не так поняли, миссис, мы пришли не торговать.
Бабушка поняла, что фокус номер один не прошел, и перешла ко второму.
– Вижу, не глухая, Значит, мистер Робийяр хочет вам вернуть ваш плохой товар.
Соломон попался на удочку: он покраснел и сказал басом, который вдруг отозвался эхом в тесной комнатке:
– У нас не бывает плохого товара!
Это было опасное утверждение, которое могло привести к долгому нудному спору, уводящему от основной цели визита.
Грэг Монро это понял. Козлиным тенором он заявил:
– Миссис Робийяр – все это не те предметы, которые привели нас сюда. Мы пришли требовать денежный долг с мистера Робийяра.
Это прозвучало как оскорбление, и старуха восприняла это именно так и покраснела. Ей наступили на честь.
– Пьер, – распорядилась она громовым голосом, – немедленно верните этим джентльменам деньги, которые они вам одолжили, и пусть ноги их в доме не будет.
Пьер Робийяр надеялся договориться еще об одной отсрочке. Скандал, учиненный бабушкой, лишил его этой надежды.
Нахмурясь, он сказал очень спокойно, потому что представлял всю абсурдность происходящего.
– Джентльмены, прошу вас оставить мой дом, деньги вы получите завтра в это время дня в клубе любителей древности.
Монро и Уайтинг, хотя и были оскорблены, получили точную дату и потому могли уходить, – как выдержанных людей, скандал их не интересовал.
Они молча поклонились.
Как только за ними закрылась дверь, бабушка тут же бросилась виниться перед Пьером.
– Простите меня, Пьер, я понимаю. Вам неоткуда взять денег. Но когда при упоминании титула баронессы Шартрской следом говорят о долгах – я могу только посылать людей вон и отдавать деньги. Это не я – это голос крови.
– Я все понимаю, – спокойно согласился Пьер, – но денег взять неоткуда. Я буду стреляться.
Бабушка почувствовала себя неловко:
– А вот этого делать не надо. Вы разве на необитаемом острове? Еще есть мистер Харвей, у которого – банк, и который, в конце концов, отец вашей жены. Если вы думаете, что этого мало, я могу вам сказать – вы ошибаетесь.
– Я не думаю, что этого мало, но я уже одалживал у него деньги. Обращаться к нему с той же просьбой во второй раз, не расплатившись за первый, – для меня не представляется возможным.
– Для вас – да, – согласилась бабушка. – А для меня – нет. Я еще к нему с этой просьбой не обращалась. А посему мне это сделать не сложно. Я пошла собираться.
На самом деле бабушка давно хотела повидать Филиппа. Поехать в банк к Харвею было лучшей для этого возможностью.
Бабушка появилась в банке Харвея через два часа. Она вылила себе на голову все духи, что были в доме, и напудрила лицо так, что казалась двигающейся мраморной статуей. К сожалению, пудра ей стянула кожу, и это лишило старую леди возможности улыбаться. В двери к Харвею она входила как истукан.
Мистер Харвей встал, приветствуя свою родственницу. В комнате находился Филипп. Он был застигнут врасплох визитом "родственницы".
Бабушка сделала вид, что Филипп уезжал в Европу, а сейчас вернулся.
– Мой дорогой, здравствуй!
В голову ей пришла любопытная идея. Она знала, что Филипп собирается стать младшим компаньоном Харвея.
– Мистер Харвей, никак не ожидала здесь встретить своего внучатого племянника. Можно я его на пять минут украду у вас?
Харвей решил показать свое полное незнание семейных проблем Робийяров и развел руками:
– Почему бы и нет?
Сконфуженный Филипп встал, чтобы что-то сказать, но мистер Харвей его опередил:
– Я пойду, подышу воздухом.
Перед Филиппом встала тень былого позора. Но бабушка была не из тех женщин, которые оборачиваются назад.
– Мой дорогой Филипп. Я буду кратка. Нам всем предстоит помириться друг с другом – я это понимаю очень ясно. Я стою вне вашего конфликта с дядей. Я хочу лишь довести до твоего сведения, что мистер Робийяр на грани банкротства. Я не хотела бы, чтобы завтра он стрелялся со своими кредиторами, вот, собственно, и все. Но пришла я вовсе не для того, чтобы сообщить тебе об этом. Хотела просто посмотреть на тебя и убедиться, что ты в самом деле становишься на ноги. Не буду больше докучать тебе своей болтовней. Прощай, целую.
Тут старая леди и хотела бы улыбнуться, но почувствовала, что с ее щек осыплется краска – это было некстати. И она грустно вздохнула: "Прощай", – и вышла, мягко притворив за собой дверь.
Филипп был уверен, что понял цель ее визита: бабушка Робийяр заходила ради того, чтобы посмотреть на своего внучатого племянника.
Через минуту вернулся мистер Харвей. Филипп рассказал, что его дядя на грани банкротства. Филипп честью своего имени просил банк Харвея выкупить закладные векселя Робийяра и обещал оплатить их после продажи земли Нью-Йоркской железнодорожной компании Корнелиуса Вандербильта.
Харвей в это поверил, но в банке не было денег. Филипп попросил занять у конкурентов – под самые высокие проценты, в надежде расплатиться в течении двух ближайших недель – и Харвей посчитал это правильным.
Он встретился с нужными людьми, получил у них деньги и вручил их Филиппу. С деньгами Филипп поехал в дом своего дяди. Его триумфальное возвращение было несколько неожиданным для него самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105