Ее так назвали потому, что там скрывался Барджазид, он проникал в мозг путешественников и менял их мысленное восприятие таким образом, что они уже не могли отличить истину от обмана, иллюзию от реальности.
Я все это объяснил леди Вараиль, милорд. Рассказал ей, как на собственном опыте испытал воздействие этого устройства, путешествуя по пустыне с Барджазидом, и объяснил его потенциальную опасность.
— Это правда, Престимион. Ты должен помнить, я пыталась рассказать тебе эту историю в тот день, когда ты вернулся из поездки в Малдемар, но ты был так занят, конечно, планами поездки на Остров…
Престимион поморщился. Это правда. Он даже не дал себе труда самому расспросить Деккерета о том, что случилось с ним на Сувраэле. Быстро отмел в сторону всю эту историю, отложил рассказ Деккерета для будущего рассмотрения и потом ни разу о нем не вспомнил.
Машина, которая управляет мыслями! И Барджазид сейчас едет, чтобы отдать ее Дантирии Самбайлу.
Еще одна ужасная ошибка его правления, которое уже и так буквально пестрит ими. Корональ, подумал он, не должен позволять себе спать из страха, что планету поразит катастрофа, если он закроет глаза хоть на секунду. Интересно, подумал Престимион, как удавалось Конфалюму удерживать все в равновесии в течение более сорока лет? Но, конечно, Конфалюму не пришлось иметь дела с гражданской войной и ее последствиями, а Дантирия Самбайл, да унесут его душу демоны, предпочел дождаться конца правления Конфалюма, чтобы заварить кашу.
Он бросил взгляд на Деккерета. Парень смотрел на него с уважением, граничащим с преклонением. Кажется, Деккерет и не подозревал о том, что мозг короналя кипит от смущения и горького раскаяния.
— Опиши мне в подробностях, — попросил Престимион, — что именно машина Барджазида могла сделать с твоими мыслями.
Деккерет неуверенно взглянул на Вараиль. Та ответила решительным кивком.
Еще секунду поколебавшись, он ответил Престимиону:
— Сначала это был просто кошмарный сон, Я подумал, что меня призывает Хозяйка, и это было прекрасно; но когда я побежал к ней, она исчезла, а я остался, и теперь смотрел вниз, в кратер потухшего вулкана. Один человек не может ощутить реальную силу сна другого человека, не так ли, милорд? Нужно испытать это самому. Я могу описать это, как кошмарный сон, и вам покажется, что вы поняли, припомнив некоторые собственные плохие сны. Но никто не может понять, насколько ужасным был сон другого человека. Но все же, говорю вам, милорд, это было самое ужасное испытание. Я чувствовал чье-то вторжение, насилие, проникновение.
Барджазид знал, что произошло. Он пытался расспрашивать меня после, выуживать подробности моего сна.
Он проводил эксперименты над мозгом людей, знаете ли: испытывал свое оборудование, милорд.
— Значит, вот как? Он послал тебе кошмарный сон?
— Если бы дело было лишь в этом, милорд. Но плохой сон был всего лишь началом. Когда я уснул в следующий раз, мне снова приснился сон. Там была та женщина, которую я встретил в Толагае, она служила у понтифекса. Она явилась ко мне во сне; мы оба были обнаженными, она вела меня по красивому саду. Должен сказать, что в Толагае мы с этой женщиной некоторое время были любовниками. Поэтому я радостью последовал за ней. Но тут снова все изменилось, и сад превратился в ужасающую пустыню, где прятались призрачные тени, и я подумал, что погибну там от жары и муравьев, которые начали меня жалить. Но тут я проснулся и увидел, что Барджазид заставил меня уйти во сне далеко от лагеря. Я заблудился в пустыне в самое плохое время дня, голый, вдали от людей, без воды, обожженный и распухший от жары. Вруун, который ехал с нами, нашел меня и спас, иначе я бы погиб. Я не лунатик, милорд. Это проделал Барджазид. Он отдал мне приказ встать и идти во сне, и я встал. И пошел.
Престимион нахмурился и теребил нижнюю губу, но жестом велел Деккерету продолжать. Он был уверен, что это еще далеко не все.
— Затем, милорд, третий сон. В Граничье Кинтора, когда я охотился на ститмоев вместе с принцем Акбаликом, я совершил ужасный грех. С нами были проводники, люди из Граничья, и мою проводницу сбил с ног ститмой, которого я преследовал, но я был так увлечен охотой, что оставил ее лежать там, где она упала, и побежал за животным. А когда я вернулся много позднее, то обнаружил, что ее убил и частично съел какой-то зверь, питающийся падалью.
— Так вот как это было, — сказал Престимион.
— Что именно, милорд?
— То, что ты сделал. Вот почему ты отправился в Сувраэль. Акбалик писал нам, будто ты что-то такое совершил в Кинторе, чего очень стыдишься, и отправился в Сувраэль в надежде испытать там тяжкие страдания, чтобы искупить этот грех.
Деккерет залился краской.
— Я бы не хотел обсуждать это. Но вы просили меня рассказать вам, как машина Барджазида подействовала на мой мозг. С ее помощью он проник в него, милорд, обнаружил там историю охоты на ститмоев, и заставил меня снова пережить ее. Только мне было в десять раз больнее, чем в действительности, потому что на этот раз я все время знал, что должно произойти, но не мог предотвратить это. В кульминационный момент сна Барджазид оказался вместе со мной в заснеженном лесу и стал расспрашивать меня, почему я бросил охотницу ради погони за ститмоем. Он желал знать все подробности, что я чувствовал, когда поставил удовольствие от охоты выше человеческой жизни, было ли мне стыдно и как я собираюсь справиться с чувством вины. И я ответил ему во сне: «Разве ты мой судья?» А он ответил: «Конечно. Видишь мое лицо?» И он снял с себя лицо, как человек снимает маску, а под ним оказалось другое лицо, насмешливое, смеющееся, и это лицо было моим собственным, милорд. Это лицо было моим.
Он сильно сгорбился и отвел глаза. Казалось, его даже сейчас приводит в, ужас одно воспоминание об этом.
— Вы не рассказывали мне такие подробности, когда в первый раз излагали эту историю, — заметила Вараиль. — О женщине, об охоте, о маске…
— Нет, миледи. Я думал, что говорить об этом слишком страшно. Но ведь меня попросил корональ, и я…
— Да, попросил, — сказал Престимион. — Что произошло потом?
— Я проснулся. Мне было очень больно. Увидел Барджазида, который еще держал в руках свою машину. Схватил его, вырвал у него признание, сказал ему, что арестую его и отвезу назад в Замок, чтобы вы обо всем узнали.
— Но я был слишком занят другими делами и не стал слушать, — сказал Престимион. — А теперь Барджазид вот-вот передаст эту штуку Дантирии Самбайлу.
— Я все объяснил лорду Септаху Мелайну, милорд.
Он отдал приказ перехватить Барджазида и его сына, если удастся.
— Вот именно! Если удастся. Но ведь в его распоряжении машина, которая позволяет ему изменять реальность. Он пройдет сквозь патрульные кордоны, как вышел из туннелей, а затем из самого Замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Я все это объяснил леди Вараиль, милорд. Рассказал ей, как на собственном опыте испытал воздействие этого устройства, путешествуя по пустыне с Барджазидом, и объяснил его потенциальную опасность.
— Это правда, Престимион. Ты должен помнить, я пыталась рассказать тебе эту историю в тот день, когда ты вернулся из поездки в Малдемар, но ты был так занят, конечно, планами поездки на Остров…
Престимион поморщился. Это правда. Он даже не дал себе труда самому расспросить Деккерета о том, что случилось с ним на Сувраэле. Быстро отмел в сторону всю эту историю, отложил рассказ Деккерета для будущего рассмотрения и потом ни разу о нем не вспомнил.
Машина, которая управляет мыслями! И Барджазид сейчас едет, чтобы отдать ее Дантирии Самбайлу.
Еще одна ужасная ошибка его правления, которое уже и так буквально пестрит ими. Корональ, подумал он, не должен позволять себе спать из страха, что планету поразит катастрофа, если он закроет глаза хоть на секунду. Интересно, подумал Престимион, как удавалось Конфалюму удерживать все в равновесии в течение более сорока лет? Но, конечно, Конфалюму не пришлось иметь дела с гражданской войной и ее последствиями, а Дантирия Самбайл, да унесут его душу демоны, предпочел дождаться конца правления Конфалюма, чтобы заварить кашу.
Он бросил взгляд на Деккерета. Парень смотрел на него с уважением, граничащим с преклонением. Кажется, Деккерет и не подозревал о том, что мозг короналя кипит от смущения и горького раскаяния.
— Опиши мне в подробностях, — попросил Престимион, — что именно машина Барджазида могла сделать с твоими мыслями.
Деккерет неуверенно взглянул на Вараиль. Та ответила решительным кивком.
Еще секунду поколебавшись, он ответил Престимиону:
— Сначала это был просто кошмарный сон, Я подумал, что меня призывает Хозяйка, и это было прекрасно; но когда я побежал к ней, она исчезла, а я остался, и теперь смотрел вниз, в кратер потухшего вулкана. Один человек не может ощутить реальную силу сна другого человека, не так ли, милорд? Нужно испытать это самому. Я могу описать это, как кошмарный сон, и вам покажется, что вы поняли, припомнив некоторые собственные плохие сны. Но никто не может понять, насколько ужасным был сон другого человека. Но все же, говорю вам, милорд, это было самое ужасное испытание. Я чувствовал чье-то вторжение, насилие, проникновение.
Барджазид знал, что произошло. Он пытался расспрашивать меня после, выуживать подробности моего сна.
Он проводил эксперименты над мозгом людей, знаете ли: испытывал свое оборудование, милорд.
— Значит, вот как? Он послал тебе кошмарный сон?
— Если бы дело было лишь в этом, милорд. Но плохой сон был всего лишь началом. Когда я уснул в следующий раз, мне снова приснился сон. Там была та женщина, которую я встретил в Толагае, она служила у понтифекса. Она явилась ко мне во сне; мы оба были обнаженными, она вела меня по красивому саду. Должен сказать, что в Толагае мы с этой женщиной некоторое время были любовниками. Поэтому я радостью последовал за ней. Но тут снова все изменилось, и сад превратился в ужасающую пустыню, где прятались призрачные тени, и я подумал, что погибну там от жары и муравьев, которые начали меня жалить. Но тут я проснулся и увидел, что Барджазид заставил меня уйти во сне далеко от лагеря. Я заблудился в пустыне в самое плохое время дня, голый, вдали от людей, без воды, обожженный и распухший от жары. Вруун, который ехал с нами, нашел меня и спас, иначе я бы погиб. Я не лунатик, милорд. Это проделал Барджазид. Он отдал мне приказ встать и идти во сне, и я встал. И пошел.
Престимион нахмурился и теребил нижнюю губу, но жестом велел Деккерету продолжать. Он был уверен, что это еще далеко не все.
— Затем, милорд, третий сон. В Граничье Кинтора, когда я охотился на ститмоев вместе с принцем Акбаликом, я совершил ужасный грех. С нами были проводники, люди из Граничья, и мою проводницу сбил с ног ститмой, которого я преследовал, но я был так увлечен охотой, что оставил ее лежать там, где она упала, и побежал за животным. А когда я вернулся много позднее, то обнаружил, что ее убил и частично съел какой-то зверь, питающийся падалью.
— Так вот как это было, — сказал Престимион.
— Что именно, милорд?
— То, что ты сделал. Вот почему ты отправился в Сувраэль. Акбалик писал нам, будто ты что-то такое совершил в Кинторе, чего очень стыдишься, и отправился в Сувраэль в надежде испытать там тяжкие страдания, чтобы искупить этот грех.
Деккерет залился краской.
— Я бы не хотел обсуждать это. Но вы просили меня рассказать вам, как машина Барджазида подействовала на мой мозг. С ее помощью он проник в него, милорд, обнаружил там историю охоты на ститмоев, и заставил меня снова пережить ее. Только мне было в десять раз больнее, чем в действительности, потому что на этот раз я все время знал, что должно произойти, но не мог предотвратить это. В кульминационный момент сна Барджазид оказался вместе со мной в заснеженном лесу и стал расспрашивать меня, почему я бросил охотницу ради погони за ститмоем. Он желал знать все подробности, что я чувствовал, когда поставил удовольствие от охоты выше человеческой жизни, было ли мне стыдно и как я собираюсь справиться с чувством вины. И я ответил ему во сне: «Разве ты мой судья?» А он ответил: «Конечно. Видишь мое лицо?» И он снял с себя лицо, как человек снимает маску, а под ним оказалось другое лицо, насмешливое, смеющееся, и это лицо было моим собственным, милорд. Это лицо было моим.
Он сильно сгорбился и отвел глаза. Казалось, его даже сейчас приводит в, ужас одно воспоминание об этом.
— Вы не рассказывали мне такие подробности, когда в первый раз излагали эту историю, — заметила Вараиль. — О женщине, об охоте, о маске…
— Нет, миледи. Я думал, что говорить об этом слишком страшно. Но ведь меня попросил корональ, и я…
— Да, попросил, — сказал Престимион. — Что произошло потом?
— Я проснулся. Мне было очень больно. Увидел Барджазида, который еще держал в руках свою машину. Схватил его, вырвал у него признание, сказал ему, что арестую его и отвезу назад в Замок, чтобы вы обо всем узнали.
— Но я был слишком занят другими делами и не стал слушать, — сказал Престимион. — А теперь Барджазид вот-вот передаст эту штуку Дантирии Самбайлу.
— Я все объяснил лорду Септаху Мелайну, милорд.
Он отдал приказ перехватить Барджазида и его сына, если удастся.
— Вот именно! Если удастся. Но ведь в его распоряжении машина, которая позволяет ему изменять реальность. Он пройдет сквозь патрульные кордоны, как вышел из туннелей, а затем из самого Замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141