Отличный случай выбить ее, так что Таши широко размахивается и вкладывает в бросок всю свою силушку немереную. К сожалению, он выпускает мяч из руки чуть-чуть рановато, тот пролетает в сорока футах над ограждением и уходит куда-то за деревья, в кусты. Никто не успел заметить, куда именно. Таш стоит посреди поля и серьезно, с некоторым недоумением рассматривает свою правую руку. Остальные обессилено хватаются за животы. Мячик так и не обнаруживается, Сэнди объявляет игру законченной, и все садятся на траву – погреться на солнце, подкрепиться гамбургерами и кока-колой.
– А может, он вышел на орбиту?
– Мощная игра.
Джим сидит на траве рядом с Розой и Габриэлой, которые удостоили его на сегодняшний день своего внимания. Эти девушки выбирают себе исключительно тех ребят, которые наверняка не воспримут их заигрывания всерьез, с которыми им хорошо и спокойно. Джим, конечно же, гордится высоким доверием, но не может и отказать себе в удовольствии пофантазировать – а вдруг сегодня они серьезно? Да, ночка получилась бы будь здоров, это что же такое продемонстрировали бы экраны!
Джим даже толком и не заметил, что с другой стороны от него сидит Вирджиния, чем-то вдобавок раздраженная – при первой же попытке обнять ее она рявкает на Джима и бьет его по руке.
– Что это с тобой? – Джим обижен, а еще больше удивлен.
Вирджиния молчит. Она хмурится, ни за что не признается, какая это муха ее укусила, чем и доводит Джима до полного исступления. Он ровно ничего не понимает. Ему приходится терпеть негромкие, но весьма болезненные подкалывания ее острого язычка – в то время как перед всеми окружающими оба они притворяются веселыми и жизнерадостными. Джим ненавидит такие штучки, Вирджиния прекрасно это знает – и старается еще пуще.
В конце концов Джиму надоедает, он зовет Вирджинию прогуляться, и они уединяются среди эвкалиптов.
– Слушай, чем это ты так расстроена?
– Кто расстроен?
– Да кончай ты, я что, не вижу? Какой смысл изводить меня, если я даже не знаю – за что?
– Ну да, не знаешь, конечно же, ты не знаешь.
– Не знаю!
– Очень на тебя похоже. Витаешь в каких-то своих облаках и даже внимания не обращаешь, что делается вокруг. Тебе на всех наплевать. Я могу умереть, а ты даже не заметишь и опять ничего не будешь знать.
– Умереть? Как это – умереть?
Вирджиния изображает на лице полное презрение и поворачивается, намереваясь уйти. Джим хватает ее за руку и тащит назад.
– Оставь меня в покое! – яростно кричит Вирджиния, вырываясь. – Ты даже не знаешь, в чем дело!
– Правильно, не знаю! Я только знаю, что терплю тебя по свободному своему выбору, ничто меня к этому не обязывает. И если все будет и дальше так продолжаться…
– Оставь меня в покое! – Вирджиния убегает, оставив Джима в полном одиночестве – и в полном недоумении.
Ну что ж. Вот тебе, значит, и союз. Джим не понимает, почему этот союз разорвался, не понимает даже, почему он образовался, однако… Ладно, черт с ним. Злой, расстроенный, с полным сумбуром в голове, он возвращается на поле. Неподалеку от рассевшейся на траве компании – Вирджиния и Артур, они о чем-то разговаривают; затем, к величайшему облегчению Джима, Вирджиния подзывает Инес, они садятся в машину и удаляются.
А вот паршивое настроение, порожденное ссорой, остается, в утреннее блаженство Джима грубо вторгся реальный мир, гамбургер лежит в желудке тяжелым, неприятным комком. Суммируясь с другими, более серьезными неприятностями последних дней, закидоны Вирджинии образуют жгучую, взрывчатую смесь, вызывают желание драться, сопротивляться…
А вот и Артур встал, тоже, наверное, уходит.
– Артур, – подходит к нему Джим. – Вот ты там говорил про настоящее, активное сопротивление. Нечто более серьезное, чем расклеивание плакатов.
Артур останавливается, поворачивается, внимательно смотрит.
– Да. А вчера ты позвонил. Я давно думал, будет у нашего разговора продолжение или нет.
– Понятно, – кивает Джим. – Мне нужно было хорошенько подумать. Но теперь я хочу что-нибудь сделать. Я хочу вам помогать.
– У нас тут и вправду кое-что намечается, – доверительно сообщает Артур. – Планы серьезные, очень серьезные.
– То, о чем ты говорил? Вредительство на оружейном заводе?
Артур смотрит на него и долго – еще дольше, чем минуту назад, – молчит.
– Да.
– На каком?
– Я бы предпочел не говорить этого заранее, – прищуривается Артур. Все понятно и без слов. Джим должен подписаться на участие в диверсиях на любой из многочисленных военных компаний ОкО, в том числе и «Лагуна спейс рисерч». Где работает его отец.
– Хорошо, – кивает Джим. – Но там никто не пострадает?
– Никто из работников завода. Вот мы – мы можем пострадать, сейчас такие места очень сильно охраняются. Операция опасная, я хочу, чтобы ты знал.
– Лишь бы на заводе все остались целы.
– Только так и может быть, для нас это – вопрос этики. При любом другом образе действий мы просто превратимся в еще одну деталь военной машины.
Джим снова кивает:
– А когда?
Артур оглядывается, но все спокойно, рядом с ними нет никого.
– Сегодня.
Гамбургер, мирно лежавший в желудке Джима, выделывает кульбит.
Но ведь это – тот самый шанс, шанс придать своей жизни хоть какое-то значение, шанс нанести ответный удар… кому? А всем и всему. В том числе и конкретным личностям – отцу, Вирджинии, Хэмфри, придурочным ученикам – но Джим об этом не думает, это гнездится где-то в его подсознании. Думает он о другом – о гибельном курсе, которым столько лет двигается его страна, несмотря на все его протесты, несмотря на опущенные им избирательные бюллетени, в противоречии с глубочайшими его убеждениями. Игнорируя нужды остального мира – да и своих собственных жителей тоже. Наживаясь на нищете и убожестве этого мира, вздувая страх, чтобы продать побольше оружия, открыть побольше банковских счетов, владеть все большей частью мира, делать все больше денег… да такой он и есть в действительности, этот американский образ жизни. Поэтому не остается никакой альтернативы, кроме действия, здесь и сейчас, кроме реального, весомого сопротивления.
– Хорошо, – говорит Джим.
Глава 20
Как следствие этой беседы, вечером того же самого дня Джим сидит в машине Артура, и машина эта пробирается сквозь путаницу маленьких улочек района Гарден-Гроув, к востоку от городского молла. Теперь машина едет по Льюис-стрит, это даже не улица, а скорее туннель в подземном уровне города; слева и справа тянутся склады, сейчас уже поздно, так что все они закрыты. Между двух складов открывается маленькая, мест на десять, автостоянка; сворачивая туда, Артур трижды мигает фарами. Большую часть этого закутка занимает автофургон, рядом с ним стоят четверо парней – негр, белый и двое латинос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– А может, он вышел на орбиту?
– Мощная игра.
Джим сидит на траве рядом с Розой и Габриэлой, которые удостоили его на сегодняшний день своего внимания. Эти девушки выбирают себе исключительно тех ребят, которые наверняка не воспримут их заигрывания всерьез, с которыми им хорошо и спокойно. Джим, конечно же, гордится высоким доверием, но не может и отказать себе в удовольствии пофантазировать – а вдруг сегодня они серьезно? Да, ночка получилась бы будь здоров, это что же такое продемонстрировали бы экраны!
Джим даже толком и не заметил, что с другой стороны от него сидит Вирджиния, чем-то вдобавок раздраженная – при первой же попытке обнять ее она рявкает на Джима и бьет его по руке.
– Что это с тобой? – Джим обижен, а еще больше удивлен.
Вирджиния молчит. Она хмурится, ни за что не признается, какая это муха ее укусила, чем и доводит Джима до полного исступления. Он ровно ничего не понимает. Ему приходится терпеть негромкие, но весьма болезненные подкалывания ее острого язычка – в то время как перед всеми окружающими оба они притворяются веселыми и жизнерадостными. Джим ненавидит такие штучки, Вирджиния прекрасно это знает – и старается еще пуще.
В конце концов Джиму надоедает, он зовет Вирджинию прогуляться, и они уединяются среди эвкалиптов.
– Слушай, чем это ты так расстроена?
– Кто расстроен?
– Да кончай ты, я что, не вижу? Какой смысл изводить меня, если я даже не знаю – за что?
– Ну да, не знаешь, конечно же, ты не знаешь.
– Не знаю!
– Очень на тебя похоже. Витаешь в каких-то своих облаках и даже внимания не обращаешь, что делается вокруг. Тебе на всех наплевать. Я могу умереть, а ты даже не заметишь и опять ничего не будешь знать.
– Умереть? Как это – умереть?
Вирджиния изображает на лице полное презрение и поворачивается, намереваясь уйти. Джим хватает ее за руку и тащит назад.
– Оставь меня в покое! – яростно кричит Вирджиния, вырываясь. – Ты даже не знаешь, в чем дело!
– Правильно, не знаю! Я только знаю, что терплю тебя по свободному своему выбору, ничто меня к этому не обязывает. И если все будет и дальше так продолжаться…
– Оставь меня в покое! – Вирджиния убегает, оставив Джима в полном одиночестве – и в полном недоумении.
Ну что ж. Вот тебе, значит, и союз. Джим не понимает, почему этот союз разорвался, не понимает даже, почему он образовался, однако… Ладно, черт с ним. Злой, расстроенный, с полным сумбуром в голове, он возвращается на поле. Неподалеку от рассевшейся на траве компании – Вирджиния и Артур, они о чем-то разговаривают; затем, к величайшему облегчению Джима, Вирджиния подзывает Инес, они садятся в машину и удаляются.
А вот паршивое настроение, порожденное ссорой, остается, в утреннее блаженство Джима грубо вторгся реальный мир, гамбургер лежит в желудке тяжелым, неприятным комком. Суммируясь с другими, более серьезными неприятностями последних дней, закидоны Вирджинии образуют жгучую, взрывчатую смесь, вызывают желание драться, сопротивляться…
А вот и Артур встал, тоже, наверное, уходит.
– Артур, – подходит к нему Джим. – Вот ты там говорил про настоящее, активное сопротивление. Нечто более серьезное, чем расклеивание плакатов.
Артур останавливается, поворачивается, внимательно смотрит.
– Да. А вчера ты позвонил. Я давно думал, будет у нашего разговора продолжение или нет.
– Понятно, – кивает Джим. – Мне нужно было хорошенько подумать. Но теперь я хочу что-нибудь сделать. Я хочу вам помогать.
– У нас тут и вправду кое-что намечается, – доверительно сообщает Артур. – Планы серьезные, очень серьезные.
– То, о чем ты говорил? Вредительство на оружейном заводе?
Артур смотрит на него и долго – еще дольше, чем минуту назад, – молчит.
– Да.
– На каком?
– Я бы предпочел не говорить этого заранее, – прищуривается Артур. Все понятно и без слов. Джим должен подписаться на участие в диверсиях на любой из многочисленных военных компаний ОкО, в том числе и «Лагуна спейс рисерч». Где работает его отец.
– Хорошо, – кивает Джим. – Но там никто не пострадает?
– Никто из работников завода. Вот мы – мы можем пострадать, сейчас такие места очень сильно охраняются. Операция опасная, я хочу, чтобы ты знал.
– Лишь бы на заводе все остались целы.
– Только так и может быть, для нас это – вопрос этики. При любом другом образе действий мы просто превратимся в еще одну деталь военной машины.
Джим снова кивает:
– А когда?
Артур оглядывается, но все спокойно, рядом с ними нет никого.
– Сегодня.
Гамбургер, мирно лежавший в желудке Джима, выделывает кульбит.
Но ведь это – тот самый шанс, шанс придать своей жизни хоть какое-то значение, шанс нанести ответный удар… кому? А всем и всему. В том числе и конкретным личностям – отцу, Вирджинии, Хэмфри, придурочным ученикам – но Джим об этом не думает, это гнездится где-то в его подсознании. Думает он о другом – о гибельном курсе, которым столько лет двигается его страна, несмотря на все его протесты, несмотря на опущенные им избирательные бюллетени, в противоречии с глубочайшими его убеждениями. Игнорируя нужды остального мира – да и своих собственных жителей тоже. Наживаясь на нищете и убожестве этого мира, вздувая страх, чтобы продать побольше оружия, открыть побольше банковских счетов, владеть все большей частью мира, делать все больше денег… да такой он и есть в действительности, этот американский образ жизни. Поэтому не остается никакой альтернативы, кроме действия, здесь и сейчас, кроме реального, весомого сопротивления.
– Хорошо, – говорит Джим.
Глава 20
Как следствие этой беседы, вечером того же самого дня Джим сидит в машине Артура, и машина эта пробирается сквозь путаницу маленьких улочек района Гарден-Гроув, к востоку от городского молла. Теперь машина едет по Льюис-стрит, это даже не улица, а скорее туннель в подземном уровне города; слева и справа тянутся склады, сейчас уже поздно, так что все они закрыты. Между двух складов открывается маленькая, мест на десять, автостоянка; сворачивая туда, Артур трижды мигает фарами. Большую часть этого закутка занимает автофургон, рядом с ним стоят четверо парней – негр, белый и двое латинос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136