Мне не очень хочется беспокоить лорда Престимиона во время праздника в Малдемаре без вашего разрешения, миледи.
— Вы правы, Нилгир Сумананд. — А затем, к собственному удивлению, так как ее все утро подташнивало, Вараиль распорядилась:
— Пришлите его ко мне.
Я сама выясню у него, стоит ли беспокоить короналя.
Лицо Деккерета было искренним и простодушным, а открытый взгляд его глаз вызвал у Вараиль немедленную, интуитивную симпатию к нему. Он был явно очень умен, но в нем не чувствовалось ни хитрости, ни коварства, ни расчетливости. Это был крупный, крепкого сложения молодой человек, лет двадцати — двадцати двух, с широкими, могучими плечами, и от него исходило ощущение огромной физической силы, которую держат в узде. Кожа на его лице и руках загорела и огрубела, будто он в последнее время много находился на воздухе в жарком, тяжелом климате.
Корональ, сообщила ему Вараиль, еще несколько дней не вернется в Замок Она ясно дала понять, что не собирается мешать визиту супруга в Малдемар без особенно веских причин. И спросила у него, что именно рыцарь-ученик Деккерет хочет предложить вниманию короналя.
Сначала Деккерет заколебался. Возможно, он растерялся, оказавшись в обществе супруги лорда Престимиона, а не самого короналя, или на него подействовало то, что супруга лорда Престимиона была почти его ровесницей. Или он просто не хотел выкладывать свои сведения незнакомому человеку, тем более женщине, которая даже не является членом совета. Во всяком случае, он не сделал попытки скрыть свои колебания по поводу того, как поступить.
Но потом он, по-видимому, решил, что можно смело рассказать ей свою историю. После нескольких неуклюжих попыток он начал свой длинный, бессвязный пролог. Принц Акбалик, сказал он, некоторое время назад взял его с собой в поездку по дипломатическим делам в Зимроэль. Ему не доверяли очень важных дел, просто взяли с собой, чтобы он набрался опыта, поскольку он лишь недавно попал в окружение короналя.
Проведя некоторое время в Ни-мойе, он по причинам, которые не смог внятно объяснить, устроил так, чтобы его временно перевели на службу к понтифексу, и он уехал в Сувраэль изучать проблему экспорта мяса.
— В Сувраэль? — переспросила Вараиль. — Как это ужасно, что вас послали именно туда!
— По моей собственной просьбе, миледи. Да, я знаю, это неприятная земля. Но я чувствовал потребность на время уехать в какое-нибудь неприятное место. Слишком сложно объяснять. — Вараиль показалось, что он намеренно искал больших физических неудобств, в качестве некоего искупления или наказания.
Ей было трудно это понять. Но она не стала настаивать и расспрашивать.
Его заданием в Сувраэле, сказал Деккерет, было посетить город под названием Гизин-Кор, столицу скотоводческих хозяйств, и узнать там о причинах недавнего падения производства говядины. Гизин-Кор лежит в центре окруженной горами зоны плодородных пастбищ, уходящей на шесть или семь сотен миль в глубь выжженных солнцем внутренних районов, со всех сторон окруженных самыми мрачными пустынями. Но по прибытии в порт Толагай на северо-западном побережье Сувраэля он быстро узнал, что попасть туда будет нелегко.
Ему сказали, что существует три основные дороги в глубину материка. Но одна из них недавно была разрушена сильными песчаными бурями, которые сделали ее непроходимой. Вторая закрыта для путешественников из-за мародерствующих разбойников-метаморфов. А третья, труднодоступная дорога в пустыне, которая ведет через горы к перевалу под названием Кулагский проход, в последние годы не использовалась и была в плохом состоянии. Никто больше не ездил в ту сторону, сказал его собеседник, потому что на этой дороге водятся призраки.
— Призраки?
— Да, миледи. Призраки, так мне сказали, которые ночью, во сне, проникают в твой мозг, похищают твои сны и заменяют их самыми кошмарными, ужасными фантазиями. Некоторые путешественники умерли в этой пустыне от собственных ночных кошмаров.
А днем призраки поют в отдалении, сбивают тебя с толку, уводят от правильной дороги странными песнями и потусторонними звуками, пока ты не забредешь в какую-нибудь пустыню и не потеряешься навсегда.
— Призраки, которые похищают сны, — озадаченно повторила Вараиль. Присущий ей скептицизм отвергал всю эту идею. — Но вы, конечно, не из тех, кого можно испугать подобной чепухой.
— Это правда. Но отправиться одному в эту ужасную пустыню, есть там призраки, или нет, — другое дело. Я уже начал думать, что моя миссия закончится полным провалом. Но потом я встретил одного человека, который утверждал, что часто ездил во внутренние земли через Кулагский проход, и у него никогда не было проблем с призраками. Он не говорил, что призраков там нет, но утверждал, что умеет сопротивляться их власти. Я нанял его в проводники.
Его звали Венгенар Барджазид: хитрый человечек с дурной репутацией, весьма вероятно — контрабандист, запросивший с Деккерета непомерную цену за свои услуги. Он предложил план: поменять привычное время бодрствования, путешествовать ночью и устраивать ночлег во время обжигающей дневной жары. Их сопровождали сын Барджазида, юноша по имени Динитак, а также женщина-скандар в качестве носильщика и вруун, знающий все дороги в пустыне. Потрепанный старый экипаж служил им средством передвижения.
Путь от Толагая в горы, к перевалу Кулаг они проделали без приключений. Деккерет находил пейзаж потрясающе уродливым: сухие каменистые овраги, песчаная, бугристая почва, колючие изломанные растения. Он стал еще более отвратительным, когда они миновали перевал и начали спускаться к пустыне Украденных Снов. Деккерет никогда не представлял себе, что на планете может существовать столь ужасающее место, настолько голое, мрачное и негостеприимное.
Но, по его словам, он просто принимал эту жестокую, бесплодную пустыню такой, какая она есть, не чувствуя никакого отчаяния. Возможно, она ему даже нравилась по-своему, как предположила Вараиль, учитывая, что он поехал в Сувраэль, прежде всего чтобы найти утешение в лишениях и страдании.
Но затем начались ночные кошмары. Или, скорее, дневные кошмары. Ему снилось, что он плывет в благосклонные объятия Хозяйки Острова, в центре сферы из чистого белого света. То было видение мирное и радостное, но постепенно образы его сна изменялись и мрачнели, и он оказывался стоящим на голой серой скале и смотрел вниз, в мертвый и пустой кратер, а просыпался ослабевшим от ужаса и потрясения.
— Вы хорошо спали? — спросил его тогда Барджазид. — Мой сын говорит, что вы стонали во сне, много раз переворачивались и поджимали колени. Вы ощутили прикосновение похитителей снов, Деккерет?
Когда Деккерет признался, что это так, человечек стал выспрашивать у него подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
— Вы правы, Нилгир Сумананд. — А затем, к собственному удивлению, так как ее все утро подташнивало, Вараиль распорядилась:
— Пришлите его ко мне.
Я сама выясню у него, стоит ли беспокоить короналя.
Лицо Деккерета было искренним и простодушным, а открытый взгляд его глаз вызвал у Вараиль немедленную, интуитивную симпатию к нему. Он был явно очень умен, но в нем не чувствовалось ни хитрости, ни коварства, ни расчетливости. Это был крупный, крепкого сложения молодой человек, лет двадцати — двадцати двух, с широкими, могучими плечами, и от него исходило ощущение огромной физической силы, которую держат в узде. Кожа на его лице и руках загорела и огрубела, будто он в последнее время много находился на воздухе в жарком, тяжелом климате.
Корональ, сообщила ему Вараиль, еще несколько дней не вернется в Замок Она ясно дала понять, что не собирается мешать визиту супруга в Малдемар без особенно веских причин. И спросила у него, что именно рыцарь-ученик Деккерет хочет предложить вниманию короналя.
Сначала Деккерет заколебался. Возможно, он растерялся, оказавшись в обществе супруги лорда Престимиона, а не самого короналя, или на него подействовало то, что супруга лорда Престимиона была почти его ровесницей. Или он просто не хотел выкладывать свои сведения незнакомому человеку, тем более женщине, которая даже не является членом совета. Во всяком случае, он не сделал попытки скрыть свои колебания по поводу того, как поступить.
Но потом он, по-видимому, решил, что можно смело рассказать ей свою историю. После нескольких неуклюжих попыток он начал свой длинный, бессвязный пролог. Принц Акбалик, сказал он, некоторое время назад взял его с собой в поездку по дипломатическим делам в Зимроэль. Ему не доверяли очень важных дел, просто взяли с собой, чтобы он набрался опыта, поскольку он лишь недавно попал в окружение короналя.
Проведя некоторое время в Ни-мойе, он по причинам, которые не смог внятно объяснить, устроил так, чтобы его временно перевели на службу к понтифексу, и он уехал в Сувраэль изучать проблему экспорта мяса.
— В Сувраэль? — переспросила Вараиль. — Как это ужасно, что вас послали именно туда!
— По моей собственной просьбе, миледи. Да, я знаю, это неприятная земля. Но я чувствовал потребность на время уехать в какое-нибудь неприятное место. Слишком сложно объяснять. — Вараиль показалось, что он намеренно искал больших физических неудобств, в качестве некоего искупления или наказания.
Ей было трудно это понять. Но она не стала настаивать и расспрашивать.
Его заданием в Сувраэле, сказал Деккерет, было посетить город под названием Гизин-Кор, столицу скотоводческих хозяйств, и узнать там о причинах недавнего падения производства говядины. Гизин-Кор лежит в центре окруженной горами зоны плодородных пастбищ, уходящей на шесть или семь сотен миль в глубь выжженных солнцем внутренних районов, со всех сторон окруженных самыми мрачными пустынями. Но по прибытии в порт Толагай на северо-западном побережье Сувраэля он быстро узнал, что попасть туда будет нелегко.
Ему сказали, что существует три основные дороги в глубину материка. Но одна из них недавно была разрушена сильными песчаными бурями, которые сделали ее непроходимой. Вторая закрыта для путешественников из-за мародерствующих разбойников-метаморфов. А третья, труднодоступная дорога в пустыне, которая ведет через горы к перевалу под названием Кулагский проход, в последние годы не использовалась и была в плохом состоянии. Никто больше не ездил в ту сторону, сказал его собеседник, потому что на этой дороге водятся призраки.
— Призраки?
— Да, миледи. Призраки, так мне сказали, которые ночью, во сне, проникают в твой мозг, похищают твои сны и заменяют их самыми кошмарными, ужасными фантазиями. Некоторые путешественники умерли в этой пустыне от собственных ночных кошмаров.
А днем призраки поют в отдалении, сбивают тебя с толку, уводят от правильной дороги странными песнями и потусторонними звуками, пока ты не забредешь в какую-нибудь пустыню и не потеряешься навсегда.
— Призраки, которые похищают сны, — озадаченно повторила Вараиль. Присущий ей скептицизм отвергал всю эту идею. — Но вы, конечно, не из тех, кого можно испугать подобной чепухой.
— Это правда. Но отправиться одному в эту ужасную пустыню, есть там призраки, или нет, — другое дело. Я уже начал думать, что моя миссия закончится полным провалом. Но потом я встретил одного человека, который утверждал, что часто ездил во внутренние земли через Кулагский проход, и у него никогда не было проблем с призраками. Он не говорил, что призраков там нет, но утверждал, что умеет сопротивляться их власти. Я нанял его в проводники.
Его звали Венгенар Барджазид: хитрый человечек с дурной репутацией, весьма вероятно — контрабандист, запросивший с Деккерета непомерную цену за свои услуги. Он предложил план: поменять привычное время бодрствования, путешествовать ночью и устраивать ночлег во время обжигающей дневной жары. Их сопровождали сын Барджазида, юноша по имени Динитак, а также женщина-скандар в качестве носильщика и вруун, знающий все дороги в пустыне. Потрепанный старый экипаж служил им средством передвижения.
Путь от Толагая в горы, к перевалу Кулаг они проделали без приключений. Деккерет находил пейзаж потрясающе уродливым: сухие каменистые овраги, песчаная, бугристая почва, колючие изломанные растения. Он стал еще более отвратительным, когда они миновали перевал и начали спускаться к пустыне Украденных Снов. Деккерет никогда не представлял себе, что на планете может существовать столь ужасающее место, настолько голое, мрачное и негостеприимное.
Но, по его словам, он просто принимал эту жестокую, бесплодную пустыню такой, какая она есть, не чувствуя никакого отчаяния. Возможно, она ему даже нравилась по-своему, как предположила Вараиль, учитывая, что он поехал в Сувраэль, прежде всего чтобы найти утешение в лишениях и страдании.
Но затем начались ночные кошмары. Или, скорее, дневные кошмары. Ему снилось, что он плывет в благосклонные объятия Хозяйки Острова, в центре сферы из чистого белого света. То было видение мирное и радостное, но постепенно образы его сна изменялись и мрачнели, и он оказывался стоящим на голой серой скале и смотрел вниз, в мертвый и пустой кратер, а просыпался ослабевшим от ужаса и потрясения.
— Вы хорошо спали? — спросил его тогда Барджазид. — Мой сын говорит, что вы стонали во сне, много раз переворачивались и поджимали колени. Вы ощутили прикосновение похитителей снов, Деккерет?
Когда Деккерет признался, что это так, человечек стал выспрашивать у него подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141