Да и какие там одиннадцать с половиной, вранье это все, наши оценки по парнелловской конструкции дают гораздо большую цифру. Не могу себе представить, чтобы ВВС не заметили такого наглого очковтирательства.
Голдман внимательно слушает и делает пометки в блокноте, все эти данные – совсем не для ресторанной салфетки.
– Так вы говорите, они использовали радар?
– Совершенно верно. ЗИП требует, чтобы система была скрытной, не выдавала себя поисковым сигналам – все точно так же, как и в спецификациях сверхчерной программы. «Парнелл» попросту плюет на это требование и ставит радар. Система теряет скрытность, приобретая при этом способность к слепому поиску целей. И вот эту-то способность ВВС записывают в число преимуществ парнелловского предложения, хотя в ЗИП о ней не было ни слова. – На лице Макферсона гримаса отвращения.
– Очень важный момент. А есть еще какие-нибудь несоответствия?
– Я рассказал о самом главном, но есть и другие.
Макферсон начинает подробно перечислять, Голдман слушает и кивает, в его блокноте появляются все новые и новые пункты. ВВС упомянули среди парнелловских преимуществ ускоренный график работ, а потом записали в контракт значительно более мягкие сроки. Удивляет и трогательное согласие оценок наиболее вероятной стоимости работ, сделанных комиссией, с данными, предоставленными «Парнеллом», и это при том, что аналогичные оценки по проекту ЛСР неизменно оказывались выше цифр, предоставленных фирмой. Ну а затем более низкая стоимость парнелловского предложения учитывалась как один из важных его плюсов.
– Из всего этого абсолютно ясно, что ВВС хотели передать контракт «Парнеллу» – вне всякой зависимости от сравнительных достоинств предложений, – подытожил Голдман. – У вас есть какие-либо догадки, чем это вызвано?
– Никаких. – Макферсона снова охватывает та же плохо контролируемая злоба, как и тогда, в Пентагоне. – Ровно никаких.
– Хм-м-м. – Голдман задумчиво постучал кончиком карандаша по зубам. – Мне не хотелось бы, чтобы об этом узнал кто-либо посторонний, но наша фирма имеет в Пентагоне своих агентов, и кое-кто из них уже занят вашим делом. Если удастся выяснить, чем же именно вызвано такое, мягко говоря, необычное поведение комиссии, и найти тому доказательства, наши шансы неизмеримо возрастут.
– Да, пожалуй.
Они заказывают коньяк и ждут, пока со стола уберут посуду.
– Так каковы же наши ближайшие действия? – спрашивает Макферсон.
Опять вступает в дело набросанная на салфетке схема.
– Мы использовали два подхода одновременно, вот, видите? Во-первых, ходатайствовали перед федеральным судом первой инстанции о вынесении постановления, приостанавливающего передачу контракта до завершения расследования дела Федеральной счетной палатой. Одновременно мы послали запрос о проведении такого расследования. Результаты пока что пятьдесят на пятьдесят. Начну с обнадеживающего факта. ФСП дала свое согласие. Как вам, вероятно, известно, эта палата принадлежит к структурам Конгресса и хорошо известна своей беспристрастностью. Один из последних честных сторожевых псов. Они проявили большой интерес и, как я думаю, не пожалеют усилий, чтобы докопаться до истины.
Голдман задумчиво посмотрел на свою рюмку, сделал глоток.
– Ну а новости со второго фронта выглядят довольно скверно. Тут возможны крупные неприятности.
– Почему?
«Ну какое до этого дело моему желудку? – тоскливо думает Макферсон. – Ну почему он обязательно должен сжиматься при неприятных известиях?»
– Понимаете, округ Колумбия находится в федеральном подчинении, здесь ходатайство, подобное нашему, поступает в федеральную судебную систему и передается для рассмотрения в один из четырех апелляционных судов, каждый из которых имеет своего председателя. Это не региональная система, где ты обращаешься с иском в конкретный суд, здесь кто-то берет твои бумаги и решает, куда именно их направить. Как правило, этот процесс происходит случайным образом, но в некоторых случаях… Одним словом, наше ходатайство будет рассматриваться в четвертом суде, которым руководит Эндрю Г. Тобайасон.
Еще один глоток виски. По застарелой адвокатской привычке Голдман делает театральную паузу.
– Ну и что?
– Дело в том, – эти слова произносятся медленно, с расстановкой, – что судья Эндрю Г. Тобайасон – отставной полковник ВВС США.
Своеобразное ощущение, когда твой желудок сжимается в точку.
– Кой черт, – неуверенно протестует Макферсон. – Да разве же так бывает?
– ВВС имеют своих собственных юристов, многие из которых работают именно здесь, в округе Колумбия. Выходя в отставку, некоторые из них получают должности в гражданской судебной системе. Вот так и наш Тобайасон. И я не думаю, чтобы данное ходатайство попало к нему случайно, тут явно приложили свою руку ребята из ВВС. Дело ведь не шибко-то хитрое, пара телефонных звонков, и все готово. Так оно или не так, но Тобайасон отказался вынести нужное нам постановление, он решил, что пока контракт должен идти своим чередом, а уж когда ФСП закончит расследование и представит ему доклад – тогда и будет вынесено окончательное решение. В результате, – криво улыбается Голдман, – нам придется вести это сражение с довольно-таки неудобных исходных позиций. Ну ничего, боеприпасов у нас вроде достаточно, так что… так что мы еще посмотрим.
Новости малоутешительны, и Голдман этого не отрицает. Макферсон допивает коньяк. В центре вращающегося ресторана расположена небольшая сцена; совершенно ужасный певец совместно с просто плохим пианистом терзает уши обедающих песнями, к которым и прилагательного-то враз не подберешь. Сейчас за ближайшим к столику окном – Вашингтон, безбрежная россыпь огней. Памятник Вашингтону – белый карандаш с красной мигалкой на конце, кукольный домик Капитолия, между ними – темная полоска Молла [[24 - В данном случае Молл – парк в Вашингтоне.]]. Еще один кукольный домик, поближе, на берегу Потомака. Это мемориал Линкольна… И все это далеко, далеко внизу – Вашингтон сохранил старый закон, ограничивающий максимальную высоту зданий десятью этажами. А не нужно забывать, что связь между высотой и богатством, вернее даже, между высотой и властью почти одна и та же в любом городе, построенном людьми, высота равняется власти. Поэтому обитатели Кристалл-Сити взирают на столицу великой державы, как боги – на обиталище заурядных смертных. «И никакое это не совпадение, – думает Макферсон, – это символ, прекрасно описывающий реальное распределение власти между двумя силовыми центрами – тяжеловесная громада Пентагона и со всех сторон обступившие его роскошные отели, битком набитые бесчисленными лизоблюдами, надменно глядят сверху вниз на избранное народом правительство…»
– ВВС – очень большая сила, – заметил Голдман, словно читая его мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Голдман внимательно слушает и делает пометки в блокноте, все эти данные – совсем не для ресторанной салфетки.
– Так вы говорите, они использовали радар?
– Совершенно верно. ЗИП требует, чтобы система была скрытной, не выдавала себя поисковым сигналам – все точно так же, как и в спецификациях сверхчерной программы. «Парнелл» попросту плюет на это требование и ставит радар. Система теряет скрытность, приобретая при этом способность к слепому поиску целей. И вот эту-то способность ВВС записывают в число преимуществ парнелловского предложения, хотя в ЗИП о ней не было ни слова. – На лице Макферсона гримаса отвращения.
– Очень важный момент. А есть еще какие-нибудь несоответствия?
– Я рассказал о самом главном, но есть и другие.
Макферсон начинает подробно перечислять, Голдман слушает и кивает, в его блокноте появляются все новые и новые пункты. ВВС упомянули среди парнелловских преимуществ ускоренный график работ, а потом записали в контракт значительно более мягкие сроки. Удивляет и трогательное согласие оценок наиболее вероятной стоимости работ, сделанных комиссией, с данными, предоставленными «Парнеллом», и это при том, что аналогичные оценки по проекту ЛСР неизменно оказывались выше цифр, предоставленных фирмой. Ну а затем более низкая стоимость парнелловского предложения учитывалась как один из важных его плюсов.
– Из всего этого абсолютно ясно, что ВВС хотели передать контракт «Парнеллу» – вне всякой зависимости от сравнительных достоинств предложений, – подытожил Голдман. – У вас есть какие-либо догадки, чем это вызвано?
– Никаких. – Макферсона снова охватывает та же плохо контролируемая злоба, как и тогда, в Пентагоне. – Ровно никаких.
– Хм-м-м. – Голдман задумчиво постучал кончиком карандаша по зубам. – Мне не хотелось бы, чтобы об этом узнал кто-либо посторонний, но наша фирма имеет в Пентагоне своих агентов, и кое-кто из них уже занят вашим делом. Если удастся выяснить, чем же именно вызвано такое, мягко говоря, необычное поведение комиссии, и найти тому доказательства, наши шансы неизмеримо возрастут.
– Да, пожалуй.
Они заказывают коньяк и ждут, пока со стола уберут посуду.
– Так каковы же наши ближайшие действия? – спрашивает Макферсон.
Опять вступает в дело набросанная на салфетке схема.
– Мы использовали два подхода одновременно, вот, видите? Во-первых, ходатайствовали перед федеральным судом первой инстанции о вынесении постановления, приостанавливающего передачу контракта до завершения расследования дела Федеральной счетной палатой. Одновременно мы послали запрос о проведении такого расследования. Результаты пока что пятьдесят на пятьдесят. Начну с обнадеживающего факта. ФСП дала свое согласие. Как вам, вероятно, известно, эта палата принадлежит к структурам Конгресса и хорошо известна своей беспристрастностью. Один из последних честных сторожевых псов. Они проявили большой интерес и, как я думаю, не пожалеют усилий, чтобы докопаться до истины.
Голдман задумчиво посмотрел на свою рюмку, сделал глоток.
– Ну а новости со второго фронта выглядят довольно скверно. Тут возможны крупные неприятности.
– Почему?
«Ну какое до этого дело моему желудку? – тоскливо думает Макферсон. – Ну почему он обязательно должен сжиматься при неприятных известиях?»
– Понимаете, округ Колумбия находится в федеральном подчинении, здесь ходатайство, подобное нашему, поступает в федеральную судебную систему и передается для рассмотрения в один из четырех апелляционных судов, каждый из которых имеет своего председателя. Это не региональная система, где ты обращаешься с иском в конкретный суд, здесь кто-то берет твои бумаги и решает, куда именно их направить. Как правило, этот процесс происходит случайным образом, но в некоторых случаях… Одним словом, наше ходатайство будет рассматриваться в четвертом суде, которым руководит Эндрю Г. Тобайасон.
Еще один глоток виски. По застарелой адвокатской привычке Голдман делает театральную паузу.
– Ну и что?
– Дело в том, – эти слова произносятся медленно, с расстановкой, – что судья Эндрю Г. Тобайасон – отставной полковник ВВС США.
Своеобразное ощущение, когда твой желудок сжимается в точку.
– Кой черт, – неуверенно протестует Макферсон. – Да разве же так бывает?
– ВВС имеют своих собственных юристов, многие из которых работают именно здесь, в округе Колумбия. Выходя в отставку, некоторые из них получают должности в гражданской судебной системе. Вот так и наш Тобайасон. И я не думаю, чтобы данное ходатайство попало к нему случайно, тут явно приложили свою руку ребята из ВВС. Дело ведь не шибко-то хитрое, пара телефонных звонков, и все готово. Так оно или не так, но Тобайасон отказался вынести нужное нам постановление, он решил, что пока контракт должен идти своим чередом, а уж когда ФСП закончит расследование и представит ему доклад – тогда и будет вынесено окончательное решение. В результате, – криво улыбается Голдман, – нам придется вести это сражение с довольно-таки неудобных исходных позиций. Ну ничего, боеприпасов у нас вроде достаточно, так что… так что мы еще посмотрим.
Новости малоутешительны, и Голдман этого не отрицает. Макферсон допивает коньяк. В центре вращающегося ресторана расположена небольшая сцена; совершенно ужасный певец совместно с просто плохим пианистом терзает уши обедающих песнями, к которым и прилагательного-то враз не подберешь. Сейчас за ближайшим к столику окном – Вашингтон, безбрежная россыпь огней. Памятник Вашингтону – белый карандаш с красной мигалкой на конце, кукольный домик Капитолия, между ними – темная полоска Молла [[24 - В данном случае Молл – парк в Вашингтоне.]]. Еще один кукольный домик, поближе, на берегу Потомака. Это мемориал Линкольна… И все это далеко, далеко внизу – Вашингтон сохранил старый закон, ограничивающий максимальную высоту зданий десятью этажами. А не нужно забывать, что связь между высотой и богатством, вернее даже, между высотой и властью почти одна и та же в любом городе, построенном людьми, высота равняется власти. Поэтому обитатели Кристалл-Сити взирают на столицу великой державы, как боги – на обиталище заурядных смертных. «И никакое это не совпадение, – думает Макферсон, – это символ, прекрасно описывающий реальное распределение власти между двумя силовыми центрами – тяжеловесная громада Пентагона и со всех сторон обступившие его роскошные отели, битком набитые бесчисленными лизоблюдами, надменно глядят сверху вниз на избранное народом правительство…»
– ВВС – очень большая сила, – заметил Голдман, словно читая его мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136