– Они же понимают все, что им ни скажешь, не просто какие-нибудь там команды запиши-перепиши, умножь-подытожь, а вообще что угодно, это вроде как начало настоящего диалога человека с машиной, и это имеет огромное значение… – И тут Джим замечает наконец удивленно воззрившиеся на него лица друзей.
Он резко тормозит, Сэнди начинает хихикать, а Эйб качает головой и произносит – удрученно и почти что ласково:
– Джим, да ведь все здесь присутствующие клали на эти твои компьютеры с прибором.
– А-а. Ну да. Конечно. Вам лучше знать. – Неожиданно для самого себя Джим тоже начинает хихикать. Наверное, там была «Щекотка», в последней пипетке, которая без наклейки.
Эйб тычет пальцем в сторону Ориндж-молла:
– Сэнди, а ты рассказывал им про то, как мы были в этом парковочном гараже?
– Да нет, – широко ухмыляется Сэнди, – вроде не рассказывал.
– Мы, – поворачивается Эйб к слушателям из заднего ряда, – уезжали из этого молла, из его парковочного гаража, ну, вы же знаете, какой он там у них, на тридцать один уровень, и мы ехали и ехали с этажа на этаж, все по стрелкам на полу, а там ведь это не какая-нибудь простая винтовая лестница, а все у них наперекосяк, и чтобы спуститься ниже, нужно на каждом этаже заехать в угол, и эти углы чередуются по кругу или еще что-то в этом роде. Одним словом, едем мы по этим самым стрелкам, а тут у Сэнди вдруг глаза выпучиваются, вываливаются и болтаются себе на стебельках – ну вы сами такое видели.
Таши и Джим хором кивают и, хором же, пытаются изобразить это незабываемое зрелище.
– Во-во, – хохочет Эйб. – Оно самое. И вдруг он говорит: «А знаешь, Абрахам, ведь если бы не эти стрелки…» А я говорю: «Ну да, ну и что?» А он говорит: «Тормози! Останавливай машину, я сейчас сбегаю, я там кое-что забыл». Я так и сижу себе в машине, а он возвращается в молл, а потом прибегает с двумя здоровыми банками краски – одна белая, а другая серая, под цвет тамошнего пола. И с двумя кисточками. «Начнем с самого низа, – говорит он, – и никто отсюда вовек не спасется».
– А-ха-ха, ха-ха-ха.
– Лабиринт без нити Ариадны, – комментирует образованный Джим.
– Вот именно, и без всяких шуток! Вы только подумайте, что получается! Одним словом, мы ездили там ездили, и у каждой стрелки Сэнди выскакивает из машины и быстренько ее закрашивает и рисует новую, в новом направлении – совсем не обязательно в обратном, а куда угодно. Ну, мы доезжаем до верхнего этажа, а позади уже сплошные гудки и руготня, и крики. И вот тут Сэнди поворачивает ко мне морду, а на морде этой такое очень удивленное выражение, и говорит эта морда: «Слышь, Эйб, а сами-то мы как отсюда выберемся?»
Психованный хохот Сэнди заглушает посредственные, некачественные смешки остальной компании.
Они едут на юг по Ориндж-трассе, впереди показывается гигантская путевая развязка, построенная на пересечении с трассами на Санта-Ану и Гарден-Гроув – очередной непомерных размеров крендель, скрученный из бетонных лент, опирающихся на тревожно тонкие паучьи лапки опор. Сворачивая на восточное полотно гарден-гроувской, они должны проехать через самую сердцевину узла. Отсюда великолепно видны Санта-Ана на юге, а затем, на севере – Ориндж. Это – просто название небольших участков безбрежного океана света, однако теперь, после рассказа Джима, на них интересно посмотреть.
Таши встает, сейчас он похож на буддиста, достигшего просветления, и не говорит, а вещает, передает друзьям сообщение, полученное по прямой линии из космоса.
– В округе Ориндж всего четыре улицы.
– Чего? – негодует Эйб. – Да ты протри очки!
– Платоновы формы, – догадывается Джим. – Идеальные первообразы.
– Только четыре, – кивает Таш. – Во-первых, трассы.
– Да, тут еще я соглашусь.
– Затем – торговые улицы, большие, вдоль которых сплошные автостоянки, а все заведения – за стоянками, или прямо на них. Например, Тастин-авеню, вон там, посмотрите. – Его рука указывает на север.
– Или Чапмэн.
– Или Бристольская.
– Или Гарден-Гроув-бульвар.
– Или Бич.
– Или Первая.
– Или Макартура.
– Или Вестминстерская.
– Или Кателла.
– Или Портовая.
– Или Брукхерст.
– Да, да, да! – прерывает их Таши. – Что и требовалось доказать! В ОкО много торговых улиц. Но все они – одна улица.
– А вот интересно, – мечтательно улыбается Сэнди, – если завязать кому-нибудь глаза, покрутить его по округу, чтобы запутался, а потом вывести на одну из этих торговых улиц и снять повязку, – сколько ему времени будет нужно, чтобы понять, куда его привезли?
– До второго пришествия, – уверенно заявляет Таши. – Они же неразличимы. Их же как строили – сделали образец в милю длиной, а потом повторили пятьсот раз.
– Интересная задачка, – продолжает мечтать Сэнди. – Можно сыграть в такую игру.
– Только не сегодня, – опускает его на землю Эйб.
– Не сегодня?
– Не сегодня.
– Третий тип улицы, – развивает достигнутый успех Таши, – представляют собой жилые улицы класса А. Пригородные улицы с небольшими домами, у каждого из которых – свой участок. Только не надо, пожалуйста, перечислять – их мильон и триста тысяч.
– Мне нравятся извилистые, как в Мишн Вьехо, – замечает Сэнди.
– А еще старые, тупиковой планировки, чтобы чужие машины зря не шастали, – добавляет Джим.
– А четвертый тип? – торопит Таша Эйб.
– Жилые улицы класса В. Городские улицы с многоквартирными домами, вроде как в Санта-Ане.
– Большинство их относится к первоначальной застройке городов, – кивает Джим. – Они уже на грани превращения в трущобы.
– На грани? – переспрашивает Эйб. – Да они давно уже самые настоящие трущобы.
– Пожалуй, что и так.
– Все равно есть еще и пятая разновидность улиц, – объявляет Сэнди.
– Ты думаешь? – заинтересованно поворачивается Таши. – Да. То, что можно было бы назвать улица-трасса. Вроде бы и улица, только ничего на нее не выходит, ничего вообще. Сплошные здания, глухие стены жилых домов – и ни магазинов, ни пешеходов, ничего.
– Да и на тех же тоже нет никаких пешеходов.
– Верно, но здесь их еще меньше, чем обычно. Это просто улицы для быстрой езды.
– Отрицательное количество пешеходов?
– Да, ведь и правда, – соглашается Эйб. – Мы много ими пользуемся. Это вроде как Фэрхевен, или Олив, или Эдингер.
– Совершенно верно, – удовлетворенно подтверждает Сэнди.
– Ладно, – сдается Таши, – пусть будет пять. В ОкО пять улиц.
– Как вы думаете, – спрашивает Джим, – это что, последствие законов о районировании? Почему оно так?
– Туг скорее привычки, чем законы, – качает головой Таш. – Магазины любят держаться поближе друг к другу, жилые дома так и строятся – пачками, берут участок и застраивают сплошняком.
– И ведь каждая улица – со своей историей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Он резко тормозит, Сэнди начинает хихикать, а Эйб качает головой и произносит – удрученно и почти что ласково:
– Джим, да ведь все здесь присутствующие клали на эти твои компьютеры с прибором.
– А-а. Ну да. Конечно. Вам лучше знать. – Неожиданно для самого себя Джим тоже начинает хихикать. Наверное, там была «Щекотка», в последней пипетке, которая без наклейки.
Эйб тычет пальцем в сторону Ориндж-молла:
– Сэнди, а ты рассказывал им про то, как мы были в этом парковочном гараже?
– Да нет, – широко ухмыляется Сэнди, – вроде не рассказывал.
– Мы, – поворачивается Эйб к слушателям из заднего ряда, – уезжали из этого молла, из его парковочного гаража, ну, вы же знаете, какой он там у них, на тридцать один уровень, и мы ехали и ехали с этажа на этаж, все по стрелкам на полу, а там ведь это не какая-нибудь простая винтовая лестница, а все у них наперекосяк, и чтобы спуститься ниже, нужно на каждом этаже заехать в угол, и эти углы чередуются по кругу или еще что-то в этом роде. Одним словом, едем мы по этим самым стрелкам, а тут у Сэнди вдруг глаза выпучиваются, вываливаются и болтаются себе на стебельках – ну вы сами такое видели.
Таши и Джим хором кивают и, хором же, пытаются изобразить это незабываемое зрелище.
– Во-во, – хохочет Эйб. – Оно самое. И вдруг он говорит: «А знаешь, Абрахам, ведь если бы не эти стрелки…» А я говорю: «Ну да, ну и что?» А он говорит: «Тормози! Останавливай машину, я сейчас сбегаю, я там кое-что забыл». Я так и сижу себе в машине, а он возвращается в молл, а потом прибегает с двумя здоровыми банками краски – одна белая, а другая серая, под цвет тамошнего пола. И с двумя кисточками. «Начнем с самого низа, – говорит он, – и никто отсюда вовек не спасется».
– А-ха-ха, ха-ха-ха.
– Лабиринт без нити Ариадны, – комментирует образованный Джим.
– Вот именно, и без всяких шуток! Вы только подумайте, что получается! Одним словом, мы ездили там ездили, и у каждой стрелки Сэнди выскакивает из машины и быстренько ее закрашивает и рисует новую, в новом направлении – совсем не обязательно в обратном, а куда угодно. Ну, мы доезжаем до верхнего этажа, а позади уже сплошные гудки и руготня, и крики. И вот тут Сэнди поворачивает ко мне морду, а на морде этой такое очень удивленное выражение, и говорит эта морда: «Слышь, Эйб, а сами-то мы как отсюда выберемся?»
Психованный хохот Сэнди заглушает посредственные, некачественные смешки остальной компании.
Они едут на юг по Ориндж-трассе, впереди показывается гигантская путевая развязка, построенная на пересечении с трассами на Санта-Ану и Гарден-Гроув – очередной непомерных размеров крендель, скрученный из бетонных лент, опирающихся на тревожно тонкие паучьи лапки опор. Сворачивая на восточное полотно гарден-гроувской, они должны проехать через самую сердцевину узла. Отсюда великолепно видны Санта-Ана на юге, а затем, на севере – Ориндж. Это – просто название небольших участков безбрежного океана света, однако теперь, после рассказа Джима, на них интересно посмотреть.
Таши встает, сейчас он похож на буддиста, достигшего просветления, и не говорит, а вещает, передает друзьям сообщение, полученное по прямой линии из космоса.
– В округе Ориндж всего четыре улицы.
– Чего? – негодует Эйб. – Да ты протри очки!
– Платоновы формы, – догадывается Джим. – Идеальные первообразы.
– Только четыре, – кивает Таш. – Во-первых, трассы.
– Да, тут еще я соглашусь.
– Затем – торговые улицы, большие, вдоль которых сплошные автостоянки, а все заведения – за стоянками, или прямо на них. Например, Тастин-авеню, вон там, посмотрите. – Его рука указывает на север.
– Или Чапмэн.
– Или Бристольская.
– Или Гарден-Гроув-бульвар.
– Или Бич.
– Или Первая.
– Или Макартура.
– Или Вестминстерская.
– Или Кателла.
– Или Портовая.
– Или Брукхерст.
– Да, да, да! – прерывает их Таши. – Что и требовалось доказать! В ОкО много торговых улиц. Но все они – одна улица.
– А вот интересно, – мечтательно улыбается Сэнди, – если завязать кому-нибудь глаза, покрутить его по округу, чтобы запутался, а потом вывести на одну из этих торговых улиц и снять повязку, – сколько ему времени будет нужно, чтобы понять, куда его привезли?
– До второго пришествия, – уверенно заявляет Таши. – Они же неразличимы. Их же как строили – сделали образец в милю длиной, а потом повторили пятьсот раз.
– Интересная задачка, – продолжает мечтать Сэнди. – Можно сыграть в такую игру.
– Только не сегодня, – опускает его на землю Эйб.
– Не сегодня?
– Не сегодня.
– Третий тип улицы, – развивает достигнутый успех Таши, – представляют собой жилые улицы класса А. Пригородные улицы с небольшими домами, у каждого из которых – свой участок. Только не надо, пожалуйста, перечислять – их мильон и триста тысяч.
– Мне нравятся извилистые, как в Мишн Вьехо, – замечает Сэнди.
– А еще старые, тупиковой планировки, чтобы чужие машины зря не шастали, – добавляет Джим.
– А четвертый тип? – торопит Таша Эйб.
– Жилые улицы класса В. Городские улицы с многоквартирными домами, вроде как в Санта-Ане.
– Большинство их относится к первоначальной застройке городов, – кивает Джим. – Они уже на грани превращения в трущобы.
– На грани? – переспрашивает Эйб. – Да они давно уже самые настоящие трущобы.
– Пожалуй, что и так.
– Все равно есть еще и пятая разновидность улиц, – объявляет Сэнди.
– Ты думаешь? – заинтересованно поворачивается Таши. – Да. То, что можно было бы назвать улица-трасса. Вроде бы и улица, только ничего на нее не выходит, ничего вообще. Сплошные здания, глухие стены жилых домов – и ни магазинов, ни пешеходов, ничего.
– Да и на тех же тоже нет никаких пешеходов.
– Верно, но здесь их еще меньше, чем обычно. Это просто улицы для быстрой езды.
– Отрицательное количество пешеходов?
– Да, ведь и правда, – соглашается Эйб. – Мы много ими пользуемся. Это вроде как Фэрхевен, или Олив, или Эдингер.
– Совершенно верно, – удовлетворенно подтверждает Сэнди.
– Ладно, – сдается Таши, – пусть будет пять. В ОкО пять улиц.
– Как вы думаете, – спрашивает Джим, – это что, последствие законов о районировании? Почему оно так?
– Туг скорее привычки, чем законы, – качает головой Таш. – Магазины любят держаться поближе друг к другу, жилые дома так и строятся – пачками, берут участок и застраивают сплошняком.
– И ведь каждая улица – со своей историей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136