– И о чем?
Но Деннис не желает ничего рассказывать, он уходит в видеокомнату, вытаскивает из портфеля бумаги и погружается в работу. Люси прибирает со стола и садится. Хочется, чтобы ноги отдохнули. Завтра у нее урок на библейских курсах, нужно будет объяснять им Послание к Галатам, очень трудный текст. Павел вообще пишет весьма неоднозначно, в глаза это, может, и не бросается, но если читать повнимательнее… В нем чувствуется борьба различных желаний, полной самоотдачи и чего-то – эгоцентричного, что ли? В результате иногда получается нечто смутное, неопределенное. Люси перечитывает педагогическое пособие и задумывается о своих учениках. И начинает клевать носом. Пора ложиться, и чего это вечер всегда такой короткий? Деннис так там и сидит, наклонил голову чуть набок и смотрит куда-то в пустоту. Думает, наверное, об участке около Эврики, мечтает бросить все и уехать. Люси зябко ежится, ей совсем не по душе безлюдие и заброшенность этого побережья. И тем более – почти полный разрыв с друзьями, с работой, да со всем миром. Она даже задумывалась, несколько виновато, а не был ли пожар, который выжег там землю, чем-то вроде непрошеного ответа на ее молитвы. Не удовлетворил ли Господь самое недостойное из ее желаний, в порядке некоего урока или предостережения… Они ложатся. Вот и еще один день прожит. Сонные молитвы. Нужно притащить сюда Джима. Подумаем об этом завтра. Это важно. После урока. Или после Лилиан. Или…


Глава 19

В субботу утром все та же вечная тусовка начинается с развлечений в спортзале – и вдруг Сэнди чувствует, что его от всего этого тошнит. Снаружи – яркое солнце, и зал с его зеркалами, растениями, яркими стенами, громко клацающими тренажерами, спортивными шортами, трико и сладковатым запахом пота попросту тесен для такого великолепного дня.
– А-а-а-а-а-а! Ску-у-у-ушно! – Сэнди отпускает штангу тренажера, и грузы с грохотом валятся вниз; он пулей вылетает из зала, чтобы через несколько минут вернуться с купленным в молле мячом, битами и перчатками.
– Пошли, пошли! Поиграем в мячик! – Он быстренько выгоняет компанию на улицу.
Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, где же здесь поблизости можно сыграть в софтбол [[16 - Разновидность бейсбола, при которой играют на площадке с уменьшенными размерами более крупным мячом.]], но в конце концов Эйб вспоминает, и они едут на юг, а потом – на восток, в Ортегу. Большая поросшая травой площадка, совершенно пустая и обсаженная по краям эвкалиптами, как раз то, что доктор прописал. Есть даже сетка вокруг, чтобы мяч не улетал. Они разбиваются на команды, далее все идет по порядку: сперва глазные пипетки, затем – игра.
Никто из компании не играл после окончания школы, а то и дольше, поэтому первые подачи проходят совершенно хаотически. Сэнди стоит шортстоппером и довольно хорошо берет низкие подачи, но потом неудачно отскочивший от земли мяч попадает ему прямо в голову. Сэнди все-таки ловит его и успевает выбить делающего перебежку Эйба. На лбу Сэнди появляется ярко-красное пятно, украшенное отчетливым рисунком шнуровки мяча. Услышав, что он теперь похож на франкенштейновского монстра, подвергнутого трепанации черепа, Сэнди входит в роль, что далеко не помогает его игре.
Таши, по всей видимости, запустил себе дозу «Восприятия прекрасного», он смотрит на все окружающее с оцепенелым восхищением четырехлетнего ребенка; когда бита попадает к нему в руки, он так же оцепенело смотрит на первые два мяча, поданные Артуром. Он забыл, что там делают с этой палкой, – восхищенно разинул рот и глазеет, как красиво летит мячик. Подбежавший Сэнди напоминает Таши, для чего он здесь стоит, взмахивает руками, изображая удар.
– Я знаю, – понимающе кивает Таши. – Я просто рассматривал траекторию.
Со следующей подачи он бьет налево, так высоко и далеко, что, к тому моменту как Хэмфри добежал до мяча, Таши успел пересечь всю площадку и сидит уже на земле в «доме», с видом еще более ошалелым, чем прежде.
– Зачетная пробежка, да? Вот здорово. Смена подачи, Джим занимает левое поле, из него прямо брызжет восторг.
– Я люблю софтбол!
– Джим, да ты же никогда в него не играл!
– Верно, но я все равно его люблю.
На этом чистом зеленом прямоугольнике словно исчезают все взрослые беды и заботы, Джим чувствует себя первоклассником.
К сожалению всей своей команды, играет он тоже как первоклассник. Бита у Артура, и тот подает Джиму верховой мяч. Сразу после удара Джим бросается вперед – а как же иначе, ведь мяч там, впереди, верно ведь? Однако на бегу Джим начинает прикидывать траекторию, соображает, что она проходит очень высоко, пытается дать задний ход и, конечно же, приземляется на пятую точку; мгновенно вскочив, он видит приближающийся мячик и отчаянно несется назад, оглядываясь через плечо – а через какое плечо оглядываться? Через левое? Через правое? Решить очень трудно. Теперь мяч снижается с каким-то неестественно большим ускорением; несущийся во весь опор Джим подпрыгивает, мяч стукается о кончик перчатки, отскакивает, уходит в сторону – нет вы подумайте, еще бы один дюйм кожи, и это был бы совершенно невероятный захват! Джим падает, вскакивает, хватает мяч, бросает его куда-то мимо стоящего на перехвате Сэнди и смотрит, как Анджела подбирает катящийся мяч с земли и пытается запятнать уже почти окончившего пробежку Артура. Вот же черт! Вирджиния – теперь с битой она – покатывается от хохота. Джим в сердцах швыряет перчатку на землю и в ответ на ухмылки товарищей по команде скорбно пожимает плечами.
– Бей опять сюда!
– Попытаюсь, – откликается Вирджиния.
Дальше все так же, новые подачи, новые грубые ошибки, отчаянная, неуклюжая гонка за мячом, дикие, куда попало броски. Все, одним словом, сто четыре удовольствия.
Бита опять у Таши, теперь он бьет еще дальше, чем в первый раз. Снова зачетная пробежка. В ожидании следующих его ударов противники отодвигаются как можно дальше, чуть не к окружающим площадку эвкалиптам.
– Да мне ж так далеко не выбить, – валится от хохота Таши.
– Выбьешь, выбьешь. Не болтай, а работай.
Когда полевые игроки отошли на такое расстояние, между ними, конечно же, образовались широченные промежутки; после пушечного удара Таши мяч летит, кажется, по прямой – две сотни футов на постоянной высоте в восемь футов, затем он касается травы и долго-долго катится. Еще одна зачетная. В следующий раз происходит в точности то же самое. Четыре удара – четыре зачетные пробежки. Таш стоит в «доме», на лице его прежнее изумление.
– Четыре зачетные, точно? Или три? Четыре, да? Вот здорово.
Когда Таши приходится играть в поле, результат получается совершенно иной. Стоя центровым, он ловит не очень сильно поданный мяч и видит, как Дебби пытается перебежать с третьей в «дом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136