– Я бы сказал, что он невероятно остро чувствовал происходящее. Но делать определенные выводы, не зная истоков болезни, не в моих правилах. Мне показалось, что видение, преследовавшее его, ускорило его смерть.
– Как если бы оно и напало на мальчика?
– Да, малыш был раздавлен чудовищной тяжестью навалившегося на него испытания.
– О чем это говорит вам, Дойл? Подобные видения бывают у многих?
Дойл задумался.
– Там, откуда приходят видения, происходит что-то ужасное. Я бы сравнил это со штормом в открытом море, отзвуки которого едва долетают до суши.
– Эти люди – живые барометры, регистрирующие малейшие изменения в атмосфере.
Дойл зябко поежился.
– Скажу вам честно, Джек, мне от этого становится как-то не по себе, – признался он.
– На Востоке давным-давно замечено, что кошки и собаки перед землетрясением ведут себя очень беспокойно. А в Англии, чтобы узнать, нет ли в шахте смертоносных газов, пускают туда канареек. По аналогии можно предположить, что существуют люди, обладающие такими же сенсорными способностями.
– Наверное, – неохотно согласился Дойл. – Но мне от этого почему-то не легче.
– Извержение энергии из "обитающего у входа" подобно тайфуну, сметающему все на своем пути.
– Если бы "это" существовало на самом деле…
– Если возвращение "этого" на землю действительно цель Братства, то не мешало бы знать, каким образом готовятся к нему черные маги.
– Понятия не имею.
– Ритуальные убийства? Кровавые жертвоприношения?
– Возможно, – пробормотал Дойл. – С подобными вещами не знаком.
– Но "это" должно сначала родиться – как обычный ребенок, не так ли Дойл?
– Может быть… А эти мерзавцы в Чезвике подыскивают подходящую пару, – предположил Дойл.
Спаркс будто не слышал его слов.
– Белокурый мальчик… которого мы видели на сеансе… Его отняли у отца, мать была тому невольным свидетелем…
– Простите, Джек, для меня это слишком. Я хочу сказать, что Блаватская говорит о чем-то таком, но обыкновенный читатель – я, к примеру, – воспринимает это как цитату из древних мифов.
– Но разве вы сами не писали о злонамеренном использовании ребенка?
Дойл побледнел. Он почти забыл о своей треклятой книге.
– Писали ведь, Дойл?
– В общем, да.
– И вы удивляетесь, что они преследуют вас? Какие еще доказательства вам требуются?
Вопрос повис в воздухе.
– Дойл, позвольте спросить, – мягко сказал Спаркс. – Как по-вашему, что предпримет "обитающий у входа", когда снова воплотится в физическом мире?
– Ничего нового, наверное, – как можно спокойнее произнес Дойл. – Контроль над миром, порабощение человечества и все такое.
– И к тому же в его распоряжении будет сверхновое оружие. Опасность всемирной бойни увеличивается в сотни раз.
– Вынужден согласиться с вами, – сказал Дойл, вспомнив о Драммонде и его разрастающейся военной империи.
Удовлетворенный беседой, Спаркс откинулся на сиденье.
– Тогда давайте закончим этот разговор, согласны?
– Пожалуй, – устало кивнул Дойл.
"Только не мешало бы мне убедиться, что вы не один из тех мерзавцев, – подумал Дойл. – И спросить, почему я должен верить, что вы тот, за кого себя выдаете. Я не могу, просто не могу спросить об этом, потому что, если вы сумасшедший, вы ничего не поймете, а только разозлитесь и моя жизнь будет под угрозой".
– А что такое "архат"? – неожиданно для самого себя спросил Дойл.
– Вы никогда не слышали этого слова? – удивился Спаркс.
Дойл отрицательно покачал головой.
– Архат – это человек, достигший некоего уровня самосовершенствования в одной из тибетских тайных школ. Он обладает высокой духовной силой и является первоклассным воином. Самое замечательное в архатах – готовность к самопожертвованию.
– Самопожертвованию? – ошеломленно повторил Дойл.
– Архат на протяжении всей жизни развивает в себе определенные способности, можете назвать их психическими. И в самом расцвете сил, после многих лет неустанного труда, он полностью забывает о своих способностях, удаляется от людей для жизни отшельника, созерцающего мир. Утверждают, что в любой отрезок земного времени в мире пребывают двенадцать архатов, их присутствие на земле и готовность к самопожертвованию предотвращают самоуничтожение человечества.
– Вы хотите сказать, что им не полагается использовать свои выдающиеся способности в открытой битве со злом?
– В учении говорится, что такого никогда не случалось. Ибо это было бы нарушением их священной миссии и привело бы к печальным последствиям.
Дойл не без труда переваривал сказанное Спарксом.
– Тогда почему мальчик назвал вас архатом? По вашему виду и не скажешь, что вы годитесь на эту роль.
– Я не знаю, – сконфуженно ответил Спаркс, похоже, ничуть не меньше Дойла озадаченный словами мальчика.
Какое-то время они молчали, оставив без ответа эту странную загадку. Дойл отвлекся от своих мыслей из-за резкого толчка: Ларри свернул на ухабистую дорожку и въехал в густой перелесок. Выскочив через минуту на открытое пространство, они увидели милый их сердцу "Стерлинг 4-2-2". Они оставили паровоз в Баттерси, а теперь он стоял на железнодорожных путях, тянувшихся на север. Из трубы валил дым, стальной конь пыхтел и был готов отправиться в путь. Тендер был полон угля, и, что самое примечательное, к паровозу был прицеплен пассажирский вагон. Их приветствовал не кто иной, как Барри собственной персоной, еще недавно заключенный тюрьмы Пентонвилл. Встреча была на удивление сдержанной и деловой, без лишней болтовни. Все четверо занялись подготовкой паровоза; экипаж спрятали в лесу, лошадей отпустили на волю. Братья остались в кабине машиниста, Дойл со Спарксом перебрались в пассажирский вагон. Через минуту паровоз дал свисток и покатил на север. Солнце почти скрылось за горизонтом, и чуть ли не весь путь они проделали ночью.
Обстановка в вагоне была поистине спартанской: четыре сиденья друг против друга с откидными столиками между ними, два спальных места. На дощатом полу – никаких ковриков, на голых стенах – обычные керосиновые лампы. В конце вагона находилась крохотная походная кухня. В ящике со льдом лежала нехитрая провизия, приготовленная в дорогу.
Откинув столик, Спаркс углубился в изучение каких-то карт. Дойл уселся в дальнем конце вагона, решив навести порядок в саквояже и перезарядить револьвер. Он чувствовал себя спокойнее, когда оружие было под рукой.
Часом позже к ним присоединился Барри и приготовил ужин: хлеб, сыр, яблоки, квашеная капуста и бутылка красного вина. Спаркс ужинал отдельно за своим столом, продолжая изучать карты. Дойл примостился на кухне вместе с Барри.
– Барри, как вам удалось выбраться из тюрьмы? – спросил он.
– Копы сами меня выпустили. Через полчаса после вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110