Принять участие в создании того, что придет на смену. Мне лично это нравится.
– Ну и амбиции же у тебя, – хохочет Джим. – От скромности не умрешь.
– Конечно. – Хана, сидевшая почти все это время, опустив глаза, окидывает Джима коротким взглядом. – Ведь амбиции есть у всех, ты согласен?
– Нет.
– Но вот у тебя самого – у тебя они есть?
– Ну… – смеется, а скорее заставляет себя засмеяться Джим. – Да, пожалуй, есть.
Есть, конечно же, есть! Но само это признание лишний раз подчеркивает неприятную истину: он ничего еще не создал, он ленив и не умеет трудиться. Поэтому Джим предпочел бы говорить на какую-нибудь другую тему.
Хана снова рассматривает стол.
– Амбиции есть у всех, – кивает она. – И если кто-либо в этом не признается, значит, он просто боится или стесняется.
Тоже мне, телепатка. И тут Джим с удивлением слышит свой собственный голос:
– Я и вправду боюсь.
– Конечно. И все-таки ты признал, что они у тебя есть.
– А куда ж тут денешься, – улыбается Джим. – Ты покажешь мне свои работы?
– Конечно. А мне хотелось бы почитать твои. Ну, только этого и не хватало.
– Это сплошной ужас. Хана улыбается столу:
– Вот все поэты так говорят. Ого, ты посмотри. Заведение-то закрывается.
– Еще бы, ведь уже одиннадцать!
Только чего она совсем за собой не следит, думает Джим, пропуская Хану в ярко освещенный холл. Вид у нее, мягко говоря, диковатый – всклокоченные волосы, мешковатый, сикось-накось связанный свитер… Вот уж кто не похож на модную девицу. Может, оно, конечно, и намеренно, но все-таки…
– Я хотел бы еще с тобой увидеться, – говорит Джим. Хана смотрит в сторону, на землю – заинтересовалась, что ли, тем, как выглядят окаймляющие двор колледжа кусты в свете установленных прямо на земле софитов? И вправду странная картина, тревожная какая-то, нереальная. Ну вот тебе, пожалуйста, и у меня, что ли, глаза прорезались?
– Конечно, увидимся, – равнодушно кивает Хана. – У нас же уроки кончаются одновременно. Вот и ее машина.
– Так, значит, до четверга?
– Конечно. Или уж когда там выйдет.
– Хорошо. До свидания.
Джим садится в машину и уезжает, прокручивая в голове недавнюю беседу. Так что, у меня действительно есть амбиции? А если да, то какие? «Ты хочешь изменить порядок вещей, – думает он. – Ты мечтаешь изменить Америку! Своими произведениями, и диверсиями, и преподаванием, и всем, что ты делаешь! Изменить Америку – можно ли представить себе задачу более грандиозную? А в таком случае – просто удивительно, насколько ты ленив, насколько широка пропасть, отделяющая твои мечты от реальных свершений! Обреченный вздох. Но ты только посмотри на цепочку фар, изгибающихся вдоль берега Гадючьего Пруда, как их отражения в черном зеркале воды образуют целую последовательность корчащихся, извивающихся S-образных бликов». Все дело в видении.
Глава 37
Лемон в полнейшей ярости от всего, связанного с решением по «Осе», в том числе и от им же лично организованного протеста. Удивительного здесь мало. Макферсон психанул, что решение – чистая липа, Херефорд послушал его, послушал и повелел обратиться в суд, а Лемон оказался вроде как ни при чем, вроде как сбоку-припеку в принятии такого жизненно важного для ЛСР решения. И добро бы все это втихую, а то на глазах у целой бригады его же подчиненных. Да, такое спокойно не проглотишь. Результат: с не предвещающей ничего доброго ухмылочкой Лемон взваливает на Макферсона обязанность представлять ЛСР в разбирательствах по протесту, в деле долгом и муторном. Он уверен, что Макферсон придет в ужас от такого задания – и ничуть в том не ошибается. Теперь этот красавчик попляшет, ему снова придется разрываться между двумя важными делами: с одной стороны, консультировать адвокатов фирмы, давать показания то одному комитету, то другому, обеспечивать их различными документами и все такое прочее, то есть поминутно мотаться в Вашингтон, а одновременно помогать Дэну Хьюстону в попытках спасти «Шаровую молнию» от неумолимо приближающейся катастрофы. Вот и хорошо, пусть побегает.
И Макферсон бегает, а точнее – летает в Кристалл-Сити на переговоры с адвокатской фирмой, представляющей здесь интересы ЛСР. «Хант, Стэнфорд и Голдман инкорпорейтед» – одна из наиболее преуспевающих фирм Вашингтона, а этим многое сказано.
Луису Голдману, который взялся за их дело, лет сорок с небольшим; он чуть лысоват, весьма импозантен и питает слабость к броским – для юриста, пожалуй, даже слишком броским – костюмам. Попервости Макферсон, считавший юристов чуть не главными в стране паразитами (две другие группы паразитов – биржевые брокеры и деятели рекламного бизнеса), держался в обществе этого столичного пижона весьма натянуто. Когда же выяснилось, что Голдман наделен быстрым, цепким умом и к работе своей относится со всей ответственностью, Макферсон помягчел, проникся к нему сперва уважением, а затем даже симпатией. А что, собственно, вполне приятный парень, во всяком случае – для адвоката.
Сегодня они обедают в лучшем ресторане Кристалл-Сити – вращающейся такой штуковине, взгроможденной на крышу сорокаэтажного «Хилтона». Прибывающие в аэропорт самолеты заходят на посадку вдоль Потомака, очень странно смотреть на них сверху вниз.
Макферсон переходит к делу почти сразу; его интересует судьба протеста.
– Стартовая точка – публикация военно-воздушными силами ЗИП, вся предыдущая история проекта выпадает. – Голдман начинает рисовать на салфетке схему. – Никто не хочет публично признавать существование сверхчерных программ, да и в любом случае их проведение не обусловлено никакими писаными законами, так что все более ранние события прямо к делу не относятся.
– Понимаю, – кивает Макферсон. – Однако требования опубликованной ЗИП в точности соответствуют спецификациям первоначальной сверхчерной программы, так что любые от них отклонения…
– Конечно. Тут возникают серьезные основания для внесения протеста. Давайте посмотрим, правильно ли я понимаю главные ваши возражения. Военно-воздушные силы поручили вам разработать скрытную навигационную систему для дистанционно управляемого самолета, который будет запускаться с низкой спутниковой орбиты и выходить на бреющий полет. Самолет должен надежно управляться на предельно малых высотах, его задача – обнаруживать вражескую бронетехнику и атаковать ее при помощи ракет «воздух-земля». Атака производится в условиях прямой видимости, требование слепого поиска целей не выдвигалось.
– Совершенно верно, именно это они и заказывали.
– Кроме того, желательно размещение аппаратуры в одном контейнере, а энергопотребление не должно превышать одиннадцати киловатт.
– Правильно. И вот комиссия выбирает систему, размещенную в двух контейнерах и потребляющую, если верить тактико-техническим данным, указанным в предложении, одиннадцать с половиной киловатт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Ну и амбиции же у тебя, – хохочет Джим. – От скромности не умрешь.
– Конечно. – Хана, сидевшая почти все это время, опустив глаза, окидывает Джима коротким взглядом. – Ведь амбиции есть у всех, ты согласен?
– Нет.
– Но вот у тебя самого – у тебя они есть?
– Ну… – смеется, а скорее заставляет себя засмеяться Джим. – Да, пожалуй, есть.
Есть, конечно же, есть! Но само это признание лишний раз подчеркивает неприятную истину: он ничего еще не создал, он ленив и не умеет трудиться. Поэтому Джим предпочел бы говорить на какую-нибудь другую тему.
Хана снова рассматривает стол.
– Амбиции есть у всех, – кивает она. – И если кто-либо в этом не признается, значит, он просто боится или стесняется.
Тоже мне, телепатка. И тут Джим с удивлением слышит свой собственный голос:
– Я и вправду боюсь.
– Конечно. И все-таки ты признал, что они у тебя есть.
– А куда ж тут денешься, – улыбается Джим. – Ты покажешь мне свои работы?
– Конечно. А мне хотелось бы почитать твои. Ну, только этого и не хватало.
– Это сплошной ужас. Хана улыбается столу:
– Вот все поэты так говорят. Ого, ты посмотри. Заведение-то закрывается.
– Еще бы, ведь уже одиннадцать!
Только чего она совсем за собой не следит, думает Джим, пропуская Хану в ярко освещенный холл. Вид у нее, мягко говоря, диковатый – всклокоченные волосы, мешковатый, сикось-накось связанный свитер… Вот уж кто не похож на модную девицу. Может, оно, конечно, и намеренно, но все-таки…
– Я хотел бы еще с тобой увидеться, – говорит Джим. Хана смотрит в сторону, на землю – заинтересовалась, что ли, тем, как выглядят окаймляющие двор колледжа кусты в свете установленных прямо на земле софитов? И вправду странная картина, тревожная какая-то, нереальная. Ну вот тебе, пожалуйста, и у меня, что ли, глаза прорезались?
– Конечно, увидимся, – равнодушно кивает Хана. – У нас же уроки кончаются одновременно. Вот и ее машина.
– Так, значит, до четверга?
– Конечно. Или уж когда там выйдет.
– Хорошо. До свидания.
Джим садится в машину и уезжает, прокручивая в голове недавнюю беседу. Так что, у меня действительно есть амбиции? А если да, то какие? «Ты хочешь изменить порядок вещей, – думает он. – Ты мечтаешь изменить Америку! Своими произведениями, и диверсиями, и преподаванием, и всем, что ты делаешь! Изменить Америку – можно ли представить себе задачу более грандиозную? А в таком случае – просто удивительно, насколько ты ленив, насколько широка пропасть, отделяющая твои мечты от реальных свершений! Обреченный вздох. Но ты только посмотри на цепочку фар, изгибающихся вдоль берега Гадючьего Пруда, как их отражения в черном зеркале воды образуют целую последовательность корчащихся, извивающихся S-образных бликов». Все дело в видении.
Глава 37
Лемон в полнейшей ярости от всего, связанного с решением по «Осе», в том числе и от им же лично организованного протеста. Удивительного здесь мало. Макферсон психанул, что решение – чистая липа, Херефорд послушал его, послушал и повелел обратиться в суд, а Лемон оказался вроде как ни при чем, вроде как сбоку-припеку в принятии такого жизненно важного для ЛСР решения. И добро бы все это втихую, а то на глазах у целой бригады его же подчиненных. Да, такое спокойно не проглотишь. Результат: с не предвещающей ничего доброго ухмылочкой Лемон взваливает на Макферсона обязанность представлять ЛСР в разбирательствах по протесту, в деле долгом и муторном. Он уверен, что Макферсон придет в ужас от такого задания – и ничуть в том не ошибается. Теперь этот красавчик попляшет, ему снова придется разрываться между двумя важными делами: с одной стороны, консультировать адвокатов фирмы, давать показания то одному комитету, то другому, обеспечивать их различными документами и все такое прочее, то есть поминутно мотаться в Вашингтон, а одновременно помогать Дэну Хьюстону в попытках спасти «Шаровую молнию» от неумолимо приближающейся катастрофы. Вот и хорошо, пусть побегает.
И Макферсон бегает, а точнее – летает в Кристалл-Сити на переговоры с адвокатской фирмой, представляющей здесь интересы ЛСР. «Хант, Стэнфорд и Голдман инкорпорейтед» – одна из наиболее преуспевающих фирм Вашингтона, а этим многое сказано.
Луису Голдману, который взялся за их дело, лет сорок с небольшим; он чуть лысоват, весьма импозантен и питает слабость к броским – для юриста, пожалуй, даже слишком броским – костюмам. Попервости Макферсон, считавший юристов чуть не главными в стране паразитами (две другие группы паразитов – биржевые брокеры и деятели рекламного бизнеса), держался в обществе этого столичного пижона весьма натянуто. Когда же выяснилось, что Голдман наделен быстрым, цепким умом и к работе своей относится со всей ответственностью, Макферсон помягчел, проникся к нему сперва уважением, а затем даже симпатией. А что, собственно, вполне приятный парень, во всяком случае – для адвоката.
Сегодня они обедают в лучшем ресторане Кристалл-Сити – вращающейся такой штуковине, взгроможденной на крышу сорокаэтажного «Хилтона». Прибывающие в аэропорт самолеты заходят на посадку вдоль Потомака, очень странно смотреть на них сверху вниз.
Макферсон переходит к делу почти сразу; его интересует судьба протеста.
– Стартовая точка – публикация военно-воздушными силами ЗИП, вся предыдущая история проекта выпадает. – Голдман начинает рисовать на салфетке схему. – Никто не хочет публично признавать существование сверхчерных программ, да и в любом случае их проведение не обусловлено никакими писаными законами, так что все более ранние события прямо к делу не относятся.
– Понимаю, – кивает Макферсон. – Однако требования опубликованной ЗИП в точности соответствуют спецификациям первоначальной сверхчерной программы, так что любые от них отклонения…
– Конечно. Тут возникают серьезные основания для внесения протеста. Давайте посмотрим, правильно ли я понимаю главные ваши возражения. Военно-воздушные силы поручили вам разработать скрытную навигационную систему для дистанционно управляемого самолета, который будет запускаться с низкой спутниковой орбиты и выходить на бреющий полет. Самолет должен надежно управляться на предельно малых высотах, его задача – обнаруживать вражескую бронетехнику и атаковать ее при помощи ракет «воздух-земля». Атака производится в условиях прямой видимости, требование слепого поиска целей не выдвигалось.
– Совершенно верно, именно это они и заказывали.
– Кроме того, желательно размещение аппаратуры в одном контейнере, а энергопотребление не должно превышать одиннадцати киловатт.
– Правильно. И вот комиссия выбирает систему, размещенную в двух контейнерах и потребляющую, если верить тактико-техническим данным, указанным в предложении, одиннадцать с половиной киловатт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136